Некоторым невезучим рыбакам удавалось за одну поездку избавиться от более чем 20-ти лишних килограмм. Развлечений особых не было, потому что всё время уходило на поиск пропитания. Загорали так же во время рыбалки..
Я что-то плёл и не мог остановиться, а Боб не мог понять, что он такого смешного читает. Я же стоял с серьёзным видом диктора, ведущего репортаж с Красной площади во время парада победы.
По расписанию значился ещё салют, который позиционировался как нечто грандиозное, невиданное доселе жителями Земли и близлежащих планет, способное затмить мультяшную заставку с фейерверком продукции компании «Уолта Диснея» и разнестись сарафанной молвой за пределами солнечной системы.
Гости, персонал, вся дирекция Rose отеля, в компании именитых и влиятельных персон и друзей, разодетыми не хуже голливудских кинодив, дожидались этого невероятного зрелища.
Пять скромно-вылетевших шутих, за две секунды растворившихся в ночном небе и два бенгальских огонька, было не совсем то, что они ожидали увидеть. Таким образом, суматоха праздника не закончилась, и у Бая Икса возникло желание срочно покарать виновных.
По горячим следам выяснилось, что хранение и подготовку салюта доверили анимационной команде в лице Боба, и он оправдал свою горе-репутацию. Вообще, я хотел бы посмотреть на того трижды идиота, который доверил Кал Калычу ценный груз, и считал, что в первую очередь, следует наказать его, а не шефа, который просто сделал всё от него зависящее, чтобы фейерверка не случилось. Что-что, а терять вещи Боб умел не хуже, чем устраивать бардак. А уж в бардаке он был непревзойдённым специалистом, способным заткнуть за пояс целый департамент российских чиновников. Я припомнил, что днём, до дегустации французского игристого вина, он таскал с собой какую-то коробку с надписью «danger», но оставил ли он её на пирсе, уронил в море, раздал детям на сувениры, обменял на бусы или спустил в выгребную яму, никто не мог поручиться за её дальнейший альманах.
— Катастрофа, йя! Что это, аминокуюм! — давал точные определения незадачливый шеф своим действиям.
Начальство в лице заместителя Тайяра прижало Боба к стене, и тому ничего не оставалось делать, как чистосердечно признать всю вину по утере реквизита за Джаном, так вовремя для карьеры Боба, отправившегося домой. Якобы Джан, желая свинтить из отеля, присвоил коробку себе, как нечто ценное и сбежал. Так Джан, даже не подозревая о вероломстве Боба, перешёл в разряд уволенных, Марио и Мустафа, не стали оправдывать его незаслуженное изгнание, так как до сих пор не простили выполнение функции французского связного или стукача Ура. Мы с девчонками тем более не стали вползать в конфликт, тем более что не знали, может Джан и вправду случайно прихватил коробку, и праздничный день на этом закончился.
Мустафа тем временем не выдерживал тягот ди-джейской жизни. Поначалу он вроде как и радовался, что должность Джана освободилась и поспешил её занять. Но вскоре нашёл в ней ряд серьёзных недочётов. Ему казалось, что возможность не появляться под видом рабочего ослика днём в отеле, не мучить свой организм утомительным разлипанием сонных век по утрам — есть благо. Отработать полтора часа вечером на мини-диско и на вечернем шоу, плюс пробездельничать на ночной дискотеке, поставив диск-сборку в аппаратуру — хорошая альтернатива энтрансу и мыканью на сцене в дебильных шоу под руководствам Боба. Он рассчитывал, что у него будет гораздо больше времени, чтобы заниматься по-настоящему стоящим делом — кадрить девчонок.
Но так как днём в отеле он не появлялся, отсыпаясь после ночи «дынс-дынсов» — то эту возможность, приходящуюся на светлое время суток, он упускал. А совершать предполагаемые действия по знакомству с девушками на дискотеке ему не позволяли туристы, подобно имперским штурмовикам, ползущие в рубку диджея, с требованиями: «Поставь что-нить нормальное, чувачок, расколбасное, а не это поп-колхоз», или «Эй, братуха, это чё за техно-дэнс, давай что-нибудь нормальное, типо Максим, сечёшь?», или «Молодой человек, а ламбада у вас есть? Поставьте что-нибудь наше, мы же не школьники уже».
Будь Мустафа менее боязлив и более решителен, он бы смог игнорировать эти требования, подобно Джану, который обычно ограничивался фразой: «Я не диджей, он сичас идёт, смотри туда два минут», — запирал избушку на клюшку и шёл плясать, вместе с теми, кого всё устраивало. Но сицилиец с большими от страха глазами боялся, что его будут бить долго и мучительно, поэтому потел в рубке, опасаясь её покидать.
Свои сетования и соображения по поводу тяжёлой работы ди-джея он изливал в виде горького потока сознания, грозя Бобу своим увольнением, если ему не найдётся замена. А Марио и вовсе не стал никого дожидаться, так как ему досталось вести Мустин теннис и ещё ходить за приятеля на энтранс, так как число дневных аниматоров сократилось. Такую нагрузку он счёл чрезмерной и покинул расположение отеля, тепло с нами простившись.
Замена ди-джея подоспела в лице Ильяса, ещё одного подражателя Таркана — молодого раздолбая, не достигшего призывного возраста и уделяющего максимум внимания и времени попыткам нарушить второе анимационное правило. Девушки, а вернее девочки, которые ему в этом пытались помочь, сами ещё вчера закончили кормить и укладывать спать своих кукол, поэтому ввиду короткой скамейки запасных, Боб и администрация отеля, смотрела на эти игры в песочнице сквозь пальцы. Несколько иначе к этому делу относились родители девушек, и Ильясу с трудом удавалось избежать наказания в виде заслуженной порки, а иногда и не удавалось, но парень не спешил делать выводы и сдавать свои позиции.
Мусти, освободившись от тягот муз-индустрии с большим рвением вернулся к дневной анимации и даже поменьше стал роптал, ссылаться на усталость и переработку.
Второй присланной альтернативой был Джолик, который, оказывается, уже несколько дней как работал, а мы об этом не знали. Объяснился этот факт анатомической конституцией аниматора и характером его работы. Сам Джолик относил себя к фрик-аниматорам. Будучи от рождения лилипутом, с трудом достающим макушкой до пупка взрослого человека, он использовал эту особенность телосложения следующим образом: переодевался в бальное платье маленькой девочки, ярко красил лицо под женщину-вамп, цеплял бант на длинные светло-русые волосы, спадающие до плеч, брал в руки веер и потешно приставал к мужчинам в баре, на пляже, в зелёной релакс-зоне, притворяясь манерной куртизанкой. Не избегал он и женщин, у которых любил посидеть на коленках, уплетая с аппетитом пирожные и конфеты.
Я же нашёл Джолику другое применение, устраивая конкурс по закидыванию его в воду. Сам Джолик против полётов над водной гладью не возражал, и у некоторых богатырей получалось забрасывать его дальше трёх метров от бортика. По поводу своего роста паренёк нисколько не комплексовал, русским языком владел не хуже поэта Марио и вызывал раздражение только у Боба, который, наверное, считал себя втайне более достойным для восседания на женских коленках. Так или иначе, Джолик с Бобом не поладили, но маленький братец сразу дал понять, что не будет мириться с руганью в свой адрес и бросанием комканной бумаги в лицо, показав, как он умеет прятать острую бритву во рту. Боб впечатлился и сбавил обороты своего «айэм шиф бурда».
Ещё одним раздражающим фактором для Боба стала москвичка Надя, рослая барышня, почти не уступающая мне в плечах, сменившая в начале августа Олеську, которой уже требовалось возвращаться в Пензу на постоянную работу. Надежда каламбурно не оправдала надежду Боба получить хотя бы единственного подчинённого, который бы его уважал или боялся. Скорее наоборот. Съевшая не одну шефскую собаку и пару начальственных верблюдов в анимации, представительница столичного бомонда любила накатить с туристами по сто, двести и больше грамм, подчас являясь на митинги уже в развесёлом настроении, которое поначалу пытался испортить Боб своими: «Что это, йя. Проблем вар? Я здесь шеф, йя».
Бобу было велено заткнуться и не гоношиться, в противном случае, ему гарантируется полный паралич по причине бабьего рукоприкладства. Шеф прервал свой монолог, оценил ничтожность шансов выйти победителем из неравной схватки и выполнил просьбу умолкнуть, без права на апелляцию. В анимации Надежде больше всего удавался «гест контакт», особенно если ещё и удавалось пропустить рюмашку другую. А так как халявный для туристов алкоголь был включён с 10 утра и до поздней ночи — то работала Надежда безостановочно, заправски уничтожая пивные и более крепкие запасы Rose отеля, превращая бизнес «всё включено» в не такой уж и прибыльный. Боб такого откровенного разгильдяйства со стороны мало что иностранного работника, да ещё и от девушки, не смог вытерпеть и строил всяческие козни, чтобы избавиться от такой угрозы для своей и без того прогрессирующей психопатии личности. Но ушлая Надька и не собиралась долго задерживаться в этом отеле, где так безбожно разбавляют и без того разбавленное пиво, и в один из визитов Ура, выпросила аванс и была плутовка такова.
