— Дух Хрущева! — восстала из мертвых Габи, блаженно потирая ягодицы.
— Ребята, какие вы умные! Я вам завидую по-хорошему! — разволновалась Ольга.
— Не понимаю роль Лоры Павловны в моей жизни, — сказал я Ольге, когда она одевалась.
— Лора Павловна — мать твоей дочери Лорочки, — объяснила Ольга. — А я — ваша общая подруга.
— Значит, она раздвоилась, — сказал я, — на маму и дочку, как обещала.
— О чем ты? — спросила Ольга. — Дай сорок долларов на такси.
— Я хочу забрать дочку из этой страны, — сказал я.
— Америка — гадость, — сказала Ольга с большим отвращением.
— Что же вы все, как дурочки, уехали в эту гадость, а Лора Павловна — так даже с пузом? — возмутился я. — Где она теперь?
— Страшная история, — сказала Ольга. — Лора Павловна со своим негром поругалась. Негр продал Лорочку в подпольный бордель малолеток.
Я остановил такси и поехал в Гарлем. Нашел этого ублюдка на кухне. Он ругался с поварами, которые готовили сладкую негритянскую жижу.
— Чего приехал? — спросил он.
— Догадайся.
— Я выгнал ее. Оказалась стервой, — сказал ублюдок.
— Где они? — закричал я.
— Не знаю, — сказал ублюдок.
— Ты продал Лорочку в бордель!
— Ты бредишь, парень!
Я схватил кухонный нож и набросился на него.
— Они на Миссисипи, — закричал ублюдок, убегая от ножа. Мы стали носиться вокруг жаровен. Повара разбежались. Падали кастрюли.
— Они на Миссисипи, — кричал ублюдок. — Лора поет в казино.
Я вылил ему на голову негритянский суп с черной фасолью. Он завизжал от ужаса. Он поскользнулся.
— В каком казино? Назови город!
— Не знаю!
Я замахнулся ножом.
— Что ты сделал с Лорочкой?
— Ничего.
— Но ты изнасиловал ее!
— Нет!
— Мне сказала Ольга!
— Я спал с ней только один раз.
Я крякнул и всадил ему нож в грудь по рукоятку.
Пари
Путешествовать по Америке бессмысленно. За редким исключением ее города собраны из одних и тех же кубиков. Большая мама Миссисипи, как величают ее старожилы, на редкость зигзагообразна. Она похожа на длинную человеческую кишку, подвешенную в анатомическом атласе близ канадской границы и испражняющуюся огромным запасом воды, ила, грязи в Мексиканский залив возле Нового Орлеана. Кишка обсажена городами с дублирующей географией Старого Света. В каком-то месте, непонятно с чего, в Миссисипи впадает Волга. Все эти подробности отражают ностальгическое неверие первых переселенцев в успехи трансатлантических коммуникаций.
— Видишь полицейские машины на берегу? — сказал помощник капитана. — Приехали тебя брать.
— За что? — кисло удивился я.
— За негра.
— Негр — это кино, — сказал я.
Полицейские стали готовиться к штурму парохода.
— Я тебя отмажу, — сказал помощник. — При одном условии.
— Ну?
— Пари. Если твои принципы цифровой религии будут лучше моих, будешь жить.
Миссисипи имеет устойчивый цвет кока-колы, что говорит в пользу их взаимного патриотизма, хотя по вкусу как будто отличается от нее, поскольку вовсе непригодна для питья. Плодородная долина реки представляет собой, в сущности, единое кукурузное поле с поруганным чучелом Чаплина посредине. Поле перегружено бесчисленным количеством початков. Стратегически идеальная местность для изучения нравов местного населения, от созерцания единого поля пришедшего к пониманию психоанализа как единой духовной пищи.
«Три правила сверхсчастливой жизни, — писал я в своей каюте на борту парохода «Дельта Куин». — Жизнь имеет свои повороты, но не превращай ее в неуправляемые американские горки. Ты умеешь заставить людей тебя слушать?»
Большое американское тело
— Название организации? — Мы с Габи переглянулись. — Русско-немецкая экспедиция имени лошади Пржевальского.
Нас зарегистрировали в книге почетных гостей. Окружные газеты вышли с жеребячьимиздравницами. Американцы отметили нашу высадку на Миссисипи татуировками на верхних и нижних конечностях, лимонно-желтым пивом в бумажных стаканах, фейерверками, каруселями.
— Ждите сюрприза! — сказали они.
«Бриллианты мудрости по сниженным ценам. Как улучшить ваш брак? — писал я с вдохновением в своей каюте. — Как установить настоящие отношения с детьми? Человек по сути своей хорош, но он способен совершать ошибки. Цифровая религия научит вас любить и отучит от ненависти. Чтобы быть и есть, мы должны работать. Хотите знать двенадцать секретов успешных отношений с вашими сотрудниками и даже с боссом? Что такое деньги? Что происходит с нами, когда мы умираем?»
Помощник стал собирать с пассажиров по пятьдесят долларов на улучшение качества жизни.
Шорты, спортивная обувь и майки с короткими рукавами, украшенные полуостроумными надписями, являются летней национальной одеждой американцев, отклонение от которой грозит наказанием в виде недоуменных взглядов вплоть до тюремного заключения. Асексуальность их одежды стерла различие между полами до такой степени, что женщин можно вычислить только по обязательному ношению лифчиков, не менее спортивных по своему дизайну, чем белые теннисные носки.
Овладеть душой американца непросто, ибо ее местонахождение неопределенно. Американцы приветливы, но не щедры, веселы, но не ироничны, чистоплотны, но не догадливы. Они смешливы, смешны и смехотворны одновременно. Каждому американцу в детстве снился сон, как его из кроватки похищает русский с «Калашниковым» на груди. Но хотя русские вкупе с немцами были двумя основными образами врагов в американском сознании XX века, теперь об этом никто не помнит. Холодные и горячие войны приравнены ко вчерашнему ресторанному меню. Моя ученая спутница Габи, усидчивая подруга новейшей французской философии, маргинальная мисс-малолетка Европы 1968 года, вынуждена постоянно подчеркивать, что Германия и Россия, в общем-то, разные блюда. Ей верят и не верят, так как мы в одинаковой степени выглядим белым вороньем. Ощущение себя иностранцем на Миссисипи не менее выражено, чем когда-то в бывшем Советском Союзе.
Подвижные лица и выразительные глаза среди янки практически не существуют. Но грех жаловаться на отсутствие к нам интереса. При всем топографическом кретинизме здесь есть тонкая градация отношения к иностранцам.
— Вы откуда?
Неплохо быть из Лондона. Хорошо — из Ирландии. Умеренно хорошо — из Италии. Хуже — из Франции. Забавно — из Китая. Так себе — из Берлина и Токио. Ничего, если из Амстердама. Мексика — скрытая тревога. Канаду хлопают по плечу. Варшава, Вена, Будапешт, Мадрид — мимо. Самый большой хит — быть из Москвы.
— О!
Узнав, что я из Москвы, американцы все как один радостно восклицают «О!», будто их ущипнули. Затем, не зная, что спросить, так же радостно расстаются со мной, обещая увидеться позже. Ольга зовет американцев nice-to-meet’никами, что отражает сущность дела. Впрочем, я бы не стал преувеличивать роль американцев в жизни Америки.
Американцы — бесплатное приложение к Америке. Они составляют необходимый, но дополнительный материал к тем общеамериканским facilities, без которых Америка перестает быть США.
Америка — страна не столько людей, бритых женских ног и газонов, сколько витальных шоссейных дорог, по которым происходит ее кровообращение.
— Американцы, когда умирают, превращаются в автомобили, — подсказал мне помощник капитана. — В момент смерти они сходят с конвейера.
Автомобили как кровяные шарики порождают и обеспечивают жизнедеятельность Америки. Разветвленная кровеносная система страны, разгоняя трейлеры и легковые машины с вежливыми, туповатыми физиономиями, похожими на их водителей, в каждую точку своего тела от Сан-Диего до Бостона, создает страну высокой энергетийной активности, которой сами американцы соответствуют лишь в незначительной степени. Вопрос о метафизическом смысле большого американского теларешается автономно.
Америка подчинила себе население как макроорганизм, качественно отличный от создавших его микроорганизмов. На Америке лежит тень нейтронной бомбы. Когда я говорю, что люблю Америку, я имею в виду скорее не пипл, а озера, виадуки, заправочные станции, зеленые холмы вдоль Миссисипи, муниципальные аэродромы в каждом заштатном городе, лысых орлов, парящих над кукурузой. Америка оттеснила эмоции на задний план, заставив их носителей поклоняться себе язычески: вывешивать флаги и наклеивать на бамперы патриотические лозунги подхалимского свойства.
Нелюбимая мама
В краеведческом музее Миниаполиса я обратил внимание на текст под антикварной фотографией пассажирского поезда. Раньше, гласила надпись, поезда перевозили не только грузы, но и пассажиров. Америка умеет избавляться от барахла. Дошла очередь и до Миссисипи.
