— Да, такова была моя рекомендация, но решение принял шеф.
— Не шли ли вы на огромный риск, арестовывая кандидата на пост губернатора штата?
— Да, шли, и мы с шефом это обсудили. В любом расследовании важнее всего первые часы. А у нас был труп, две пули и свидетельница преступления. И я считал, что с моей стороны будет нарушением своего долга — не произвести арест только потому, что у нападавшей стороны могут быть влиятельные друзья.
— Я возражаю, ваша честь, это — предвзятое мнение, — заявил Флетчер.
— Возражение принято, — согласился судья. — Вычеркните это мнение из протокола. — Он повернулся к Петровскому и добавил: — Пожалуйста, капитан, придерживайтесь фактов. Меня не интересуют ваши мнения.
Петровский кивнул.
Флетчер повернулся к Нату.
— Мне кажется, что последняя фраза звучит так, как если бы её написал прокурор. — Он помолчал и заглянул в свой блокнот. — Фразы «нарушение долга», «в основных чертах» и «нападавшая сторона» были сказаны так, как будто Петровский их выучил наизусть. Но у него не будет возможности произносить фразы, выученные наизусть, когда я буду вести перекрёстный допрос.
— Спасибо, капитан, — сказал Эбден. — Ваша честь, у меня больше нет вопросов к детективу Петровскому.
— Вы хотите допросить свидетеля? — спросил судья, готовясь к ещё одному тактическому маневру.
— Да, безусловно, ваша честь, — ответил Флетчер; он остался сидеть, переворачивая листки своего блокнота. — Детектив Петровский, вы сообщили суду, что нашли на пистолете отпечатки пальцев моего клиента.
— Не только отпечатки пальцев, но и отпечаток ладони на рукоятке: это указано в отчёте судебной экспертизы.
— И вы также сказали, что, судя по вашему опыту, преступники часто оставляют противоречивые улики, чтобы надуть полицию.
Петровский кивнул, но ничего не ответил.
— Да или нет, капитан?
— Да, — сказал Петровский.
— Считаете ли вы, что мистер Картрайт — дурак?
Петровский поколебался, пытаясь сообразить, к чему ведёт Флетчер.
— Нет, я бы сказал, что он — очень умный человек.
— Считаете ли вы, что оставить отпечатки пальцев и отпечаток ладони на орудии убийства — это действия очень умного человека?
— Нет, но ведь мистер Картрайт — не профессиональный преступник и не рассуждает как профессиональный преступник. Непрофессионал часто впадает в панику, и тогда делает совсем элементарные ошибки.
— Например, роняет на пол пистолет, покрытый отпечатками своих пальцев, и выбегает из дома, оставив дверь распахнутой?
— Да, если учесть все обстоятельства дела, это меня не удивляет.
— Вы несколько часов допрашивали мистера Картрайта. Произвёл ли он на вас впечатление человека, который впадает в панику и убегает?
— Я возражаю, ваша честь, — сказал Эбден, поднимаясь со своего места. — Как может детектив Петровский ответить на этот вопрос?
— Ваша честь, детектив Петровский очень охотно высказал нам своё мнение об обычаях профессиональных и непрофессиональных преступников, так что я не вижу причин, почему он не может компетентно ответить на мой вопрос.
— Возражение отвергнуто, советник. Продолжайте.
Флетчер благодарно поклонился судье, встал, подошёл к свидетелю и остановился перед ним.
— Были ли на пистолете какие-нибудь другие отпечатки пальцев?
— Да, — ответил Петровский, нисколько не смущённый тем, что Флетчер близко подошёл к нему. — Там были отпечатки пальцев мистера Эллиота, но ведь это естественно, потому что пистолет принадлежал ему: он достал его из ящика своего стола, чтобы защититься.
— Но его отпечатки пальцев были на пистолете?
— Да.
— Вы проверили, были ли следы пороха у него под ногтями?
— Нет.
— Почему? — спросил Флетчер.
— Потому что нужны очень длинные руки, чтобы выстрелить в себя с расстояния в четыре фута.
Зрители засмеялись.
Флетчер подождал тишины и сказал:
— Но он, по крайней мере, мог сделать первый выстрел, когда пуля попала в потолок.
— Это мог быть и второй выстрел, — возразил Петровский.
Флетчер отвернулся от Петровского и подошёл к присяжным.
— Когда вы в первый раз допрашивали миссис Эллиот, как она была одета?
— На ней был халат; она объяснила, что, когда прозвучал первый выстрел, она спала.
— Ах да, припоминаю, — сказал Флетчер, возвращаясь к своему столу. Он поднял лист бумаги и прочёл: — «Когда миссис Эллиот услышала второй выстрел, она выбежала из спальни на верхнюю площадку лестницы».
Петровский кивнул.
— Пожалуйста, ответьте на вопрос, капитан: да или нет?
— Я не помню вопроса, — сказал сбитый с толку Петровский.
— Только когда она услышала второй выстрел, она выбежала из спальни на верхнюю площадку лестницы?
— Да, так она нам сказала.
— И, стоя там, она увидела, как мистер Картрайт выбежал из дома во входную дверь. Именно так? — спросил Флетчер, повернувшись и глядя в упор на Петровского.
— Да, так, — подтвердил Петровский, стараясь сохранять спокойствие.
— Капитан, вы сказали суду, что среди экспертов, которых вы вызвали себе на помощь, был полицейский фотограф.
— Да, это — обычная практика в таких делах, и все фотографии, сделанные в ту ночь, были представлены суду в качестве доказательств.
— Да, были, — Флетчер вернулся к своему столу и высыпал на него кучу фотографий из большого конверта; он выбрал одну из них и подошёл к свидетелю. — Это — одна из тех фотографий? — спросил он.
Петровский внимательно разглядел фотографию и посмотрел на штамп на оборотной стороне.
— Да.
— Охарактеризуйте присяжным эту фотографию.
— Это — фотография входной двери дома Эллиотов, сделанная с подъездной дорожки.
— Зачем именно эта фотография была представлена суду в качестве доказательства?
— Потому что она доказывает, что дверь действительно была оставлена открытой, когда убийца убежал из дома. На фото также виден длинный коридор, ведущий в кабинет мистера Эллиота.
— Да, конечно. Я должен был сам догадаться, — сказал Флетчер. — А кто это сидит, скорчившись, в коридоре? Это — миссис Эллиот?
Петровский вторично рассмотрел фотографию.
— Да, это — она. В это время она, кажется, успокоилась, так что мы решили её не тревожить.
— Как тактично! Так позвольте мне в заключение спросить вас, капитан: вы сообщили прокурору штата, что не вызвали «скорую помощь», пока не закончили своё расследование?
— Это верно. Иногда медики появляются на месте преступления ещё раньше полиции и переворачивают там всё вверх дном: меняют местами или даже уничтожают улики.
— Правда? — спросил Флетчер. — Но в данном случае этого не случилось, потому что после того, как миссис Эллиот позвонила начальнику полиции, вы в её дом прибыли первым.
— Да, я прибыл первым.
— Более чем похвально! Можете вы уточнить, сколько времени у вас отняла поездка до дома миссис Эллиот в Западном Хартфорде?
— Пять, может быть, шесть минут.
— Вы, должно быть, превысили скорость, приехав так быстро, — заметил Флетчер.
— Я включил сирену, да к тому же было два часа ночи, так что машин на улицах почти не было.
— Спасибо за объяснение, — поблагодарил Флетчер. — Ваша честь, у меня больше нет вопросов.
— Для чего вы всё это выясняли? — спросил Нат, когда Флетчер вернулся на своё место.
— Я рад, что вы этого не сообразили, — ответил Флетчер. — Будем надеяться, что и прокурор тоже не сообразил.
— Я вызываю свидетельницу Ребекку Эллиот.
Когда Ребекка вошла в зал, все, кроме Ната, повернулись к ней. Она медленно прошла по проходу; такого выхода ждёт актриса в любом сценарии. С того момента, как в восемь часов утра открыли двери, зал был набит битком. Первые три ряда были отгорожены, и только присутствие полисменов помешало публике их заполнить.
Флетчер огляделся вокруг. Начальник полиции Дон Калвер и детектив Петровский заняли свои места в первом ряду, сразу за столом прокурора штата. Без одной минуты десять оставались свободными только тринадцать мест.
Нат посмотрел на Флетчера, перед которым на столе лежала стопка блокнотов. Он увидел, что первая страница верхнего блокнота — чистая, и надеялся, что остальные страницы заполнены заметками. Вперёд выступил полисмен, который указал миссис Эллиот на свидетельскую площадку. Нат впервые взглянул на Ребекку. На ней было вдовье одеяние — модный чёрный костюм, застёгнутый доверху, и юбка на несколько дюймов ниже колен. Из драгоценностей, помимо обручального кольца, на ней были только жемчужные бусы. Флетчер взглянул на её левую кисть и сделал первую заметку у себя в блокноте. Заняв своё место, Ребекка повернулась к судье и робко улыбнулась. Он любезно кивнул. Затем она, запинаясь, принесла присягу. После этого она повернулась к присяжным, робко улыбнувшись и им. Флетчер заметил, что некоторые из них кивнули. Ребекка тронула рукой волосы, и Флетчер понял, где она провела большую часть предыдущего вечера. Прокурор всё предусмотрел. Флетчер подумал, что, если бы ещё до допроса Ребекки присяжным предложили вынести вердикт, они охотно приговорили бы к смертной казни не только его клиента, но и его самого.
