— Освободи трассу! — раздался вдруг предостерегающий крик за спиной.
Обернувшись, я увидела другого знакомца — на сей раз коренастого. Парень изо всех сил крутил педали велосипеда и неминуемо врезался бы в меня, не отскочи я вовремя в сторону. Он пролетел мимо, словно выпущенная из лука стрела, обогнул на всей скорости дюну и, взметнув в воздух вихрь песка, помчался дальше.
Не успела я прийти в себя, как вдруг опять послышался шорох шин по песку и из темноты на тропинку вылетели еще два велосипедиста: незнакомый блондин и девушка с короткой стрижкой. Они вели веселую непринужденную беседу и пронеслись мимо на полной скорости, даже не заметив меня.
Так и под колеса попасть недолго, мелькнула опасливая мысль. Я отступила на шаг, чтобы никому не мешать и… кажется, на что-то наткнулась сама. Или на кого-то.
Высокий парень с длинными, собранными в хвостик волосами, в потрепанном синем балахоне и джинсах едва удостоил меня взглядом. Зеленые, глубоко посаженные глаза на секунду остановились на моей особе, но, видимо, не нашли ничего достойного внимания.
— Извините, пожалуйста, — робко промямлила я, хотя моей вины в столкновении не было.
Мог бы и ногами потопать! Нет, обязательно надо подкрасться, напугать…
Паренек принял извинения с величественным видом и снисходительно кивнул, словно я перед ним в неоплатном долгу, сунул руки в карманы и пошел своей дорогой:
Какие еще нужны знаки свыше?! Пора возвращаться в дом отца и мачехи. Все, хватит с меня, решила я, но не тут-то было. С косы меня окликнул чей-то радостный голос:
— Ага! Я так и знал! Никому не устоять перед моим фантастическим обаянием!
Это, наконец, объявился мой рыцарь! Только вместо меча — в руке стакан пива. А вот и отвергнутые дамы стоят, осуждающе глядя вслед своему кумиру. А он летит на всех парах навстречу новой возлюбленной… Ох, а что ему ответить-то? В голове возник образ матери, окруженной поклонниками-аспирантами, вспомнились ее меткие словечки, навсегда врезавшиеся в память. Может, я и недотепа, но мамина наука не подведет!
— Почему же не устою — очень даже! — смело бросилась я в омут головой.
— Это только так кажется. Погоди, я еще «тяжелую артиллерию» в ход не пустил! — воскликнул он.
— Артиллерию? — удивилась я.
И тут его лицо озарила такая открытая простодушная улыбка, что я на мгновение потеряла бдительность. Наверняка парень не раз слышал о неотразимости своей улыбки и использует ее на всю катушку для обольщения глупеньких девиц.
— Меня зовут Джейк, — представился он. — Давай угощу тебя пивом.
Ха, оказывается, можно болтать с мальчишками о чем-то кроме учебы! Ничего мудреного!
— Могу и сама налить, — ответила я с улыбкой. — Только покажи, куда идти.
«У тебя какие-то проблемы?» — зло выкрикнул Джейк вслед, когда я удрала от него в дюнах, стыдливо запахивая на бегу блузку.
Как ответить на вопрос, если сама не знаешь ответа?
Я билась над этой загадкой всю дорогу к отцовскому дому, безуспешно пытаясь найти ответ и попутно вытряхнуть песок из волос. Вид у меня сейчас еще тот! Губы припухли и горят огнем. Лифчик, застегнутый наспех, больно врезается в спину.
Наконец я осторожно проскользнула в боковую дверь и тихонько прокралась по темной лестнице в свою комнату. Тишину нарушали только звуки моих шагов. Не может быть?! Неужели Фисба наконец-то уснула?! Так и есть!
Приняв горячий душ, я облачилась в легкие пижамные шортики и просторный топик. Потом закрылась в своей комнате и со вздохом открыла учебник по экономике, но, как ни старалась сконцентрироваться на его содержимом, перед глазами, как в калейдоскопе, мелькали события прошедшего дня: резкий тон отца, чарующая улыбка Джейка, неуклюжие объятия в дюнах и внезапное осознание обмана. Кого я пыталась обмануть?! Роль равнодушной, эгоистичной стервы больше подходит маме, а мне ее не сыграть. Да и зачем браться за чужие роли? Я же не дура! Тогда зачем понадобилось строить из себя сегодня вечером идиотку?
Буквы на странице учебника расплылись перед глазами, а к горлу подступил противный ком. Слезами горю не поможешь, но и унять их сразу не удалось.
Эх, дурное дело — нехитрое, да к тому же заразное: в следующее мгновение за стенкой заголосила Фисба. Кто-то поспешил по коридору к детской, вошел в комнату и хлопнул дверью. Скорее всего, Хайди.
Мои слезы давно высохли, а Фисба все не унималась.
То ли чувство вины из-за злополучной ночной прогулки, то ли собственные проблемы, от которых хотелось отвлечься, выдернули меня из постели. И вот я уже толкаю дверь детской, не тратя усилий на вежливый стук, и вхожу в комнату. На кресле-качалке сидит измученная Хайди с мокрым от слез лицом.
— Дай мне малышку, — решительно предлагаю я, протягивая руки к сестричке. — А сама иди и поспи.
Ох, не верится, что в книге «Ваш ребенок: уход и воспитание в первые дни» говорится о предрассветных прогулках по набережной как о панацее от детских колик! Впрочем, кто знает.
Сначала я боялась, что Хайди ни за что на свете не доверит мне малышку — даже после долгих изнурительных ночей, наполненных детским плачем. Она и правда некоторое время сомневалась, пока я не шагнула с решительным видом вперед и не потребовала приказным тоном: «Дай ее мне!» В ответ Хайди тяжело вздохнула, и в следующее мгновение сестренка оказалась у меня на руках.
Господи, откуда в этом хрупком крошечном создании берется столько сил на крики, плач и недовольство?! Вон и кожа тонкая, почти прозрачная, а в складке у основания шеи топорщатся влажные волосики. Бедное дитя, подумала я с жалостью и удивилась своим мыслям.
— Я не знаю, что еще сделать, — растерянно произнесла Хайди, в изнеможении откидываясь на спинку качалки. — Просто не могу… я больше не в силах выдерживать ее плач…
— Тебе надо отдохнуть, — посоветовала я.
— Даже не знаю… Может, мне лучше… — забормотала она в ответ.
— Немедленно иди спать!
Резкий окрик, невольно сорвавшийся с губ, сработал как нельзя лучше. Хайди без лишних слов поднялась с кресла и, тихонько всхлипывая, ушла в спальню.
А я осталась наедине с плачущей Фисбой. Вначале я пыталась укачать ее на руках, описывая круги по детской, потом переместилась в кухню и гостиную, но малышка не успокаивалась. Потом я заметила у входной двери детскую коляску и, уложив в нее крошечный орущий сверток, покатила по подъездной дорожке. На часах было пять утра. Не успели мы отойти от почтового ящика шагов на двадцать, как крики стихли.
«Не может быть!» — обрадовалась я, не веря своему счастью и осторожно заглядывая в коляску. Прошла секунда — глубокий вздох — и снова разгневанный плач, еще громче, чем прежде. Я опять покатила коляску по дорожке, и вскоре наступила тишина! Вот оно, долгожданное спасение! Скорее на улицу, на набережную и гулять, гулять!
Когда мы подрулили к местному торговому центру, Фисба безмятежно спала под одеялом с умиротворенным выражением на крошечном личике. На набережной — как в пустыне — ни души! Дул прохладный бриз, шумел беспокойный океан, да поскрипывали колеса коляски в унисон моим шагам.
Правда, по пути в сторону кафе «Последний шанс» я все-таки разглядела еще одного ночного гуляку — далекий размытый силуэт в предрассветном полумраке двигался по пляжу каким-то странным образом. Только добравшись до оранжевого навеса «Клементины», я сообразила, что этот человек выделывает всевозможные трюки на велосипеде. То, балансируя на переднем колесе, подпрыгивает на пару футов над землей, то, наоборот, поднимает велосипед на дыбы, вращая в воздухе рулем. А потом крутит педали в обратную сторону, выписывая зигзаги задом наперед, чтобы неожиданно рвануть вперед и в прыжке пролететь над ближайшей скамейкой. Необычное зрелище завораживало, гипнотизировало однообразной непрерывностью движений. В памяти тотчас возник образ Хайди, размеренно раскачивающейся в кресле-качалке, затем взгляд упал на Фисбу, мирно посапывающую в коляске, а ведь это одна составляющая магии, успокаивающей монотонностью движений.
Очарованная искусством незнакомого трюкача, я подошла ближе, чем намеревалась, и сразу узнала синий балахон, светлые джинсы и темные волосы велосипедиста. Да это же парень, на которого я так неудачно наткнулась несколько часов назад!
Ой, кажется, я застала парня врасплох! Иначе с чего бы он так резко затормозил, чуть не кувырнувшись с велосипеда?! — он заметил непрошеных зрителей в десяти футах от себя. Судя по взгляду, он тоже узнал меня, но не спешил проявить даже принятую в подобных случаях вежливость. Собственно, я сама не мастер вести светские беседы, поэтому мы смотрели друг на друга в полной тишине. Не знаю, чем бы завершилась затянувшаяся пауза, если бы в следующий момент громко и требовательно не заревела Фисба.
