Первый этаж, третий, пятый! Открываю дверь. Тихо. На кухне все спокойно. Плитка включена на самый слабый огонь. Раскрываю кастрюлю. Вода как раз выкипела, крупа разбухла. Каша готова, кушать подано. Но ведь нет соли! Надо спуститься на первый этаж в гастроном.
Меня не душат слезы. Это сейчас я стал сентиментальный старик, легко выхожу из равновесия от малейшей, микроскопической причины, даже тридцатилетней давности, поэтому придерживаюсь занудного образа жизни. Я распростился со многими радостями и привычками. Мне давно уже не снятся полеты без летательных аппаратов и женщины неземной красоты. Мне не снится ничего, самое большое, но нечастое удовольствие, которое мне посылает судьба — это проснуться чуть свет в намерении расходиться, взбодриться, выпив несколько чашек кофе.
И в Магадане, бывает, звучит сирена, и тогда мне кажется, что должна кончиться, быть может, через секунду эта дурацкая шутка, и я вскочу и понесусь по улице, как молодой олень. Пожарная звучит редко, чаще сирена «Скорой помощи», резкий звук заставляет екнуть и заныть сердце — уж не ко мне ли! Если это случается ночью, делаю огромное усилие, отрываю голову от подушки. В ней с шорохом и стуком, как в пустом ящике гайка, прокатывается бессловесная мысль.
И вдруг распускается ярким цветком кактуса: а ведь сегодня суббота и я могу еще немного поспать!
Она не знала, любила хозяина или нет. Иногда ей хотелось облизать его, не всего, конечно, — такую необъятную массу за неделю не обиходишь, так хоть руку, хотя бы кисть, два пальца пошлифовать наждачным своим язычком. Иногда ей хотелось потереться головой о щетину его подбородка или об ногу, и желание это было столь внезапно, что ласка могла достаться стене в прихожей, ножке кресла или телефонной трубке.
Кошка так часто забывала о своей лени и вальяжности, что становилась похожей на собаку, к тому же, эта ее манера сопровождать хозяина по квартире, куда бы он ни направился — чисто собачья. Она брилась с ним и мыла посуду, сидя на подлокотнике придвинутого к раковине кресла, чистила ботинки, только пылесосить не любила и не раз пыталась запустить когти в рычащее чудовище, но чаще ударялась в бегство.
Она сделала несколько попыток справиться со своей паникой, и ей удавалось оставаться невозмутимой — до известных пределов, когда вдруг в ее тонком организме срывалась какая-то пружинка, и она предавалась бегу очертя голову, куда глаза глядят по вертикальной стене, по ковру до потолка и по шкафам.
Нет, до собаки ей все же далеко. Она вовсе не глядит человеку в глаза и не виляет хвостом в знак преданности, но ее удивленная мордашка, ее серые выпуклые глазки полны таинственной жизни.
И хозяина она любит не как собака, но уважает, а взамен получает уважение к своим занятиям. Едва проснувшись на рассвете, она начинает играть теннисным шариком. Он как бы вырывается из крючков-когтей, бежит по полу и прячется в тапочке, затаивается там, но, улучив момент, вырывается, бежит, оказывается в когтях, вновь как бы вырывается, чтобы найти спасение в тапочке.
Наигравшись, кошка прыгает на телевизор, где ваза с цветами, осторожно пьет из нее. Наверное, там особая вода. То ли от облучения, то ли от корешков растений. Хозяйка тем временем ест сало, сидя перед телевизором. Киса ошивается рядом, благодарно съедает парочку хлебных шариков из нежных пальчиков, затем приносит с кухни рыбу, забирается на диван и ест. На замечание хозяйки переносит рыбу с дивана на стол и, привстав на стуле, продолжает трапезу.
Телевизор кошка осмысленно смотрела лишь раз в жизни, подбегала к экрану, когда там показывали воробья, в полуметре от стеклянной плоскости поняла обман и навсегда утратила интерес к этой заразе.
Засуетились во дворе голуби, топчутся на жести окна, задевают стекла крыльями. Кошка замирает, прыгает с телевизора на пол, крадется к окну, и вот уже взлетела на подоконник. Каждая ее жилочка изготовилась к решающему прыжку, когти насторожены, как рыболовные крючки, недаром они называются кошками.
Еще мгновение, и черная живая пружина распрямится, и станет сизарь добычей. Вот-вот. Сейчас. Секундочку. Но ситуация плывет и уходит из-под контроля. Стекло мешает, как ни крути. Жаль. Так хотелось о нем забыть.
Вообще-то можно не обращать внимание на эту мелочь. Добыча тоже не важна. С голоду пока не умираем, минтая вдоволь. Но процесс! Азарт, знаете ли! Люди тоже фотоохоту придумали.
Проводив хозяина на работу, кошка спит с чувством исполненного долга, скучает, снова спит. И вот просыпается, стремглав бежит на шаги встречать. Сидит у двери, пока он подымается на пятый этаж, а когда дверь приоткрывается, выглядывает из нее и жалобно пищит, жалуясь на тщету жизни. А если хозяин не погладит ее и не поговорит с ней, может в досаде куснуть его за щиколотку.
Любит кошка те часы, когда вся семья в сборе, тогда и кусок рыбы, завалявшийся за креслом, доест за компанию, если все за стол сели. Подкрепившись, занимает наблюдательный пункт на стуле: привстав на задних лапах, цепляется передними в его спинку и походит на черного монаха за кафедрой. Надо только стул развернуть спинкой к столу.
Стоит хозяину сесть в кресло, располагается на его коленях, обнимает лапами за шею и дышит в лицо рыбным перегарцем. Конечно же, пора ее погладить, она не будет долго ждать, и может через мгновение не обласканная скользнуть на пол и носиться по квартире, сломя голову. Забегает на кресло, едва не свалив, прыгает на телевизор, карабкается на когтях по ковру до потолка и выстреливает собой оттуда, приземляясь на диван. Мелкое мохнатое хулиганство переполняет ее.
Остановить в эти минуты кошку невозможно, разве что переключить внимание, например, зашуршав фольгой. Она несется на звук без надежды увидеть мышку, просто из благодарности, что с ней играют. В этом добром бескорыстном намерении она подозревает всех и вся, в конце концов, ей удается вовлечь в игру даже настенный календарь с тигриной мордой. Прыгая с кресла, она всякий раз запускает когти в это морду, календарь послушно падает, пока не размочаливается вконец, сделан он не из обычной бумаги, а из какой-то довольно прочной вискозы и выдерживает нападки кошки весь год Тигра.
Вот так она хотела поиграть с бурундуком прошлой осенью, когда ей было два месяца от роду. Хозяин собирал бруснику, а кошка подкрадывалась к каждой травинке, когда, наконец, заметила маленького зверька, подходила к нему с особым тщанием, а он убежал и наблюдал за ее стараниями с вершинки лиственницы.
Кошка бежала за хозяином, как по ниточке, высунув по-собачьи язычок, перескакивала с камня на камень, форсировала ручей, попадая лапкой в воду, даже не отряхивалась, не лопалась от брезгливости. В морскую лужицу, образовавшуюся после отлива, как-то сунулась, отпрянула, вода была неправильная. Зато удивился хозяин, не совсем понимая это черное, как из суеверия, существо.
Строго говоря, настоящим хозяином был двенадцатилетний мальчик, принесший крохотного котенка из спортивной секции. Другой мальчик раздавал там котят с одним условием — в надежные руки. Мальчик захотел стать таким человеком с надежными руками. Но это только половина картины. Предыдущей зимой мальчик жил в большом городе у бабушки, а она служила в цирке и водила внука с собой, чтобы познакомить со зверями и людьми. Всю зиму работал в этом цирке Юрий Куклачев — главный кошатник страны.
Мальчик с двух лет дрессировал муравьев и мух, потом аквариумных рыбок. Про кошку он понял сразу, что ее дрессировать не надо. Ее надо любить и не обижать, и тогда с ней не заскучаешь. Она прекрасно ловит теннисный шарик, как футбольный вратарь, растопыривая лапы, подпрыгивает на метр, а то и больше. А если проголодается, запрыгивает на холодильник «Юрюзань» — ждет за это кусочек рыбы. Куклачевские кошки такое не показывают.
Однажды, сидя ванной комнате, кошка стала играть задвижкой и закрылась, добавив людям хлопот, но ничуть не испугавшись. В другой раз она принялась играть ниткой, не обращая внимания на иголку, в которую была вдета. И проглотила ее. Хорошо хоть, изо рта торчал небольшой нитяной кончик, иголку удалось вынуть из желудка.
Два раза кошка убегала на прогулке и обморозила свои черные ушки, на них выросла белая окантовка. Кошка была недотрогой и не обзавелась котятами. После того, как ей пришлось на сопке спасаться бегством от дурной овчарки, взлетев на вершинку небольшой лиственницы и, лишившись части хвоста, она стала пугливой, и опасалась не хозяина, а его руки.
Однажды она ушла от старших во время вылазки на природу и не вернулась. Целый месяц приходили люди к тому месту, откуда она шмыгнула в кусты, звали, оставляли пищу, и без толку.
Кошку вспоминают, и довольно часто. Особенно когда на телеэкране появляется артистка Гурченко. На эту фамилию — «Гурррченко» — она всегда отзывалась долгим «мурр».
