– Как же их одолеть?
– Лишить опоры. Раз и навсегда.
– Это ведь невозможно?
– Сам думай как.
– Тебя по миру носило, ты опыта имеешь в общении с ними гору, мозги светлые. Положим, я скажу, что надо отменить деньги.
– И почти прав. Вот если деньги отменить, а стало быть, возможность пользоваться наворованными благами, вот тогда они, пожалуй, умрут. За ними и государственность всякая падёт. Только оружие не канет в Лету.
– Выходит – весь приоритет в будущем за сырьём. Кто будет его иметь, тот и будет бал править. Так?
– Конечно. Что Европа без дешёвого сырья из развивающихся стран и их дешёвой рабочей силы? Мыльный пузырь. Плохо другое. Уж очень сейчас в третьем мире развитие понеслось быстро. Их хоть и пытаются осаживать разного рода войнами и конфликтами, но не успевают. Поэтому будут сильные войны за сырьё. Плавности не получается,- Сашка присел на корточки.
– Саш. Японцы чем так жмут? Я там не успел оглядеться, промчал страну из конца в конец и всё.
– Головой,- Сашка присел.- У них же почти ноль по ресурсам. Чтобы выжить, они взяли за основу развитие технологий. Научные исследования в Японии по капитальным вложениям занимают ведущее место. Столько средств в эту отрасль не вкладывает в мире никто. При их природной и воспитанной столетиями усидчивости, дисциплинированности, трудолюбии этого было вполне достаточно. Ещё они аскеты. Малость для трудолюбивого японца – счастье. Там почти нет бедных, очень мало богатых, и средний класс, по доходам, тоже весьма невелик. И, ко всему прочему, они имеют до сих пор закрытое общество, то есть к ним привезти товар сложно, пошлины на ввозимые вещи жуткие, они свой рынок защищают от проникновения иностранных товаров.
– Что, двинем спать?- Игнат посмотрел в сторону чёрной дыры входа.
– Надо,- Сашка замахал руками, привстав и глубоко вдыхая воздух.
– Лёгкие не застуди,- предупредил Игнат, тоже махая руками.
– Значит, ты имеешь, что делать в ближайшие пять месяцев?
– Под завязку.
– Вот и хорошо. А то без дела человек сохнет. Мозгу нужна работа. Постоянно. Может тебе дать кого в помощь?
– На первом этапе я сам управлюсь. Дальше надо кого-то, может даже двух.
– Вот кто в поисках Смита-младшего преуспеет, того и подсоединим. И ещё кого-нибудь из анализа. Как?
– Неплохо бы. Тут одних стрелков мало будет. Ну что, идём?
– Да. Хорош на сегодня. Язык уже болит.
– Тренируй его. Нечего только извилинами шевелить.
– Спасибо тебе за совет. Добрый ты мой.
– Всё, я побежал, а то дрожь уже пошла,- Игнат метнулся к входу в пещеру.
– Столько стоять – проберёт,- Сашка двинулся вслед за ним.
Чуть свет До и Мик проснулись и покинули без шума дом. Ещё с вечера Сашка дал им задания. Каждый из них должен был прибыть в Томмот через пять дней, но по своему маршруту. Это было и обучение, и проверка одновременно. Сам же пролежал на нарах весь день не вставая, наблюдая, как Игнат и Ронд пакуются перед уходом. Часов в семь, когда уже стемнело, они оделись и, подхватив рюкзаки, пошли к выходу. Сашка вставать не стал. Когда крепили лыжи, Ронд спросил Игната:
– Даже не попрощался. У вас что, не принято?
– Чего ручкаться? Каждый и так знает, что делать. Ценные указания ни к чему. Их можно получить как совет, если своих мозгов не хватает, а в принудительном порядке этого нет. И потом, что прощаться? Под одним все ходим, провожай, не провожай – уже не поможет, как судьба повернёт – так тому и быть. Ты готов?
– Почти,- натягивая перчатки, ответил Ронд.
– Идёшь след в след. Если я сильно попру, и будешь не успевать, то подсвистывай, голоса не подавай.
– Это я уже усвоил. Меня Мик всю дорогу дрочил.
– На спусках будешь идти слева, я тебе буду оставлять запас.
– Только бы не круто, а то Мик прокатил один раз, у меня чуть память не отняло.
– Ночью крутого не будет. А днём как?
– При свете хоть видишь, куда падаешь.
– Задницей тормози, если я вдруг упаду, на бок не вались.
– Это я тоже знаю.
– Что ж, первый класс обучения ты освоил. Тогда трогаем,- Игнат пошёл вперёд, Ронд за ним следом. Через две минуты их силуэты исчезли в ночи.
В двенадцать часов ночи Сашка тоже вышел на лыжную тропу. Он шёл без рюкзака, имея при себе только сухой паёк на три дня, который мог растянуть на десять дней, да четыре пистолета с большим боезапасом и две пары коньков, называемых в простонародье "ножами".
В назначенное время все трое сошлись под Томмотом на зимней переправе через реку Алдан. Все успели вовремя.
– Отдохнуть успели?- спросил Сашка ребят.
– Да, Саш,- ответил за обоих Мик.- Мы тут уже двое суток. Успели пошариться по округе. Всё тихо. Шевеления нет.
– Пошли на ту сторону,- предложил Сашка.- Коньки взяли?
– Взяли,- Мик похлопал по рюкзаку.- Ещё прикупили кое-что, чтобы собирать каркас было легче.
– Отлично. Километров десять по лесу срежем и там соберём свой агрегат, лёд отличный, сказочный. До Усть-Миля долетим с ветерком,- Сашка сошёл на лёд.
– За сутки уложимся?- спросил До.
– Ишь, шустрый какой. Мы что, рекорды ставить сюда пришли?
– А что? Может установим,- Мик подмигнул.
– Игры в сторону. Не горит. Идём в среднем темпе. Куда торопиться,- поскальзываясь на свежем гладком льду, произнёс Сашка.- Двое суток, как наледь легла. Одеваем коньки и катим вон до той стенки, где парит,- Сашка показал вдаль, туда, где поднимался в небо и клубился туман.- Его пройдём и глянем, что за ним. Там и соберём аппарат.
За наледью, которая растекалась и парила, был простор. У берега сладили неравным крестом каркас, закрепили в середине мачту, обвязав растяжками, установили поворотные тяги и, прикрепив к конструкции коньки, выкатили на речной лёд. Там наклонили и зацепили парус, который сразу затрепетал под ударами ветра.
– Свои не снимайте, будем греться на ходу,- Сашка стал раскатывать буер, подставляя парус под поток ветра, направление которого было попутным. Буер полетел во всю прыть так, что еле успели в него впрыгнуть. Разогнались до сорока километров в час. Свистело в ушах. Время от времени соскакивали и катили рядом, чтобы согреться. Чтобы не сильно морозило лица, натянули маски и очки, глаза слезились от ветра и от ярко поблёскивающего снега. Ехали слаженно, наледи были почти везде. Кое-где, правда, не замёрзшие, на них все выскакивали и бежали рядом, чтобы коньки на конструкции не проваливались. В двух местах переходили через снежные пробки, там, где вода не накрыла снежную целину. Так и мчались, петляя по изгибам реки до самых сумерек. Когда горизонт размылся, остановились, развели костёр и поужинали, дождались полной темноты, после чего сняли с конструкции парус, коньки, растяжки и, бросив её в снег у берега, покатили своим ходом, изредка подсвечивая себе фонариками. В середине ночи прошли посёлок Чагда, который встретил и проводил их собачьим лаем. К утру встали у скалистого берега и раскинули небольшую палатку. Быстро поели и завалились спать. Когда стемнело, опять встали на коньки и всю ночь катили. Утром остановились, сняли коньки и двинулись от реки в лес, по очереди пробивая снег по направлению к Усть-Юдоме. Это было межпограничье Якутии и Хабаровского края. К обеду вышли в район погранпоста Сашкиной "семьи". Их сразу заметили, и навстречу вышли двое. Мик и До остались на месте, а Сашка пошёл вперёд. Через минуту после встречи двое мужиков уже тискали Сашку в объятиях, а он лишь махнул своим молодым, чтобы шли к нему. От поста отвалило два снегохода, которые подхватили всех пятерых и быстро доставили на пост. Охранный корпус западного сектора "семьи" вывалил из неприметного строения, по крышу засыпанного снегом и бросился обнимать Сашку и его спутников. Радость была большой. Все знали, что много лет назад Сашка пропал бесследно и вот теперь сам, собственной персоной, пришёл в родные пенаты, да не один, привёл с собой молодых, так ловко болтающих на "семейном" диалекте. Вопросов не задавал никто. Встречали "стрелки", люди немногословные и суровые, они забрали у молодых поклажу и двинулись всем миром в дом. На входе ждал Сергей, который принял под своё руководство Восточный сектор после бойни в семьдесят первом году. Он обнял Сашку, пожал руки молодым и сказал:
– Нет, Саня! Ты неисправим. Сволочь ты последняя после всего. Как тебя, гада, земля носит? Имей в виду. Мы тебя из списков не вынесли. Ты был контрольщик по промыслу и им числишься. Из совета, правда, выбыл, но это сам виноват,- и снова обнял Сашку, похлопывая обеими руками по спине.
Ввалились в дом.
На Сашку пахнули давно забытые запахи, сердце вдруг защемило. Он сел на лавку не раздеваясь и, откинувшись к стене, вдыхал воздух. Он был среди своих: тех, кто знал его с детства, тех, с кем он вместе жил и работал, с кем вместе лил свою и чужую кровь. Мужики суетливо собирали стол, доставали фляги, припасённые к дням рождения и праздникам. Сегодня был самый большой для них праздник. Вернулся свой, родной, блудный брат, и это событие отодвигало всё остальное на второй план. Медленно Сашка скинул куртку и унты и подсел к столу, на который его пацаны выставили четыре бутылки шампанского. "Вот змеи,- подумал он.- Ведь запретил. Протащили-таки. Обязательно их накажу. Потом".
