Единственной проблемой, омрачавшей его безоблачную жизнь, были отношения с родителями, от которых ему первые годы удавалось скрывать подробности своей личной жизни, и он им писал, что живет в общежитии и готовится к поступлению в институт, но ни разу он в родной город не приезжал, так как даже ненадолго не хотел оставлять своего друга.
Но когда родители сами приехали его навестить и узнали о его жизни, они устроили скандал, требовали, чтобы он немедленно прекратил "развратничать" и вернулся домой.
Однако Владимир категорически отказался, поссорился с родителями, не читал писем, которые они присылали, а когда они несколько раз приезжали в Москву, старался от них прятаться. Родители несколько раз дождались его у киностудии и опять ругали и требовали оставить друга и вернуться. Но ничего не добились и окончательно порвали с ним отношения, заявив, что им стыдно за него перед людьми и совсем не для того они его вырастили и воспитали.
Спокойная жизнь Владимира омрачилась на пятом году совместной жизни с другом, когда тот стал задерживаться по вечерам, приходил очень поздно, стал избегать сексуальных контактов, ничего не объясняя Владимиру, что происходит.
Владимиру даже мысль об измене в голову не приходила, и он терялся в догадках, но думал, что у друга дела или неприятности, пока тот как-то не привел домой молодого мужчину. Ничего не объясняя Владимиру, он попросил его постелить себе постель в другой комнате, а сам остался в спальне с новым партнером.
Владимир не спал всю ночь, прислушиваясь к звукам и смеху из спальни, несколько раз в ванную прошел его друг, но в комнату Владимира даже не заглянул. Утром, проводив своего нового любовника, друг твердо сказал ему, что их отношения исчерпаны, у него давно уже новое увлечение, и Владимир может либо уходить, либо остаться у него, но никаких сиен и выяснений отношений быть не должно. Владимир растерялся и расплакался, друг его потрепал по плечу, сказав, что " такова жизнь, и чувства есть чувства"
После этого их сексуальные отношения прекратились, хотя Владимир продолжал жить у друга, но в другой комнате. Он остался не только потому, что ему некуда было уйти, но потому, что каждый раз, когда друг приходил домой без своего нового любовника, Владимир надеялся, что тот его к себе позовет.
При воспоминаниях об их былых отношениях у него возникало желание и эрекция, и однажды он не выдержал и сам пошел в спальню к другу. Но тот в довольно резких выражениях высказал ему, что Владимир его больше в сексуальном плане не волнует и приказал убираться.
Владимир был в полном отчаянии, плакал, а потом пришел к выводу, что жизнь больше не имеет смысла, решил отравиться и выпил упаковку реланиума, который иногда принимал его друг. Но его довольно быстро обнаружил на полу в кухне его друг, вызвал "Скорую помощь", и Владимира госпитализировали в центр по лечению острых отравлений НИИ им. Склифосовского, где я с ним и беседовала через два дня после поступления.
Во время беседы все подробно о себе рассказал. Подавлен, депрессивен, плачет, ищет сочувствия и помощи, не представляет, как он будет жить дальше, так как у него не осталось ни одного близкого человека, и даже к родителям он теперь не может вернуться.
В процессе лечения настроение выровнялось, и хотя он вспоминал об измене друга, но уже без слез и прежнего отчаяния.
При выписке сказал, что хотя ему и очень обидно, но он найдет себе нового друга из тех гомосексуалов, которые давно уже ему "строили глазки" и "назло" бывшему любовнику будет ходить с новым другом на те же "тусовки" и демонстрировать, что ему 'все равно" ион его тоже больше не волнует.
Но нередко к изменам своих сексуальных партнеров гомосексуалы относятся крайне болезненно. Иногда это принимает очень жестокие формы.
Расскажу об одном случае.
Клинический примерКогда я еще училась в институте, возле метро "Измайловский парк", где была одна из клиник нашего института, торговал пирожками всем известный пассивный гомосексуал. Никто не знал, как его зовут, и все презрительно звали его "педиком" и "Дунькой", и он откликался даже на эти обидные прозвища, так как был добродушным и безобидным олигофреном в степени глубокой дебильности.
Мои сокурсницы даже брезговали покупать у него пирожки, так как говорили, что, наверное, он даже руки после своих сексуальных контактов не моет. А я уже тогда знала, что буду психиатром, с детства я росла на территории психиатрической больницы, больных не боялась, любила и понимала, и мне все было интересно. Я очень часто разговаривала с ним, и он мне все о себе рассказывал. Его уже нет в живых, поэтому я могу о нем рассказать.
Звали его Володей, было ему 25 лет. Он был сиротой, подкидышем, ничего о себе и своих родителях не знал, его нашли в грудном возрасте на крыльце частного дома в 1946 году, и хозяева сначала взяли его, но обращались с ним плохо, кормили хуже, чем своих детей, попрекали, что он "лишний рот". Его дразнили, обзывали и били другие дети, а он был тихим и робким, никогда не мог дать сдачи и постоять за себя.
Когда ему исполнилось 8 лет и стало заметно, что он отстает от других детей в умственном развитии, его отдали в детский дом. Там его тоже все дразнили и обижали.
Он не смог получить даже среднего образования, проучился всего 5 классов, а потом убежал из детского дома и долго беспризорничал, голодал, питался объедками, воровал по мелочи или попрошайничал.
О годах своих беспризорных скитаний он вспоминал с ужасом, его много раз жестоко избивали даже за мелкое воровство, у него был перелом руки и нескольких ребер после того, как один хозяин избил его поленом и ногами за то, что он украл несколько яблок из его сада. Рука срослась неправильно, и он с трудом владел ею.
Когда ему было 16 лет, на улице его приметил один мужчина, как оказалось, неоднократно судимый карманный вор, который взял его к себе и приучил воровать. Но обращался он с ним хорошо, не обижал, кормил, приодел, давал денег на выпивку и папиросы и не позволял другим Володю дразнить и обижать. Однажды он даже поколотил соседского мальчишку, который кричал в адрес Володи разные обидные слова и кидал в него камнями.
Сам он оказался активным гомосексуалом, но насилия над подростком не совершал, а действовал лаской, и тот был ему благодарен и готов ради него на все. Он был первым в его жизни человеком, который к нему хорошо отнесся, и Володя его искренне любил. Жили они вдвоем в частном доме в Подмосковье.
Никаких документов у Володи не было, но друг помог ему в этом, вначале купив фальшивый паспорт, в который была вписана та же фамилия, что и у его покровителя, прописал к себе, сказав, что это его племянник-сирота, а потом Володя по его совету обратился в милицию, сказав, что паспорт потерял, и ему выдали уже настоящий. От службы в армии Володю освободили по психическому заболеванию.
При сексуальных контактах вначале он никаких приятных ощущений не испытывал, но своему покровителю говорил, что ему это приятно, потому что больше всего боялся, что тот рассердится и опять выгонит его на улицу.
Но тот сам догадался и перед сексуальным контактом "perrectum" стал предварительно ласкать его и доводил до оргазма, и в дальнейшем эрекиия у Володи возникала уже от одного прикосновения покровителя к его половым органам, и он уже заранее "сладко млел", так как до этого оргазма никогда не испытывал.
Раньше он даже не занимался онанизмом, хотя многие воспитанники детского дома им занимались. Но Володя так панически их боялся, что думал, что за это его совсем задразнят и накажут воспитатели, которые других воспитанников за это наказывали и даже били. Девочки и девушки тоже никогда им не интересовались. а только дразнили и гнали прочь.
Поэтому он считал, что совершенно счастлив, найдя в одном человеке и покровителя, и защитника, и любовника. Они прожили вместе 5 лет, которые Володя считал самыми светлыми днями в своей жизни. Ни разу они не поссорились, ни разу тот не сказал ни одного грубого слова.
Володя старательно вел их нехитрое домашнее хозяйство, воровал, когда друг его посылал, и все кошельки отдавал ему, но потом его друг перестал его посылать воровать, так как Володя несколько раз попался, дважды его побили, но несколько раз просто отпустили, так как он плакал и просил прощения.
