Наталья Юдина - 100 великих заповедников и парков

Кент тесно сотрудничал с Берлингтоном, способствовал распространению в Британии палладианского стиля. В его творчестве отразились различные направления, в том числе готика и романтизм.

В 1734 году Кент начал строить первый дом в стиле классицизма (поместье Холкхэм-Холл, графство Норфолк). В 1735 году Кент стал придворным мастером в Лондоне.

Талант Кента был весьма разносторонен. Поначалу он занимался живописью, писал и портреты, и религиозные и исторические картины, расписывал потолки, делал офорты, рисунки для различной утвари, иллюстрировал книги, разбивал сады и строил дворцы. Он занимал должности королевского плотника, королевского архитектора, хранителя королевских картин и главного королевского живописца. Однако произведений Кента сохранилось не так много.

С 1730 года Кент занялся планированием парков. Об этом ландшафтном архитекторе говорили: „Магомет придумал рай, Кент создавал их во множестве“. Он был настолько популярен, что его называли даже английским Рафаэлем. Хорас Уолпол, назвав его отцом современной садово-парковой архитектуры, заявил: „Он перескочил через садовую изгородь и увидел, что вся природа — сад“.

Кент создавал планировку знаменитых парков виллы герцога Девонширского в Чисике недалеко от Лондона, Карлтон-хауса в Лондоне, Клермонта рядом с Лондоном и другие.

Парк Стоу называют лучшей его работой.

В своем творчестве он стремился приблизить английский ландшафт к пейзажам Клода Лоррена (1600–1682), знаменитого французского художника, много лет проработавшего в Италии. Поэтому Кент был категорически против прямых линий в разбивке аллей, поскольку их нет в природе. Он во всем старался следовать принципам естественности. Стремился создать живописные перспективы и распределить свет и тень в пейзаже, добиться непрерывной смены картин, изменяя для этого характер отдельных пейзажных композиций. Уильям Кент умело показывал красоту отдельно стоящих деревьев, учитывая силуэт, форму, цвет и фактуру кроны.

В подражание живой природе он мог поместить сухие деревья в естественном пейзаже. Его парки продолжались и за их пределами.

Устроенные им парки отличались камерностью, лиричностью, обилием украшений в античном духе — статуй и павильонов. Творчество Уильяма Кента вдохновило многих архитекторов. Говорили, что работать над парками надо так, как это делал Кент, как художник и поэт.

Однако Вальтер Скотт иронически замечал, что парки Кента имеют не больше сходства с природой, чем румяна престарелой кокетки со свежим румянцем деревенской девушки.

Ланселот Браун, другой автор проекта сада Стоу, создал около сотни садов на Британских островах и вошел в историю под кличкой Капабилити (потенциальный).

Его называли так потому, что он имел обычай при разговоре с заказчиками все время твердить: „Ваш участок обладает большими возможностями“ (по-английски „capabilities“). Он создал планировку парков старинных поместий в Бленеме, Оксфордшире, Бакингемшире, Петуорте, Западном Суссексе, проектировал также архитектурные сооружения. Браун был так уверен в своей способности превзойти красоту природы, что однажды, создав пруды и протоки в большом парке, воскликнул: „О Темза, ты никогда мне этого не простишь!“

Парк Стоу расположен на площади 200 га. В его планировке использован прием, получивший название „На, ha!“. Он заключается в том, что садовую стену прятали во рву, поэтому взгляду открывались близлежащие окрестности.

Дворец — центр композиции всего парка. Перед дворцом с севера и юга — открытые прямоугольные площадки. В южном направлении перспективу парка завершает статуя короля Георга 1, а с северной стороны — водоем.

Здесь созданы небольшие лужайки и разнообразные виды, благодаря пересеченному рельефу с оврагами, холмами.

Парк украшают различные декоративные элементы: беседки в виде храмов Венеры, Дружбы, Бахуса, скульптура, пещеры и т. д. Шедевром мировой архитектуры признан построенный Кентом в парке Стоу элегантный круглый павильон — Храм античной добродетели. Позже его творение пытались повторить зодчие всей Европы.

Заслуга Кента состоит в том, что он „выявил достоинства существующего пейзажа — округлил форму рощ, усилил склоны, добавил цвета, посадив необходимые для этого деревья; пейзажи связал в последовательность, раскинув сеть тонких живописных дорожек. Недостатком сада считают обилие построек. На сравнительно небольшом парковом участке были построены храм Вакха, храм Венеры, пещера Дидоны, пустынька Св. Августина, храм Дружбы и знаменитый Палладиев мост“, — пишет В. Дормидонтова.

Сначала граница парка в Стоу была обозначена регулярными посадками деревьев, позднее они были заменены группами деревьев и кустарников, в результате чего открылась перспектива на окружающие пейзажи.

„Парк в Стоу — типичный английский парк, который „зачастую содержит огромное количество намеков — исторических, политических, нравственных, — пишет М. Соколова. — Так лорд Кобхэм, например, в своем поместье в Стоу установил за домом статуи государственных мужей Англии и снабдил надписями из „Энеиды“, повествующими о блаженстве духов на Елисейских полях, а рядом собирался провести реку Стикс. Другой землевладелец соорудил посреди парка храм Счастья, а посетителям предлагал найти к нему правильную тропинку (она шла между статуями Разума и Невинности). Третий, напротив, поместил в центре своего сада храм Смерти, а входы в сад оформил в виде гробов и снабдил письменными призывами к добродетели. Одно время существовала повсеместная мода на „дорожки влюбленных“, по сторонам которых ставились скамейки с соответствующими надписями. А серпантинная дорожка, ведущая в гору, достаточно распространенный элемент английского парка, называлась не иначе как Парнас“.

За три века англичане создали множество парковых ансамблей. И сейчас сорок тысяч государственных и частных парков Великобритании обычно открыты для посещения.

Среди английских парков Гайд-парк (площадь 160 га) и примыкающий к нему с запада Кенсингтон-гарденз, или Кенсингтонский сад (площадь 140 га), наиболее заметны на карте Лондона. Оба объекта образуют массив шириной более 1 км и протяженностью 2,5 км. Кроме того, рядом с Гайд-парком находятся Сент-Джеймсский парк, Грин-парк — все они цепочкой тянутся друг за другом и занимают почти 400 га площади в центре большого, столичного и к тому же древнего города. Лишь в Лондоне, как в городе рассредоточенного типа, не скованном кольцом городских стен, стало возможно такое неэкономное расходование земли.

Гайд-парк (так же как Сент-Джеймсский, Грин-парк) возник на месте заповедных охотничьих лесов, огороженных в XVI веке Генрихом VIII. В то время в нем в изобилии водились дикие кабаны и буйволы. Оливер Кромвель невзлюбил Гайд-парк потому, что однажды здесь прострелил себе ногу (пистолет выстрелил у него в кармане). Придя к власти, Кромвель распорядился продать земли парка по частям.

Гайд-парк стал принадлежать Вестминстерскому аббатству. Когда земли монастырей были конфискованы, парк отошел к казне.

Гайд-парк был открыт для посещения публики раньше, чем другие королевские парки, — еще в 1637 году. Планировку Гайд-парка и Кенсингтонского сада выполнил в 1730 году Бриджмен. По его проекту была сооружена дамба на реке Вестбурн и сделан пруд Серпантин (по приказу жены короля Георга II леди Каролины; на эту затею она потратила 20 тысяч фунтов, которые взяла из казны втайне от мужа).

В 1851 году в Гайд-парке была организована первая Всемирная выставка. Для нее по проекту ландшафтного архитектора Джозефа Пэкстона (1801 — 1865) было возведено здание из стекла и металла, названное Хрустальным дворцом.

Проектирование Хрустального дворца стало для Пэкстона главным делом жизни. Он приступил к этой работе, когда узнал, что выставочный комитет отверг все более чем двести проектов, представленные на конкурс. Первый набросок он сделал 11 июня 1850 года, а тринадцать дней спустя уже представил готовые чертежи.

Архитекторы Европы просто негодовали оттого, что этот обыкновенный садовник вместо дворца собирается построить какой-то стеклянный колпак, оранжерею.

Действительно, дворец очень напоминал оранжерею, которую Пэкстон создавал раньше для заморских пальм.

Тем не менее, проект садовника был одобрен выставочным комитетом, а построенный дворец с восторгом был принят публикой. Павильон представлял собой один огромный зал, под его крышей оказались два столетних вяза (парламент запретил рубить деревья Гайд-парка). Русский философ, историк и литератор А. Хомяков, посетивший выставку, написал по этому поводу: „То, что строится, обязано иметь почтение к тому, что выросло“.