А с Маргаритой Криницыной произошло то, что очень часто происходит с артистами, ставшими знаменитыми благодаря одному удачно сыгранному персонажу. С одной стороны, на них буквально обрушивается слава, а с другой — они не могут вырваться из рамок, ограниченных этим персонажем. Роль в фильме «За двумя зайцами» сделала Криницыну знаменитой, ее узнавали на улице даже спустя 20–30 лет после выхода картины на экраны («Ой, боженьки, та це ж Проня Прокоповна!» — радостно всплескивала рукам бабушка на базаре и добавляла дватри яблочка сверх положенного килограмма), хотя, надо сказать, в жизни актриса была совсем не похожа на свою героиню. Но хоть и сыграла Маргарита Васильевна в более чем 50 фильмах (среди них были такие известные картины, как «Свадьба в Малиновке», «Дни Турбиных», «Бумбараш», «Зеленый фургон», «Одинокая женщина желает познакомиться», сериал «Рожденная революцией»), но практически все ее роли были второстепенными, а главных ей не давали, поскольку для всех она оставалась Проней Прокоповной.
В августе 1999 года герои бессмертного фильма «забронзовели» — в Киеве на Андреевском спуске был открыт памятник Проне Прокоповне и Свириду Голохвастову. Олег Борисов, к сожалению, не дожил до этого дня. А Маргарита Криницына лично присутствовала на открытии памятника своей героине. После того как со скульптуры тихо упало покрывало, она на незабвенном суржике обратилась к собравшимся: «Дорогие! Мерси за коплиман, тобто за цей памятник. Сегодня я чувствую себя героем дня, а точнише дважды героем, бо раниш на родине героя ставили тильки бюст, а мени поставыли цилый памятнык разом с бюстом, а зараз хочется, щоб уси вы сняли чепчики и вклонылыся памяти великого украинского драматурга Михаила Старицкого, великому нашому актору Олегу Борисову и моему любимому кинорежиссеру фильма „За двома зайцями“ Виктору Иванову. В цей день я хочу побажаты вам, мои ридни, того, до чого я, Проня Прокоповна, стремилась усе свое життя, — щастя и любови»…
«Запорожцы пишут письмо турецкому султану»
Турецкий султан Мухаммед IV, правивший в конце XVII века, был весьма воинственным правителем. Не сиделось ему в родной Османской империи, и без того не маленькой, и решил он покорить Европу. Но чтобы не прослыть невеждой, он, как и подобает, написал австрийскому императору, предупредив его о своих намерениях. Правда, письмо все равно вышло грубым. Итак: «Против тебя, император, мы посылаем тринадцать царей и миллион триста тысяч витязей! Эта невиданная армия, не знающая пощады, сотрет с лица земли твою жалкую империю. Повелеваем тебе ждать нас в твоем стольном граде Вене и приуготовить свою голову для отсечения. Пусть сделает то же самое и никчемный польский королишко. Будут истреблены и все твои приближенные и все неверные повсюду, где только ступит наша нога. А ваших детишек и старичков мы прежде помучаем всласть, а потом предадим без пощады позорной и жалкой смерти. Тебе же и польскому королю дадим мы пожить ровно столько, сколько нужно, чтобы вы убедились в правдивости наших посулов».
Надо сказать, что австрийский император вполне серьезно воспринял угрозы Мухаммеда IV, поспешно покинул Вену и спрятался в надежном месте. Видимо, такие успехи в эпистолярном жанре подвигли турецкого султана на еще одно письмо, на сей раз запорожским казакам. Вот это письмо: «Я, султан, сын Мухаммеда, брат Солнца и Луны, внук и наместник Бога, владелец царств Македонского, Вавилонского, Иерусалимского, Великого и Малого Египта, царь над царями, властитель над властелинами, необыкновенный рыцарь, никем непобедимый воин, неотступный хранитель Гроба Господня, попечитель самого Бога, надежда и утешение мусульман, смущение и великий защитник христиан, — повелеваю вам, запорожским казакам, сдаться мне добровольно безо всякого сопротивления и меня вашими нападками не заставлять беспокоиться. Султан турецкий Мухаммед IV».
Казаки письмо получили, прочитали, подумали немного. И затем написали ответ, вполне достойный царственной особы. «Запорозькі козаки турецькому султану! Ти, султан, чорт турецький, i проклятого чорта брат i товариш, самого Люцеперя секретар. Який ти в чорта лицар, коли голою с… їжака не вб’єш. Чорт с… а твоє військо пожирає. Hе будеш ти, сукiн ти сину, синів християнських під собою мати, твого вiйська ми не боїмось, землею i водою будемо битися з тобою… твою мать. Вавилонський ти кухар, макидоньский колесник, ерусалимський броварник, олександрійський козолуп, Великого і Малого Єгипту свинар, армянська злодіюка, татарський сагайдак, кам’янецький кат, у всього світу i пiдсвiту блазень, самого гаспида внук и нашого… крюк. Свиняча ти морда, кобиляча с… різницька собака, нехрещений лоб, мать твою… От так тобі запорожці виказали, плюгавче. Hе будеш ти i свиней християнських пасти. Тепер кінчаємо, бо числа не знаємо i календаря не маємо, місяць у небі, рік у книзі, а день такий у нас, який i у вас, за це поцілуй в с… нас! Підписали: кошевой отаман Іван Сiрко зо всім кошем Запорозькiм».
Когда «брат Солнца и Луны, внук и наместник Бога» получил письмо от казаков, он вызвал к себе толмача. Толмач, краснея и запинаясь, прочитал «солнцеподобному» послание с Сечи. Что ж, нечего всякие глупости запорожским казакам писать…
Так все и было. Ну или почти что так. И знаем мы историю переписки между турецким султаном и запорожскими казаками благодаря замечательному украинскому историку, этнографу, фольклористу, писателю Дмитрию Ивановичу Яворницкому. Долгие годы ученый искал и собирал документы и сведения об истории Запорожской Сечи, об обычаях, боевых походах и повседневной жизни запорожских казаков. А затем создал трехтомную «Историю запорожских казаков», где и были опубликованы приведенные выше письма. Но, положа руку на сердце, признаемся: большинство из нас знает о том, что запорожские казаки переписывались с турецким султаном благодаря другому человеку. И в этом нет ничего обидного для Дмитрия Ивановича Яворницкого. Ведь он сам писал Илье Репину: «Кто знал о нас до создания вашей картины? Никто. Мы были маленькими — при земле, а сейчас стали выше на головы! Низко кланяюсь вам и сердечно благодарю!» «Запорожцы пишут письмо турецкому султану» — кому нынче не известно это полотно? А тогда, в конце XIX века, Петербург и Москва, Чикаго и Будапешт, Гамбург и Стокгольм восхищались полотном Репина, рукоплескали мастерству художника. И открывали для себя Украину, узнавали, что были когда-то на свете люди, звавшиеся казаками, — вольные и веселые, не боявшиеся ни черта, ни Бога, ни короля, ни султана…
Выдающийся художник Илья Ефимович Репин прожил долгую жизнь, создал множество картин, написано и сказано о нем немало. Мы же остановимся только на одной его картине, которой суждено было стать своеобразной визитной карточкой страны, символом Украины и ее народа.
Илья Репин и Дмитрий Яворницкий родились на Харьковщине — один в Чугуеве, а второй в селе Сосновка неподалеку от Дергачей. И оба с детства с какой-то одержимостью занимались любимым делом, ставшим затем призванием на всю жизнь. Илья Репин получил в подарок на семилетие набор красок. И рисовал, рисовал, рисовал… «Дорисовался» до того, что у него пошла носом кровь. Да так сильно, что «сердобольные» соседки, прибежавшие на «помощь» матери, предсказывали, что мальчик не выживет. А молодой Дмитрий Яворницкий однажды услышал, что в запорожские казаки принимали лишь тех, кто сумел вплавь преодолеть днепровские пороги. И решил сделать то же самое. Говорят, когда его вытащили из воды, вначале послали за священником — подготовить юношу к встрече с Господом.
Славу богу, и Илья Репин, и Дмитрий Яворницкий благополучно выбрались из передряг и оба дожили до весьма преклонных лет. А встретились они в Петербурге в 1877 году, на праздновании очередной годовщины Тараса Шевченко, организованном украинским землячеством. Репин до того уже слышал о насмешливом письме казаков султану и увлеченно расспрашивал Яворницкого об истории этой переписки.
В 1878 году Илья Ефимович сделал первые эскизы картины «Запорожцы» (кстати, это авторское название картины). Спустя два года художник посетил берега Днепра, те места, где гомонила когда-то Сечь и где, собственно говоря, и писали свое письмо запорожцы. А осенью 1880 года мастерскую Ильи Репина посетил не кто-нибудь, а сам Лев Николаевич Толстой. И, заинтересовавшись «Запорожцами», посоветовал художнику несколько изменить замысел картины. По мнению Толстого, человек, смотрящий на картину, должен видеть не отдельный эпизод из жизни казаков, не некий исторический анекдот — он должен прочувствовать дух украинцев, их безудержную храбрость и нежелание прогибаться под кого-либо. Репин слушает, впитывает впечатления. И пишет, пишет, пишет… Всего художник создал более сотни эскизов и зарисовок. Картина, с одной стороны, давалась Репину нелегко, ведь недаром он проработал над ней почти 14 лет. Но в то же время, приступая к работе над «Запорожцами», художник чувствовал невероятный подъем и так увлекался, что забывал обо всем на свете. «До сих пор не мог ответить Вам, Владимир Васильевич, а всему виноваты „Запорожцы“, — писал Репин своему другу, писателю и критику Стасову. — Вот недели две с половиной без отдыха живу с ними, нельзя расстаться, — веселый народ… Чертовский народ!.. Никто на всем свете не чувствовал так глубоко свободы, равенства и братства! Во всю жизнь Запорожье осталось свободно, ничему не подчинилось…»
