Лично я считаю, что ваш диабет второго типа[59] — исключительно ваше решение. Наслаждайтесь. То же относится к вашему весу и тому, что, где и когда вы едите. Я лишь настаиваю на том, чтобы никто не заставлял меня смотреть, как вы поглощаете еду, и не лишал права есть то, что мне нравится. Мы хотим сохранить континент, где выращивают все, начиная от брусники во фьордах и заканчивая инжиром на Кикладах, где мы можем есть куропаток в Инвернессе и свежие сардины на Сицилии. Где безумцы, производящие тысячу видов сыра, оберегают свое ремесло и безумие. Где можно купить панфорте[60] в Сиене или HobNobs в супермаркетах Tesco.
Нам пора повзрослеть и понять, откуда берется еда, отказаться от брезгливости и сказочек про белого бычка. И следует создать правительство, лучше многонациональное, защищающее права производителей и потребителей, поддерживающее стандарты качества и гарантирующее зарплату тем, кто перережет горло вашему завтраку. Мы должны получить всю информацию, тем более что она слишком важна, чтобы оставлять эти сведения на усмотрение предприятий, рынка или тех, кто рассказывает нам сказки о диетах, позволяющих сбросить вес за пару недель.
«Поддерживай ее снизу, вот так, нежно, но крепко. Просунь палец между ног. Ей нравится чувствовать себя в безопасности. Прижми к себе, чтобы она успокоилась. А теперь посмотри на нее». Маленькая курица чуть взъерошивает перья и спокойно устраивается у меня на ладони. Я ощущаю приятную тяжесть, этакую компактную основательность. Под сложным узором перьев скрывается затаившийся динозавр. Круглый, черный и блестящий, как бусина, глаз, смотрит на меня, и я наливаюсь спокойствием. В душе рождается какая-то легкомысленная радость. Курица в моих руках устраивается поудобнее, ритмично покачивая головой, и напряжение покидает меня. Есть только я и эта тихо кудахчущая сама с собой курица, и мы спокойны. В этот момент у нас все в порядке, все идет отлично.
Мужчина, стоящий рядом со мной, говорит: «Держать курицу — ни с чем не сравнимое ощущение». Он прав, я чувствую какое-то особенное удовлетворение. Это необычно и неожиданно, даже чуть стыдно, но совершенно невозможно сдержать улыбку, когда ты держишь курицу. Парень рядом со мной — судья на выставке бентамок. Мы стоим в комнате, забитой курицами и красующимися петухами. «Знаешь, — добавляет он, — люди и цыплята — пожалуй, древнейший симбиоз на планете. Возможно, такой же древний, как человек и собака».
Мы живем друг у друга под крылом вот уже больше десяти тысяч лет.
Ньюбери — довольно необычное место для проведения выставки домашней птицы. Город, знаменитый своим ипподромом и объездной дорогой, определенно заслуживает, чтобы его объезжали. На окраинах стоят промышленные склады и спортивные площадки. Тут центр активного отдыха, и по воскресеньям здесь толпятся семьи, пришедшие поплавать. Пахнет хлоркой, и эхо разносит крики плещущихся коротко стриженых детей и татуированных родителей. Туда-сюда бродят, отжимая полотенца, толстые девчонки в купальниках не по размеру. Все это невообразимо далеко от сельской идиллии. Но если найти дверь, не обозначенную табличкой, то можно попасть в тайную комнату. Возможно, это корт. И здесь ты погружаешься в дивный суетный мир перьев, клювов и хвостов. Клетки, стоящие друг на друге, образуют проходы этого супермаркета для лисиц, пахнущего аммиаком и свежим сеном.
Зайдя внутрь, я начинаю слегка паниковать, ошарашенный всем этим разнообразием, ошеломляющим экзотическим орнаментом. Невероятная находчивость и пост-Дарвинский синдром Турретта у цыплят. Настоящее перьевое безумие. Люди держат ряженых куриц, с бородками, шапочками, залысинами и вечерними платьями. Меня сопровождает куча экспертов, но я потерял дар речи. Все, что я мог бы спросить: «Почему? Почему вон та выглядит так, будто собралась в Аскот? Почему у той на ногах сапоги-дутики? А голова этой напоминает мошонку клоуна? А у той вообще нет лица! Кто вообще это придумал? Каким образом быстрый завтрак превратился в это Богом покинутое существо, в это сокрушительное кукареку генетического экспрессионизма?»
«Потерпите, — говорит мне дружелюбный господин. — С непривычки это тяжело». Вокруг меня ритмично моргающие глаза, куры трясут бородками, внимательно приглядываясь ко мне. Они старейшие наши друзья, но до сих пор смотрят на нас с неизменным любопытством. Каждый раз, когда цыпленок что-то замечает, он так забавно удивляется, будто весь мир вокруг — постоянный фестиваль цветов, драк, движения и червяков.
Начнем с начала. Никто не знает точно, где одомашнили первого цыпленка — в Индии, Китае, Таиланде или Вьетнаме, но было это около десяти тысяч лет назад, на заре фермерства. Дикую птицу еще называют банкивской джунглевой курицей — Gallus gallus. (Французы сделали ее символом страны из-за созвучия со словом «галл», ну и, разумеется, потому что они до сих пор ведут себя, как цыплятки[61].) Она принадлежит к семейству фазановых.
Человеку удалось одомашнить лишь горстку животных. Буквально единицы. Дело не в поимке и выведении пород до тех пор, пока они не согласятся стать нам полезными. Мы безуспешно пытались одомашнить оленей и гепардов. И дело даже не в том, чтобы позволить животным жить рядом с нами, пока мы их не полюбим. Крысы и мыши в этом случае делили бы с нами постель. Выгода должна быть взаимной.
Джунглевые куры не умеют летать. Они прячутся в кустах с деланной враждебностью. Их можно было бы назвать KFC в азиатской пищевой цепочке. Они гнездятся на земле, и из-за этого вынуждены откладывать больше яиц. Именно яйца в первую очередь привлекли людей. В Древнем Египте куриц называли птицами «по-яйцу-в-день». Яйца — редкость в обществе охотников и собирателей, поэтому джунглевые куры сменяли яйца на попечительство. Мы — всеядные животные, и вылупившийся цыпленок оказался тоже неплох на вкус. Но в вопросе сохранения видов стать домашними означало выиграть лотерею. Хоть в Америке и убивают 25 млн куриц ежедневно, в мире их насчитывается более 30 млрд. А это весьма неплохо для нервной и невзыскательной азиатской птички. Назвать куриц редкими было бы смешно, но некоторые виды кур действительно редки.
Промышленные несушки, сырье для наггетсов и карри, — всего лишь дворняжки с цифрами вместо имен. Они имеют весьма опосредованное отношение к потрясающим экзотическим существам, таким как доркинги, цыплята с лишним пальцем, выведенные римлянами. Или взять, к примеру, красивейших разноцветных гамбургских кур, объехавших с викингами весь мир. Их кости до сих пор находят во время раскопок древнескандинавских привалов. Они остались на севере Англии на радость ланкаширским шахтерам, демонстрирующим их в пабах. В каждой стране есть порода куриц, оперением и характером напоминающая о земле и людях, на ней живущих.
Коммерческое разведение цыплят и выращивание кур на заднем дворике разделились около ста лет назад. Население Викторианской эпохи увлеклось разведением куриц престижных пород. Люди, жившие в пригородах, хотели сохранить сентиментальную связь с пасторальной жизнью своих родителей. Куры одновременно полезны и декоративны. Они демонстрируют, что вы приехали надолго и пустить здесь корни. Что-то в курицах напоминает об акварелях Викторианской эпохи. Они возвращают нас к детским книгам, задним дворикам и запаху свежей сдобы. К тому же прекрасно сочетаются с поистине евгеническим стремлением все улучшить. Викторианцы придумали клубы и сообщества и с присущей им методичностью измерили и категоризировали все. Они придумали карликовых бентамок, лучше подходящих к небольшим садикам и скромной пышности разрастающегося среднего класса. Как и во всем, что касалось сообществ и клубов, здесь были четкие правила и стандарты. Должностные лица старательно контролировали все — от цвета бородки до завитка перьев.
Сотни клубов любителей бентамок существуют до сих пор, и контроль в них так же строг, как в Ассоциации лаун-тенниса или Профсоюзе работников секс-индустрии.
Британский клуб бельгийских бентамок — один из самых крупных. Существует две разновидности бельгийских бентамок, но не буду вдаваться в подробности — не забудьте сказать за это спасибо. Бентам — одно из немногих слов, пробравшихся в английский с Явы. Так назывался портовый город, захваченный Ост-Индской компанией и голландцами, откуда и произошли эти карликовые куры. Разведение кур имело огромное значение во время обеих мировых войн, так как яйца выдавали по норме. При взгляде на свежее яйцо моя бабушка каждый раз вспоминала омерзительную порошковую субстанцию, не имевшую никакого отношения к птицам.
Оценка бентамок — одно из самых загадочных таинств, к которым я когда-либо приобщался. Кажется, будто кто-то приоткрыл завесу и позволил заглянуть в другое измерение. В сравнении с этим футбольное судейство представляется делом, которым может заниматься любой дурак в шортах и со свистком. Я спросил у судьи, что он ищет, и через тридцать секунд осознал, что не вижу ничего из того, что видит он. Я не вижу ничего, как ни таращусь, а он замечает весь гиперреализм мельчайших недостатков, абсолютное совершенство и что-то еще чисто метафизическое. «Этот — недостаточно гордый. Посмотри на него — ему недостает яростного тщеславия. А она должна быть словно гейша — застенчивая, но элегантная. А вот эта должна выглядеть как чайная чашка». Чайная чашка? «Чайная чашка». И тут, словно по волшебству, эта крошка превратилась в чашку. Чаепитие у Безумного шляпника.
