– Я видел.
Чавес проследовал к моим книжным шкафам и выудил между двух книг крошечную видеокамеру. Неудивительно, черт возьми, что он был ими настолько заинтересован.
– Он пришел до наступления темноты, – сказал Чавес, – что означает, что он силен даже более, чем я предполагал.
Между нами повисла тишина, но мою голову переполняли вопросы, мысли, разочарования. Когда Чавес заговорил снова, я была рада от них отвлечься.
– Он сказал, что в этом городе нет больше никого, подобной тебе. Что он имел в виду?
Не хотела я ему этого говорить, но пришлось.
– Я – девственница.
Его глаза расширились.
– Ты не думаешь, что это кое-что, о чем ты должна была сказать мне?
– Это не то, о чем я вообще когда-либо кому-нибудь рассказывала.
– Madre de dios, он никогда не прекратит преследовать тебя.
– Почему?
– Потому что в наши дни, цыпочка, осталось не так-то много девственниц.
– Впечатляет, – сказала я. – Пытайтесь сохранить себя до брака и закончите приманкой для демона. История моей жизни.
Хорошо, но не точно. Моя жизнь никогда не была настолько захватывающей.
Или сверхъестественной.
Или ужасающей.
Везет мне.
– Ты берегла себя до брака?
Я заметила, что Чавес смотрит на меня с удивлением. Полагаю, что в этом столетии я была не только странной, но и последней.
Я пожала плечами.
– Ну, или, по крайней мере, до настоящей любви.
– Тебе стоило родиться в другое время, – пробормотал он, повторяя мои мрачные мысли.
– Сегодня мне жаль, что это не так.
– Возьми свое пальто, – распорядился он.
Я открыла рот от внезапной смены темы.
– Застегни свои брюки.
Я покраснела, осознав, что цветочный паренек начал раздевать меня, а я только сейчас это заметила. Мало того, что я была напугана демоном, так я начинала пугать саму себя.
Я застегнула брюки раздраженным рывком.
– Куда мы идем? – спросила я, поскольку мы снова вышли на улицу.
– К тому, кто может нам помочь.
– Они не могли помочь нам раньше?
– Я прибегаю к этому средству, только когда не остается другого выбора.
– Как давно у Вас закончился выбор?
– Этот демон сильнее любого, с кем я когда-либо сталкивался. Я не знаю, что делать.
Чавес, жизнь которого была посвящена избавлению земли от демонов, своим признанием в отсутствии у него идей, как убить того, кто хочет убить меня, напугал меня больше, чем что-либо из случившегося до сих пор.
Я остановилась и была чуть не сбита обычными людьми: туристами и местными – толпой Манхеттена. Кто-то выругался и толкнул меня. Это вам не дом родной.
Чавес схватил меня за руку и потащил вперед.
– Я буду заботиться о тебе.
– Вы продолжаете повторять это, но я пока не ощущаю теплоты и уюта, – я проигнорировала его мрачный вопросительный взгляд, – Куда мы идем?
– К Всемирному торговому центру.
Я замедлила, хотя знала, что лучше совсем остановиться.
– Нет больше никакого Всемирного торгового центра.
– Именно поэтому моя знакомая настолько опасна.
– Я не понимаю.
– Она потеряла там сына. И так и не смирилась с этим.
Подобные истории были нередки. Слишком много людей очень многое там потеряли.
– Она не пробовала обращаться в группы реабилитации? – спросила я.
– Она нашла собственное решение.
– Какое?
– Она разговаривает с ним.
Ночь пролилась ледяной струйкой по моим внезапно покрывшимся испариной плечам.
– Разговаривает с ним, – повторила я беззвучно.
– Саманта – экстрасенс.
– Понятно, – сказала я.
Почему нет? Я размышляла.
– Гнев и горе изменили ее.
– Изменили её, как?
Поскольку мы двигались к воде, к острову Статуи Свободы, толпа редела.
– Она превратила свою боль в силу. Она не была экстрасенсом прежде.
– Это – то, почему она опасна?
– Опасна не она, а то, что она иногда приносит оттуда.
– Приносит откуда?
– Ты увидишь.
– А что если я не хочу? – пробормотала я.
Чавес даже не обернулся.
Я была у Всемирного торгового центра лишь однажды, ясным солнечным днем. Место было холодным, серым, словно населенным призраками, даже тогда.
А уж ночью? Я бы лучше предпочла дно канала.
Удивительно, что не было никого, стоящего у ограждения, окружающего огромную величественную пустошь. Возможно, я была не единственной, кто находил воронку среди небоскребов непотребной.
Мы разыскивали демона? Я считала, что кто-то из них сбил эти здания однажды утром в сентябрьский вторник.
Когда мы приблизились, я услышала тихий шепот. Почти поверив, что мертвые разговаривают, я попятилась.
Женщина стояла у ограждения, смотрела в пустоту и шептала. На ней была длинная волнистая черная юбка и свободный бледно-серый свитер.
Она находилась там все время, и я просто не видела её, или она только что появилась? Это не имело значения. Сейчас она была здесь, и я, не спрашивая, знала, что она была той, ради кого мы сюда прибыли.
Ее абсолютно белые волосы струились до талии и сияли в слабом свете луны. Воздух вокруг нее, казалось, тихо гудел.
Чавес, оставив меня, приблизился. Я не возражала. В этой женщине было нечто, что вызывало во мне тревогу, почти так же, как эта пустошь.
– Саманта, – позвал он, и воздух умолк.
– Чавес, – ответила она, не поворачиваясь, – у тебя есть вопрос к духам?
– Да.
Она повернулась к нам, и я не могла не удивиться. Саманте было не более сорока. Она бы выглядела молодо, если бы не цвет волос. Внезапная преждевременная седина? Или страшный удар вызвал такие изменения? Я слышала, что такие вещи могли случаться, но не верила им. Конечно, я до вчерашнего дня не верила также и в демонов.
– Кто это? – спросила она.
– На нее охотится демон.
– Таким образом, это – спасение охотника на демонов, – улыбка Саманты была немного грустной. – Вы, должно быть, в безвыходной ситуации, если приехали ко мне.
– Я не люблю тревожить тебя.
– Единственная вещь, которая тревожит меня – это люди, которые нуждаются в помощи, но боятся попросить её.
Чавес молчал, и выражение её лица смягчилось.
– Не имеет значения. Я живу, только чтобы помогать и никогда не сожалела о своей жертве.
Я, вероятно, издала какой-то звук или сделала небольшое движение, потому что она откинула голову, и жутковатый взгляд её светло-голубых глаз устремился сначала на меня, а затем словно сквозь меня.
– Чавес не говорил Вам?
– Что?
– Чтобы видеть другую сторону, она должна была пожертвовать земным зрением, – пробормотал он.
Саманта была слепой?
Я подняла руку и помахала. Она не мигала, продолжая смотреть чуть правее моей руки.
– Небольшая цена за то, чтобы снова видеть моего сына, – сказала она.
– Что еще Вы видите? – спросила я.
– Все, что меня спросят.
Я поглядела вокруг на пустынные бетонные плиты. – Не могу представить, почему нет очереди из людей, желающих сделать это.
– Я вижу правду, и правда зачастую отталкивающая. Некоторые, абсолютное большинство, предпочитают её не знать. После того, как я увидела достаточно ужасов, об этом распространились слухи, и люди перестали приезжать.
– Возможно, если бы Вы были не...
Чавес стрельнул в меня взглядом, и я попридержала язык в связи с отсутствием деловых предложений. Но это, очевидно, не помешало Саманте услышать.
– Здесь? – закончила она, – Вы думаете, если я буду проводить дни в парке, заполненном детьми, кондитерской фабрике или на карусели, то тогда я буду видеть счастье?
– Возможно.
– Правда везде правда, Мара.
Я вздрогнула. Откуда она знала моё настоящее имя?
Чавес взглянул на меня искоса и пожал плечами. Я начинала понимать, почему он обращался к ней, только когда не оставалось ничего другого. Женщина была похожа на привидение, хотя еще даже не вызывала духов.
– Я приезжаю на это место, потому что это, – Саманта провела рукой по кругу, – кладбище.
От воды повеяло холодным и сырым ветром. Снизу взлетала грязная пыль и кружилась над нашими головами.
– Если вы хотите вызвать духов, – продолжала Саманта, – лучше идти туда, где их больше всего.
– Что должно объяснять, почему все эти здания, построенные на индейских захоронениях, имеют так много проблем.
– Точно. Энергия духов недоступна счетчикам Гейгера, – Саманта переключила внимание на Чавеса, – что ты хотел бы узнать?
– Я думал, что демон, появляющийся рядом с Кит, был инкубом, но не смог убить его ни одним из обычных способов. Я выявил, что эта тварь возвращает к жизни трупы, поэтому подумал о Ракшасе, но огонь тоже не сработал.
