23
По слову Апостола Павла: «Неженатый заботится о Господнем, как угодить Господу, а женатый заботится о мирском, как угодить жене» (1 Кор 7, 33)».
Вооружение козаков состояло из мушкетов-самопалов, пистолетов, сабель, сагайдаков (луков со стрелами), пик, дротиков и боевых топоров. Огнестрельное оружие имели почти все запорожцы. Не случайно на гербе, дарованном Запорожскому войску королем Стефаном Баторием в 1576 г. изображен козак не только с саблей на боку, но и с мушкетом (или аркебузой, по-козачьи «гаковницей») на плече. Согласно французскому военному инженеру Гийому Левассеру де Боплану, служившему правительству Речи Посполитой в 30-е-40-е гг. XVII в., козаки метко стреляли из пищалей (самопалов) — «обыкновенного своего оружия». Отправляясь в морской поход, каждый козак брал с собой по 5–6 мушкетов. Каждый конный козак имел по 4 пистолета и 1–2 заводных (запасных) коня, чтобы во время похода не уступать татарам, всегда имевшим заводных коней. В Сечи всегда имелось не менее 50 пушек («армат» или «гармат») и множество превосходных артиллеристов.
по являющемуся девизом любого монашеского христианского братства Свято-Апостольскому слову: «…не знаете ли, что дружба с миром есть вражда против Бога? Итак, кто хочет быть другом миру, тот становится врагом Богу» (Иак 4,4).
Вооруженные силы всех духовно-рыцарских Орденов, наряду с полноправными «орденскими братьями» (рыцарями-монахами) и различными категориями орденских служителей («услужающих братьев»), состояли из рыцарей-вассалов Ордена, кормившихся с пожалованных им Орденом отвоеванных у мусульман или язычников земель и обязанных за это Ордену воинской службой (от этих вассалов ливонских меченосцев, а позднее — Тевтонского Ордена произошло «остзейское дворянство»), а также из ополчения крестоносцев, добровольно стекавшихся под знамена Ордена изо всех стран Христианского мира (причем, не только католического — упоминаемый в «Слове о полку Игореве» галицкий князь Ярослав Осмомысл «стрелял салтанов за землями», т. е. участвовал в крестовых походах западных рыцарей против мусульман в Святой Земле).
К. Осипов. Богдан Хмельницкий. М., 1948, с. 40.
Так, в сочинении малороссийского историка П.А. Кулиша «Чорная Рада» (Спб, 1860), следующим образом описывает «прощание козака со светом» (т. е. уход в монастырь): «Музыка ударяла «веселоi» и компания трогалась в путь. Впереди всех на прекрасном боевом коне несся сам прощальник «сивоусий»; нередко и он сам сходил с коня, пил, ел и пускался «навприсядки». Всех встречных и поперечных он приглашал в свою компанию, угощал напитками и предлагал всевозможные закуски. Если он увидит на своем пути воз с горшками, немедленно подскакивает к нему, опрокидывает его …, и вся веселая компания его тотчас подбегает к горшкам, пляшет по ним и разбивает вдребезги. Если он завидит воз с рыбой, также подскакивает к нему и …всю рыбу разбрасывает по площади и приговаривает: «Iжте, люди добрi, та поминайте прощальника!». Если он наскочит на «перекупку» с бубликами, то …забирает у нее все бублики и раздает их веселой компании. Если попадется ему лавка с дегтем, он…скачет в бочку с дегтем, танцует в ней и выкидывает всевозможные «выкрутасы». За всякий убыток…платит потерпевшим червонцами, разбрасывая их вокруг себя «жменями». Так добирается прощальник…до самого монастыря; тут компания его останавливается у стен святой обители, а сам он кланяется собравшемуся народу на все четыре стороны, просит у всех прощения, братски обнимается с каждым и, наконец, подходит к воротам монастыря и стучит в них:
— Кто такой?
— Запорожец!
— Чего ради?
— Спасатися!
Тогда ворота отпираются, и прощальника впускают в обитель, а вся его веселая компания (провожавшая его до монастырских врат — В.А.)…остается у ограды монастыря. Сам же прощальник, скрывшись за стеной монастыря, снимает с себя черес (пояс) с оставшимися червонцами, отдает его монахам, сбрасывает дорогое платье, надевает грубую власяницу и приступает к тяжелому, но давно желанному «спасению».
Свята брама одчинилась —
Козака впустили,
I знов брама зачинилась,
Навiк зачинилась
Козаковi…».
Вышеописанные действия «прощальника» — битье горшков, т. е. сокрушение «сосудов глиняных» (Откр. 2, 27 и др.), насыщение народа рыбой (символом Христовой любви) и бубликами, т. е. хлебами — опять же по Евангельскому слову, насмешка над дегтем-смолой, как главным адским атрибутом (вспомним гоголевского запорожца из «Тараса Бульбы», у которого «шаровары были закапаны дегтем»!) — являлись зримым свидетельством преодоления двойственности жизни «степного рыцаря» в момент принятия им «ангельского чина» — бесповоротного личного разрыва с земным миром. Кроме «смерти для мира» в стенах «святой брамы», для запорожца, как и для всякого Христова рыцаря, существовал и другой способ «ухода от мира» — славная смерть в бою с врагами Бога и Веры Христовой.
7.10.1571 г. галеры Мальтийского Ордена под началом Пьетро Джустиниани в составе объединенного военного флота Священной Римской Империи, Венеции, римского папы и ряда мелких итальянских государств нанесли средиземноморской армаде османской Турции сокрушительное поражение при Лепанто (Навпактосе).
«Чайкой» назывался челн без киля длиною в 60, шириною в 10 футов, с каждой стороны которого садилось по 10–15 гребцов. Чтобы не терять времени на повороты, «чайка» была снабжена 2 рулями (по одному на корме и на носу). В каждую «чайку» помещали 5–6 мелкокалиберных пушек-фальконетов. Высадившись на турецком берегу, козаки оставляли по 4 часовых на «чайку» и шли на «добычь». Низкая осадка (2,5 фута) делала «чайки» малозаметными в море. Ночью козаки подплывали к османским кораблям и брали их на абордаж. Если турки своевременно замечали козаков, те стремились сблизиться с турецкими кораблями, чтобы огонь козачьих фальконетов и фитильных ружей-самопалов причинял туркам наибольший вред; турки же, наоборот, старались держаться от них в отдалении и безнаказанно обстреливать «чайки» из своих дальнобойных и тяжелых корабельных пушек.
От названия этого многовесельного и многоярусного гребного корабля, гребцами на котором служили христиане, обычно захваченные в плен крымскими татарами или варварийскими (т. е. алжирскими или тунисскими) корсарами и проданные в рабство туркам, происходит наше русское слово «каторга».
Любопытно, что в часовне арагонского «языка» Ордена госпитальеров в Соборе Святого Иоанна в Ла Валетте на Мальте — бывшем главном Храме Мальтийского Ордена — сохранилось надгробие Великого магистра фра (брата) Николя Котонера (1628–1701 гг.). На мраморном пьедестале высится бюст Котонера, опирающийся на статуи полуобнаженных атлантов. Двухметровый памятник высечен из белого мрамора; фигуры согнулись под тяжестью пушек, оружия и воинских доспехов. Атлант слева — обнаженный по пояс мускулистый человек с гладко выбритой головой и … длинным запорожским чубом-оселедцем! Вряд ли фигура запорожца случайно попала в собор католического военно-монашеского Ордена. Вывод один — запорожский козак запечатлен на надгробии Великого магистра мальтийских кавалеров как символ братства по оружию и дружественных связей Мальтийского Ордена с православным духовно-рыцарским братством козаков, единым фронтом выступавшим против орд Ислама.
«Мальтийским» исторически считался не только крест с характерными «ласточкиными хвостами» на концах (утвердившийся в качестве наиболее распространенной эмблемы рыцарей-иоаннитов не ранее XVI века, да и то не сразу!), но и т. н. «лапчатый крест» или «германский крест» с расширяющимися к концам лучами (croix patee); долгое время имел значение цвет креста (у госпитальеров — белый), а не его форма. Именно таков типичный «козачий» крест — белый и обычно лапчатый, в червленом (красном, малиновом или пурпурном) поле.
К слову сказать, более детальное знакомство с эмблематикой и регалиями Запорожского Войска полностью опровергает все еще бытующее расхожее представление о нем как об ораве голодранцев, не руководимой никакими высшими принципами. Вслед за тростниковым атаманским пастырским посохом — булавой или палицей (нередко золоченой и осыпанной драгоценными каменьями) — в набор войсковых «клейнодов» входили: красное шелковое знамя с белым мальтийским крестом по центру (и белым орлом на обороте), образами Спасителя и Архистратига Михаила по бокам; бунчук с черным и белым конским волосом; пернач-шестопер с 6 перьями; круглая серебряная войсковая печать, изображавшая «козака в кунтуше, перетянутом поясом, и высокой шапке, поддерживающего левой рукой положенное на плечо ружье и упершего правую руку в бок, с саблей на левом боку» и с надписью: «Копия Войска Запорозкого» (до I половины XVII в.), позднее: "Печать Войска Его Королевской Милости Запорозкого" и, наконец: "Печать Царского Величества Малои Росiи Войска Запорозкого"; отдельная от войсковой печать Запорожья, также с гербовым изображением козака полном вооружении, но в остроконечной шапке, с луком и с копьем, «стоящим пред рыцарем, воина бодрствующего знаменующим» и надписью «Печать Славного Войска Запорозкого Низового»; паланочные (окружные), полковые, сотенные и куренные печати с изображениями различных геральдических фигур, каждая из которых обозначала в христианской символике определенную идею (коня, оленя, птицы, льва, звезды, луны, солнца, лука, меча, стрелы и пр.); литавры — серебряные котлы с натянутой на них кожей и деревянными колотушками, в которые бил («довбил»), созывая козаков на раду (круг, совет) специальный литаврщик-«довбыш». При этом не все эти инсигнии власти являлись знаком достоинства кошевого отамана. Войсковая печать была инсигнией войскового судьи, серебряная чернильница — войскового писаря. Инсигнией «осаула» (есаула) являлся особый жезл. Вышеперечислен ные «члены орденского правительства» вместе с гроссмейстером — кошевым как бы символизировали 4 стороны света, необходимую полноту, и, в конечном счете, рациональность орденской организации. Кроме кошевого отамана и войсковых, судьи, есаула и писаря, в Запорожском войске имелась «полковая старшина» (полковник, писарь и есаул) и войсковые служители — подъесаулий, довбыш-литаврщик, поддовбыший, канцеляристы, пушкарь (заведующий артиллерией и хранитель пороховых запасов; кроме того, в пушкарне содержались преступники), подпушкарный, гармаши (артиллерий ская прислуга); толмачи-переводчики; шафар (от немецкого Schaffner), наблюдавший за состоянием перевозов через Днепр и взиманием платы с пользующихся перевозами); контаржей (наблюдавший за мерами и весами и собиравший налог с торговцев). В каждом курене имелся свой куренной отаман, заботившийся о провианте, топливе, хранении одежды и денег и обладавший значительными административными правами в отношении козаков своего куреня. Права запорожцев на владение вышеперечисленными клейнодами-регалиями подтверждались монархами Речи Посполитой и соседних держав, а позднее — московскими Царями и российскими Императорами; они почитались, как воинские святыни и хранились в войсковом Храме Покрова Пресвятой Богородицы. Сам факт, что Запорожский Кош, помимо «основных», общевойсковых знамени и печати, располагал также куренными (полковыми) прапорами и иными клейнодами, приравнивал его членов по крайней мере к кавалерам-баннеретам рыцарской иерархической пирамиды. Кстати, в Речи Посполитой термин «клейнод» («клейнот») означал не только «регалии», но также «герб» и «патент на дворянское звание».
