У входа в мастерские «Окон ТАСС» не прекращался поток автомашин, мотоциклов, приходящих прямо с фронта.
Заснеженные, забрызганные дорожной грязью большие грузовики, крытые брезентом, и юркие «эмки» круто тормозили на Кузнецком. Из них выскакивали люди в полушубках, в серых шинелях, в ватниках.
Хлопали двери. И через миг люди уже разглядывали и обсуждали новые, свежие, еще только оттрафареченные тиражные оттиски, пахнущие масляной краской боевые антифашистские плакаты. Это тоже было оружие действенное, и художники, поэты, делавшие эти сатирические листы, чувствовали живую связь с фронтом и отдавали все силы для общего святого дела.
Кукрыниксы в ту пору не знали покоя, они работали страстно, одержимо.
Губителям природы. Из серии,Бытовые вредители»
Вот что рассказывал Самуил Яковлевич Маршак:
— С замечательными художниками Кукрыниксами по-настоящему нас сблизила война. В эти суровые годы мы все понимали, что у художника и поэта нет более высокой задачи, чем защита Родины и борьба с фашизмом.
Почти каждый вечер мы вчетвером пробирались по затемненным московским улицам в редакцию «Правды» и часто оставались там до глубокой ночи.
Работать приходилось в условиях самых необычных. До войны мы были хозяевами своего времени, а тут рисунок и стихи должны были поспеть к сроку, чтобы в тот же вечер попасть в печатную машину.
И при этом надо было стремиться к строгой простоте, к лаконичности, чтобы как можно точнее бить в цель…
Ведь стрела только тогда попадает в цель, когда тетива натянута туго.
Да к тому же нам всем четверым — и художникам, и мне — помогал тот душевный подъем, который согревал нас и придавал нам бодрость в самую трудную пору войны.
Именно в это время появился наш плакат «Внуки Суворова, дети Чапаева».
За ним последовали и другие плакаты военного времени.
Плоды своих трудов — рисунки и стихи — мы видели и на стенах домов, и на листовках, обращенных к армии и партизанам, и на обертках пакетов с пищеконцентратами, предназначенными для фронта.
… Ровно через сорок лет после разгрома гитлеровских полчищ под Москвой буквально в двухстах шагах от помещения на Кузнецком мосту, где создавались ставшие историческими «Окна ТАСС», в выставочных залах Дома художника, было экспонировано около трехсот произведений Кукрыниксов, посвященных Великой Победе под Москвой, а также ряд других работ в жанре плаката и политической сатиры, созданных вплоть до наших дней.
Необычайно, объемна, значительна эта выставка.
Недаром тысячи зрителей, посетивших экспозицию, оставили многочисленные отклики, отзывы, идущие от души и вызванные раздумьями о днях минувших и озабоченностью международным климатом планеты сегодня.
Взяткин. Из серии «Бытовые вредители»
Вот одно из писем, которые получили Кукрыниксы:
«Уважаемые Кукрыниксы!
Спасибо Вам за прекрасный неустанный труд, направленный на пропаганду борьбы с темными силами на Земле.
Вчера я побывала на выставке Ваших работ. Карикатуры, которые создавались Вами в тяжелые военные 1941–1945 гг., на меня произвели ошеломляющее впечатление.
Сейчас, в связи с сорокалетием разгрома немецко-фаши-стских войск под Москвой, Ваши работы особенно ощутимы и значимы. Они очень ярко воспроизводят хронологию событий тех лет.
В начале войны я, четырнадцатилетняя, и мои братья, двенадцати и трех лет, вместе с мамой были эвакуированы из Москвы в глухую, отдаленную деревню Башкирии.
Осенью 1941 года наш отец был взят в ополчение для защиты Москвы, а старший брат отправлен под Старую Руссу. Брат в 1942 году погиб, защищая нас от гитлеризма…
… Мы, находясь в башкирской деревне, старались неустанной работой в поле скорее приблизить конец войны. За четыре года в глухомани, куда не долетали газеты, я, а соответственно и моя мама, и мои братья ни разу не видели и не держали в руках газет с Вашими карикатурами.
На выставке, столкнувшись воочию с Вашим орудием борьбы с фашизмом — карикатурой, мне очень хотелось все запомнить сердцем и душой, чтобы суметь сохранить навечно виденное и донести до моих детей, близких, родных и знакомых, которые из-за преклонного возраста и болезней не могут побывать на выставке.
Ваши изумительные работы в годы войны даже теперь, 40 лет спустя, создают поразительную правду тех лет. Эта правда не должна подвергаться забвению. Ее надо шире пропагандировать…
Желаю Вам доброго здоровья и плодотворного труда на многие годы.
С уважением Лидия Бероева».
Нельзя не понять глубину тех чувств, о которых рассказывает автор письма. Ясно только одно, как патриотично, честно, граждански ярко должно быть искусство художников, чтобы вызвать такой отклик…
И когда задумаешься и представишь себе этих трех высокоодаренных живописцев, рисовальщиков, которые при всем умении создавать буквально все — от пленэрного пейзажа, реалистического портрета, сложнейшей станковой картины до превосходной книжной иллюстрации к творениям мировой и отечественной классики — прежде всего находили в себе энергию и время отдавать свой дар борьбе со злом и неправдой в карикатурах, плакатах, «Окнах ТАСС», то становится ясно, какую высочайшую этическую задачу ставили перед собою мастера.
Их искусство боролось вместе с народом, защищало свою Родину.
Разумеется, эта логическая ясность, четкость и монументальность пластического решения приходили не экспромтом.
Это был результат многолетнего, беспрерывного, ежедневного труда, поиска, отбора.
Е. Кибрик. Портрет Ю. Пименова
Он испсяьзует свои знания
людей и мест, оценку самого
себя, свою любовь и ненависть,
свои самые сокровенные мысли,
свои мимолетные фантазии для
того, чтобы собрать их воедино
в обшую картину жизни.
Сомерсет Моэм
Запах дождя и горячего асфальта. Аромат фиалок и душное дыхание солярки.
Снежная поземка на затемненной улице. Свежесть цветущего сада…
Тишина и томление весны. Угар и грохот московского лета.
Радость зимнего вечера, синего, синего, манящего теплыми огнями окон. Прелесть осеннего утра, убранного каплями росы.
Шелест новых платьев. Цокот каблучков по доскам, перекинутым через лужи…
Первые звуки оркестра. Шепот притихшего зала. Пение ветра в лесах новостроек и смех девушек — штукатуров и маляров…
Вздох актрисы и колдовской свет рампы… Звонок телефона, обещающий разлуку…
Весь этот поток звуков, запахов, красок охватывает вас, когда вы входите в мир сложный и простой, полный поэзии и будничности, радостей и печали.
Мир трепетного ощущения необыкновенности обыкновенной жизни, дарящей нам ежеминутно, каждодневно все новые открытия, — мир творчества художника Юрия Пименова.
Юрий Иванович создал большую сюиту «Новые кварталы». В этой серии небольших по размеру полотен, что уже нонсенс, по-пименовски сокровенно и правдиво отражены стройки окраин Москвы. Порою поспешной, стандартной, безликой. Бездорожье, грязь около новых домов. Будни, такие, какими они были…
«Юность. Мечтатель». Хрупкий и бледный паренек застыл среди рощи березок. Скорее, нет, рощу вырубили. Это остаток рощи. Юноша обнял белые стволы молодых побегов деревьев и завороженно смотрит куда-то вдаль. Позади него — огромный пустырь, изрезанный проселочными дорогами и тропками. Еще дальше на фоне, как мираж, корпуса нового района. Дома еще уныло однотипны. Это башни, сменившие еще более грустные пятиэтажки. В них живут семьи москвичей…
… Думается, что Пименов, рисуя этого юношу, где-то вспоминал себя, свою молодость. Свои грезы.
«Дороги к автобусам». Зима, стужа. По длиннющим тропинкам, по сугробам бредут сотни обитателей зданий, плотно вставших на краю снежного большого поля… Репортаж. Всего лишь жанровая картинка. А как много в ней сказано!
Есть какая-то особая, пименовская черта светло, романтически ощущать мир. Он увидел сюжет с высоты полета птицы. Потому так чутко отражен колорит зимнего дня, масштаб муравьиного людского движения. Мы не видим лиц, спешащих к автобусу или идущих домой, но слышим ритм времени… Озабоченный, трудовой.
Пока тротуары не расчищены, их просто нет. Автобусы чертовски далеко. Но живописец не драматизирует ситуацию. Погожая погода. Тишина. Снег. Бредут, бредут москвичи навстречу заботам, радостям, печалям и счастью…
Еще одна немаловажная подробность. Пименов упрямо писал «не как все». Он работал маленькие холсты, повторяю — маленькие холсты.
Юрий Иванович признавал человеческую, а не казенную, конъюнктурную заданность искусства. Его шпыняли, творили препоны, было трудно. А он был далек от мажорных, трескучих огромных панно-картин, неких реляций о небесной благодати и безудержном ликовании жителей этого мнимого рая, каком-то немыслимом бестеневом восторге. Надуманном и фальшивом.
