рассмеялся. Тогда бесы начали плясать и говорить: «Ах, ах, Памво рассмеялся!» А старец ответил им: «Я рассмеялся не над вашей шуткой, а над вашим бессилием, что так много вас тащит всего лишь одно перо».
145. Брат спросил авву Памво: «Почему бесы мешают мне творить добро ближнему?» Старец ответил: «Не говори так, иначе ты Бога выставляешь лжецом. Лучше говори, что это я не хочу творить милостыню. Ведь всем известны, слова Божии: „Се, даю вам власть наступать на змей и скорпионов и на всю силу вражью“ [366]».
146. Авва Палладий говорил: «Нужно, чтобы душа подвизающегося по Богу или правильно училась тому, чего она еще не познала, или же ясно открывала другим то, что она уже изведала. Если же она не стремится ни к тому, ни к другому – то страдает безумием. Надмевание своим учительством и отсутствие стремления услышать слово Божие, которого всегда жаждет душа боголюбца – это начало отступничества».
147. Амма Сарра послала человека передать авве Пафнутию ее слова: «Разве ты сотворил дело Божие, допустив, чтобы брат был обесчещен?» Авва Пафнутий ответил: «Как творящий дело Божие, я ни с кем не имею дела».
148. Некий Пафнутий был епископом одного города в Верхней Фиваиде. Он был мужем боголюбивым, подвижником и совершал дивные знамения. Во времена гонений ему выкололи левый глаз. Император Константин [367] очень почитал этого мужа, и часто приглашал к себе во дворец, и лобызал его пустую глазницу. Такое благоговение имел император Константин к подвижникам веры.
Расскажу вам об одном из добрых дел, которое по совету Пафнутия принесло большую пользу всей Церкви. Епископы, которые в то время собрались на Собор в Никее, [368] решили ввести новый закон, по которому все клирики, т. е. епископы, пресвитеры, диаконы и иподиаконы, должны были бы расстаться со своими супругами, на которых они женились, еще будучи мiрянами. Тогда на Соборе выступил Пафнутий, громко сказав, что не следует возлагать это тяжкое ярмо на священников, что в Писании брак назван «честны́м» [369] и что, принимая излишне строгие правила, можно нанести вред Церкви. Не все могут вынести подвиг бесстрастия и сохранить целомудрие. Сожитие же с законной женой вполне может быть названо целомудренным. Достаточно, чтобы ставший клириком не вступал в новый брак, как повелевает древнее предание Церкви, и не разводился с женой, которую он ввел в свой дом, еще будучи мiрянином.
Так сказал этот Пафнутий, хотя он никогда не состоял в браке и не познал никакой жены, так как с детства был воспитан в монастыре и украшен целомудрием. Все епископы послушались Пафнутия и, прекратив обсуждение этого вопроса, объявили воздержание от брака делом добровольным.
149. Старцы рассказывали, что однажды Паисий, брат аввы Пимена, нашел небольшой сосуд с золотыми монетами. Паисий и сказал старшему брату авве Ануву: «Ты знаешь, что авва Пимен всегда строг с братиями. Давай построим себе свой монастырь и будем там жить без попечений». Авва Анув спросил: «На что же мы его построим?» Паисий показал ему золотые монеты. Авва Анув весьма опечалился, поняв, что это золото повредит его душе, но сказал: «Хорошо. Пойдем и построим келию на том берегу реки». Взяв сосуд с золотом, авва Анув положил его в свой кукуль. Когда они переплывали реку и были уже на середине, авва Анув притворился, что у него закружилась голова, и кукуль с монетами упал в реку. Авва Анув стал притворно печалиться, и авва Паисий сказал ему: «Не печалься, авва. Так как наше золото пропало, вернемся к брату». Они вернулись к авве Пимену и впредь жили с ним в мире.
150. Один монах родом из Рима пришел и поселился в Скиту неподалеку от церкви. Был у него и раб, который ему прислуживал. Пресвитер, видя, что этот монах слаб здоровьем, и зная, в какой роскоши он жил прежде, часто отсылал ему то, что по промыслу Божию приносили в церковь Скита. Римлянин прожил в Скиту двадцать пять лет и прославился как прозорливец.
Когда один из великих египетских отцов услышал о нем, то пришел посмотреть на него, надеясь увидеть его строгое подвижничество. Когда он вошел в его келию, то они облобызались и, помолившись, сели. Египтянин заметил, что на прозорливом старце мягкие одежды, и он подкладывает коврик из шкуры и малую подушку под себя, когда садится, а ноги его чисты и обуты в сандалии, и соблазнился. Старец, будучи прозорливым, понял, что его гость соблазнился, и велел слуге: «Сделай нам сегодня угощение ради аввы». Слуга нашел немного овощей и сварил их. Когда настало время обеда, они сели за трапезу. У старца из-за его болезненности было и немного вина, которым он тоже угостил гостя. Когда наступил вечер, они прочитали двенадцать псалмов и легли спать. То же самое молитвенное правило они совершили и в полночь. Утром египтянин проснулся и, сказав старцу: «Помолись за меня», ушел, не получив никакой пользы. Старец же, когда гость еще не далеко ушел, желая принести ему духовную пользу, послал за ним позвать его к себе. Когда тот вернулся, старец принял его с радостью и спросил: «Из какой ты страны?» Тот ответил: «Я египтянин». – «А из какого города?» – «Я из деревни». – «А кем ты работал в своей деревне?» – «Сторожем в полях». – «И где ты ночевал?» – «В поле». – «А на какой постели ты там спал?» – «Какая там в поле постель». – «Но как же ты спал?» – «На голой земле». – «А чем ты питался в поле и какое вино пил?» – «Какая там в поле еда и какое там вино». – «Но как же ты не умер с голоду?» – «Я ел сухари, а если были лепешки, то лепешки с водой». – «Тяжелый подвиг так питаться, – сказал старец. – А была ли в деревне баня, чтобы помыться?» – «Нет, когда надо было помыться, мы шли на реку».
Когда старец подробно расспросил египтянина обо всем и узнал все тяготы его прежней жизни, то ради его духовной пользы он рассказал ему о своем прежнем образе жизни в мiру: «Я, которого ты видишь перед собой столь смиренным, происхожу из великого города Рима, и я был очень знатным придворным у императора». Услышав эти слова, египтянин пришел в умиление и весь обратился в слух. Старец же продолжал: «Я оставил город и пришел в эту пустыню. Я владел большими
