и напечатлеет на веществе образ мужчины или женщины, тогда, выражая свою благодарность художнику и купив их у скульптора за деньги, поклоняются уже им как богам. Нередко же и сам изготовитель истуканов, как бы забыв, что они изготовлены им, молится собственным своим произведениям и то, что недавно обтесывал и обрубал, после искусной обработки именует богами. Если бы и следовало удивляться чему-нибудь в них, то надлежало бы похвалить искусство мастера и сделавшему не предпочитать того, что сделано им. Потому что не веществом украшено и обоготворено искусство, но искусством – вещество. Поэтому гораздо было бы справедливее, чтобы они поклонялись художнику, а не его произведениям, потому что он существовал
[Col. 29] еще прежде сделанных искусством богов и они сделаны так, как ему хотелось. Теперь же, отринув справедливое, не уважив науки и искусства, поклоняются тому, что сделано по науке и искусству. И когда сделавший человек умирает, его произведения чествуют, как нечто бессмертное, хотя они, если бы не прилагать о них ежедневного попечения, без сомнения, по природе своей уничтожились бы со временем.
Как же не пожалеть их и по той причине, что, сами видя, поклоняются невидящим; сами слыша, воссылают мольбы к неслышащим; сами по природе одушевленные и разумные люди, именуют же богами вовсе не движущихся и не одушевленных? Удивительно также, что сами их охраняют, владея ими, и служат им, как владыкам! И не подумай, что говорю это без основания или лгу на них. Их верования у всех перед глазами, и всякому желающему это можно видеть.
14. Но лучшее об этом свидетельство находится в Божественном Писании, которое издревле учит и говорит: Идоли язык сребро и злато, дела рук человеческих: уста имут, и не возглаголют: очи имут, и не узрят: уши имут, и не услышат: ноздри имут, и не обоняют: руце имут, и не осяжут: нозе имут, и не пойдут: не возгласят гортанем своим. Подобни им да будут творящии я (Пс. 113:12–16). Согласна с этим и пророческая укоризна; в том же и пророки обличают идолов, когда Дух говорит: посрамятся вси созидающие бога и ваяющии вси суетная. И вси, отнюдуже быша, изсхоша: и глусии от человек да соберутся вси, и да станут вкупе, и да посрамятся, и устыдятся вкупе. Яко наостри древоделатель сечиво, теслою содела оное, и свердлом состави е... содела е крепостию мышцы своея: и взалчет, и изнеможет, и не напиется воды. И избрав древоделя древо, постави е в меру, и клеем сострои е, и сотвори е яко образ мужеск и аки красоту человечу, поставити е в дому. Посече древо в дубраве, еже насади Господь, и дождь возрасти, да будет человеком на жжение, и взяв от него, согреся, и изжегше я, испекоша ими хлебы, [Col. 32] из оставшаго же сотвориша боги, и покланяются им. Пол его сожже огнем, и пол его сожже на углие, и испече мясо, и яде, и насытися, и согревся, рече: сладко мне, яко согрехся, и видех огнь. Оставшему же покланяется, глаголя: избави мя, яко бог мой еси ты. Не уведаша смыслити, яко отемнеша очи их, еже видети, и разумети сердцем своим. И не помысли в сердце своем, ни помысли в душе своей, ни уведе смышлением, яко пол его сожже огнем и испече на углиях его хлебы, и испек мяса снеде, и оставшее его в мерзость сотвори, и покланяются ему. Уведите, яко пепел есть сердце их, и прельщаются, и ни един может души своея избавити: видите, не рцыте яко лжа в деснице моей (Ис. 44:10–20). Как же не признать всякому безбожными тех, кого и Божественное Писание обвиняет в нечестии? Не злосчастны ли так явно обличаемые в том, что вместо истины служат вещам неодушевленным? Какая у них есть надежда? Или какое будет извинение возложившим упование на тварей бессловесных и не имеющим движения, которых чествуют они вместо истинного Бога?
15. Пусть художник смастерил бы им богов, не придав [этим богам] никакого образа, чтобы не иметь им явного обличения в несмысленности! Скрыли бы они от людей простых и возможность предположения, что идолы чувствуют, не будь у идолов указания на чувства, как то: глаз, ноздрей, ушей, рук, уст, остающихся в бездействии, так что не могут воспользоваться чувством и насладиться чувствуемым. Теперь же, имея их, в то же время и не имеют; стоя, не стоят; сидя, не сидят, потому что не действуют ими, но, какое положение захотел дать им смастеривший, в таком и пребывают неподвижно, не представляя в себе ни одного признака божественности, но оставаясь совершенно неодушевленными и только от искусства человеческого принявшими свой вид.
Пусть также провозвестники и прорицатели таковых лжебогов, я имею в виду поэтов и писателей, просто написали бы, что они – боги, а не описывали бы их деяний в обличение их безбожия и срамного жития! Одним именем божества могли бы они скрыть истину, лучше же сказать, отвратить многих от истины. Теперь же, повествуя о любовных похождениях и непотребствах Зевса, о деторастлении других [богов], сладострастной похотливости на женский пол, страхе и робости и об иных пороках, делают не что иное, как изобличают самих себя, что повествуют они не о богах, но слагают свои басни о людях – не о честных, а о гнусных и далеких от добра.
16. Но, может быть, злочестивые укажут в этом случае на свойство поэтов, говоря, что отличительная черта поэтов – изображать несуществующее [Col. 33] и лгать, слагая басни для удовольствия слушателей. Посему-то, скажут, сложили они их и о богах. Но предлог этот всего более для них ненадежен, как будет доказано это тем самым мнением, какое имеют и предлагают они о богах. Ибо если у стихотворцев всё – вымыслы и ложь, то ложно будет и само именование [«бог»], когда говорится о Зевсе, Кроносе, Гере, Аресе и других. Может быть, как говорят они, вымышлены и имена и вовсе нет ни Зевса, ни Кроноса, ни Ареса; поэты же для обольщения слушателей изображают их как существующих. Но если поэтами вымышлены боги, которых нет, то почему же поклоняются им, как существующим? Или, может быть, скажут еще, что имена поэтами не вымышлены, деяния же приписаны богам ложно. Но и это не более надежно для их оправдания. Ибо если солгали они о деяниях, то, без сомнения, солгали и об именах тех, чьи деяния описывались. А если соблюдена ими истина в отношении имен, то, по необходимости, соблюдена и в отношении деяний. С другой
