Свт. Василий Великий. Письмо 210. К неокесарийским ученым; ср.:
Свт. Епифаний Кипрский. Панарий, 42;
Блж. Феодорит Кирский. Собрание еретических басен II, 9;
Свт. Иларий Пиктавийский. О Троице VII, 39;
Свт. Амвросий Медиоланский. О вере I, 1 и др.) нет и что противоположное шлейермахеровскому мнение Неандера и Фойта об отношении Монады к Отцу несправедливо.
По-видимому, этому противоречит будущая форма сказуемых о Сыне: παυθήσεσθαι, παύσεται (Свт. Афанасий Великий. Прот. ар. IV, 8); но противоречия не будет, если мы будем понимать будущую форму в логическом смысле (ср.: Свт. Епифаний Кипрский. Панарий, 42, 1).
Свт. Афанасий Великий. Прот. ар. IV, 13. Возвращение Троицы в Монаду савеллиане называли сокращением (συστολὴ), в противоположность расширению (ἕκτασις). Первые следы учения о сокращении и расширении Монады и слиянии Троицы в Единицу можно найти не только в философии стоиков (номинализм) (стоики утверждали, что Бог сжимается и так же вместе с тварью распростирается и безмерно покоится), но и в учении некоторых из христиан, живших еще задолго до Савеллия. Св. Иустин Философ в «Разговоре с Трифоном иудеем», между прочим, сообщал, что в его время некоторые учили, что Сын есть не что иное, как сила Отца всех, являвшаяся Моисею, Аврааму и Иакову, что эта сила ничем не отличается от Отца, не разделяется: «Как солнечный свет на земле неотличен и неразделен, между тем как солнце на небе, когда же оно заходит, с ним скрывается и свет, – так и Отец, когда хочет, производит Сына и опять возвращает к Себе, когда Ему угодно».
При встрече с подобными учениями невольно вспоминается характеристика савеллианства, данная св. Григорием Богословом. Он называл савеллианство атеизмом, так как оно уничтожало реальное бытие Божеских Лиц, сливая Их в одну абстрактную Монаду, в которой «не столько все Ипостаси суть одно, сколько каждая из Них – ничто» (см.: Свт. Григорий Богослов. Слово 2, 37; ср.: 33, 16). Мы же назовем савеллианство, как философскую систему, пантеизмом, впрочем, не чистым, а смешанным – в общей системе с деизмом, а в частностях и с другими элементами, например в определении понятия Бога с иудейским монотеизмом, а в различении Сына и Слова и в учении о Сыне Божием с евионизмом. По мнению св. Афанасия, савеллианский пантеизм заимствован у стоиков, но стоический пантеизм в религиозном учении савеллиан получил значительное видоизменение. Хотя у савеллиан мы не встречаем прямого учения о том, что Бог нуждался в мире для Своего обнаружения, однако это вытекает из того, что Савеллий не знает никакого другого жизненного возбуждения Бога, кроме возбуждения в творении, не знает никакой внутренней жизненности в Боге. Но отсюда не следует, что Савеллий ввиду этого необходимого для Бога акта – творения, подобно стоикам, и в мире видел Самого Бога в раскрытом и жизненном состоянии, следовательно, не признавал в Боге премирного бытия. Если бы это было так, то св. Афанасий не обошел бы этого молчанием, как диаметральной противоположности христианскому мировоззрению. Да и выражения савеллиан, подобные, например, тому, что «Бог через творение испускает из Себя Слово», указывают на иной характер их мировоззрения. Пантеистическую же основу имеет учение савеллиан о расширении Монады в Троицу и о сокращении Троицы в Монаду.
Так заключает логически собственно сам св. Афанасий. Но савеллиане, быть может, представляли мир имеющим получить такое совершенство, что для него будет возможно продолжать существование и после возвращения Слова. См.: Свт. Афанасий Великий. Прот. ар. IV, 13.
См.: Свт. Афанасий Великий. Прот. ар. IV, 12.
Так мы поняли учение савеллиан и, к величайшему своему удовольствию, перед окончанием всей своей работы встретили подтверждение своих взглядов в воззрении В. Самуилова на сходное с савеллианским учение Мария Викторина. См.: Самуилов В. История арианства на латинском Западе. СПб., 1890. С. 152–161.
Учение Савеллия появилось в начале III в. и ко времени св. Афанасия уже теряло свое значение. Припомним слова св. Василия Великого: «Сие-то (савеллианское) давно уже заглушенное заблуждение» (Свт. Василий Великий. Письмо 210, 3).
См.: Евсевий Кесарийский. Против Маркелла; Церковное богословие; Свт. Епифаний Кипрский. Панарий, 72, 4.
См.: Свт. Афанасий Великий. Прот. ар. IV, 3.
См.: Свт. Афанасий Великий. Прот. ар. III, 4; IV; Он же. К Серап. IV, 5; Он же. О Дион.
См.: Свт. Афанасий Великий. Прот. ар. IV, 15, 26.
См.: Свт. Афанасий Великий. Прот. ар. I, 4; III, 4, 36; IV, 3, 9–10, 12; Он же. К Серап. I, 28; Он же. На сл.: Все предано Мне. Приведенная аргументация св. Афанасия очень сильно напоминает собою аргументацию Тертуллиана против Праксея (Против Праксея, 10), который также утверждал, что Jesus Christus est ipse Deus Pater omnipotens [Иисус Христос и есть Сам Всемогущий Бог Отец].
См.: Свт. Афанасий Великий. Прот. ар. IV, 15–22.
См.: Свт. Афанасий Великий. Прот. ар. IV, 15–22.
См.: Там же. IV, 20–21. Ср. гл. 30–36. В последнем месте св. Афанасий доказывает тождество Слова и Христа против последователей Павла Самосатского. Приведя и изъяснив целый ряд мест Священного Писания, говорящих против них (1 Кор. 1:24; Деян. 10:36; Лк. 1:35), он заключает: «Посему благочестиво представлять себе, что Христос есть то и другое, и мы под именем Христа разумеем и то и другое вместе, то есть Божие Слово, соединенное в Марии с Тем, Кто от Нее».
См.: Свт. Афанасий Великий. Прот. ар. IV, 21.
См.: Там же.
Слова «возлюбленный» и «единородный», по св. Афанасию, означают одно и то же. В доказательство этого, кроме сопоставления мест Писания (Мф. 3:17 и Быт. 22:2), он ссылается на Гомера, где Телемах, как единственный сын Одиссея, называется также возлюбленным (Прот. ар. IV, 29).
См.: Свт. Афанасий Великий. Прот. ар. IV, 23–24,
