подобно дыму, поднимается от его рукоделия к небу. После этого голод прекращался.
117. Некий ученик рассказывал о своем авве, что тот двадцать лет не спал лежа, но лишь дремал, сидя на скамье, на которой всегда занимался рукоделием. Он вкушал пищу раз в два, или в четыре, или в пять дней – и так на протяжении двадцати лет. Когда он вкушал пищу, одна его рука была поднята к небу в молитве, а другой рукой он ел. Ученик спросил его: «Для чего ты так делаешь, отче?» Он ответил: «Я обращаю взор на суд Божий и не могу выдержать этого зрелища».
Однажды во время правила ученик перепутал слово в псалме. Когда служба завершилась, старец сказал ему: «Начиная правило, я чувствую, как подо мной будто горит огонь, поэтому мой помысел не может уклониться ни направо, ни налево. Где же блуждал твой помысел, когда мы совершали богослужение, что ты забыл слово псалма? Разве не знаешь, что ты стоишь пред лицом Божиим и беседуешь с Самим Богом?»
118. Однажды тот же старец вышел ночью из келии и увидел, что ученик спит во дворе. Он начал плакать над ним и в слезах сказал: «Где же его помысел, что он так беспечно спит?»
119. В Келлии однажды принесли амфору вина нового урожая, чтобы дать всем братиям по чаше. Один брат, чтобы избежать этого, решил спрятаться в кладовой, но она развалилась. На шум сбежались монахи и, увидев случившееся, стали ругать брата: «Так тебе и надо, тщеславный». Но авва заступился за него и сказал: «Оставьте в покое моего сына, он совершил доброе дело. Жив Бог, эта кладовая не будет отстроена заново, пока я жив, чтобы весь мiр узнал, что в Келлиях развалилась кладовая из-за одной чаши вина».
120. Один из старцев пришел посетить другого. Тот сказал своему ученику: «Приготовь нам немного чечевицы». Ученик так и сделал. Затем сказал еще: «Размочи нам хлебцы в соленой воде». Ученик и это сделал, но старцы, забыв о пище, беседовали о духовных вещах вплоть до шестого часа [217] следующего дня. Когда старец снова сказал ученику: «Приготовь нам немного чечевицы, чадо», тот ответил: «Я приготовил чечевицу еще вчера». После этого старцы сели за трапезу.
121. Другой старец пришел к одному из отцов. Тот сварил немного чечевицы и сказал брату: «Совершим небольшое правило». Тогда один из них прочел всю Псалтирь, а другой прочитал на память две книги больших пророков. [218] Когда же наступило утро, гость ушел, не вспомнив о пище.
122. Один старец заболел. Поскольку он много дней не мог ничего есть, ученик упросил его разрешить приготовить для него немного похлебки. На кухне, где брат готовил еду, висели два сосуда: в одном было немного меда, а в другом льняное масло, которое от времени испортилось и годилось только для светильников. По ошибке брат положил это масло в пищу старцу вместо меда. Старец съел похлебку и не сказал ни слова. Ученик уговорил его съесть еще одну чашку похлебки. Но когда он предложил ему третью чашку, старец отказался со словами: «Больше не могу это есть, чадо». Ученик, чтобы побудить старца поесть, еще говорил: «Это хорошая еда, отче, давай и я поем вместе с тобой». Едва попробовав похлебку, ученик понял свою ошибку и пал авве в ноги, говоря: «Увы мне, отче, я тебя убил. Ты промолчал, и вот этот грех лежит на мне». Старец ответил: «Не скорби, чадо, если бы Бог хотел, чтобы я ел мед, ты положил бы в похлебку мед».
123. Рассказывали об одном старце, что однажды, когда ему захотелось съесть огурец, он взял его и повесил перед собой. Хотя он и не был побежден чревоугодием, но за то, что у него появилось вожделение, он стал каяться и класть поклоны.
124. Один брат отправился в женский монастырь навестить свою родную сестру, когда та заболела. Но она, будучи верна монашеским правилам, не хотела видеться с мужчиной, даже с собственным братом, и не хотела, чтобы он из-за нее вошел в среду дев. Поэтому она велела передать ему: «Ступай, брат мой, помолись за меня, и тогда, по благодати Христовой, я увижу тебя в Царстве Небесном».
125. Один монах, встретив на дороге монахинь, отошел в сторону. Игумения же сказала ему: «Если бы ты был совершенным монахом, то не заметил бы, что мы женщины».
126. Некий брат шел по дороге вместе со своей престарелой матерью. Когда они подошли к реке, которую старая женщина не могла перейти, сын взял свой мафорий, [219] обвил им руки, чтобы не прикоснуться к телу матери, поднял ее и перенес на другой берег. Мать говорит ему: «Чадо, почему ты обмотал свои руки?» И он ответил: «Потому что тело женщины – огонь. Если я прикоснусь к нему, у меня родится помышление и о других женщинах. Вот почему я так поступил».
127. Один брат принес в Келлии свежие хлебцы и пригласил на трапезу старцев. Каждый из них съел лишь по два хлебца. Тогда брат, зная труд их подвижничества, поклонился им и сказал: «Ради Господа, ешьте сегодня досыта». Тогда старцы съели еще по десять хлебцев. Вот как воздерживались истинные подвижники.
128. Другой старец жил в отдаленной пустыне. Случилось, что некий брат пришел к нему и застал в болезни. Тогда он умыл его, приготовил немного еды из того, что принес, и предложил старцу поесть. Старец сказал в ответ: «Поистине, брат, я уже и забыл, что люди имеют такое утешение». Брат предложил ему чашу вина. Увидев его, старец умилился и со слезами сказал: «А я думал, что мне уже до самой смерти не случится выпить вина».
129. Один старец взял на себя подвиг – в течение сорока дней ничего не пить. Когда наступала жара, он ополаскивал стеклянный кувшинчик, наполнял его водой и вешал перед собой. Когда брат спросил, зачем он это делает, старец ответил: «Чтобы я больше страдал от жажды и получил от Бога большую награду».
130. Некий старец сказал: «Без труда никто не приобретет добродетели, а если и стяжет, не сохранит ее. Плачущим и алчущим обещано Царство Небесное». [220]
131. Старец сказал: «Я лишаю себя наслаждений для того, чтобы не впадать в гнев. Когда я расслаблен наслаждениями, тогда на меня нападает гнев, который возмущает мой ум и лишает разума».
132. Некий брат разгневался на другого брата. Встав на молитву, он
