ним мест не могли убедить в бессмертии и [побудить] к добродетельной жизни. Один лишь Христос простыми речами
<P. 440> через людей, немудрых в слове, убедил многочисленные собрания людей в целой вселенной пренебрегать смертью, помышлять же о бессмертном, презирать временное, взирать же на вечное (ср. 2 Кор. 4:18), славу на земле вменять ни во что, желать же одной лишь небесной славы.
48. Все же утверждаемое нами не только на слова опирается, но имеет свидетельство истины в самом опыте. Ибо кому угодно, пусть придет и рассмотрит признаки добродетели в Христовых девах и юношах, в чистоте соблюдающих целомудрие, а также веру в бессмертие в столь великом сонме Христовых мучеников. А кто сказанное перед этим хочет изведать на собственном опыте, тот пусть придет и против демонских иллюзий, против прелести прорицаний, против чудес волшебства употребит знамение осмеиваемого ими Креста, и только произнесет имя Христа – тогда увидит, как демоны обращаются им в бегство, прорицания прекращаются, всякое волшебство и обольщение уничтожается.
Итак, кто же и сколь значителен Сей Христос, Который Своим именем и присутствием повсюду затмил все и упразднил, Один превозмогает всех и целую вселенную наполнил Своим учением? Пусть дадут на это ответы эллины, которые так много насмехаются и не стыдятся того. Если Он – человек, то как же один человек победил силу всех их богов и Своей силой обличил их, что они – ничто? Если же назовут Его волхвом, то возможное ли дело, чтобы волхвом было уничтожено, а не скорее <P. 442> поддержано всякое волшебство? Если бы победил нескольких волхвов или пересилил только одного, то вправе были они подумать, что превосходством своего искусства превзошел искусство других. Если же над всяким вообще волшебством и над самым именем его одержал победу Его Крест, то ясно, что не волхв был Спаситель, перед Которым, как перед своим владыкой, обращаются в бегство демоны, призываемые на помощь другими волхвами. Посему пусть скажут эллины, которые к тому только прилагают старание, чтобы осмеять, – кто же Он? Может быть, осмелятся сказать, что Он был демоном, а потому и имел силу? Но утверждающие это весьма достойны осмеяния, [Col. 184] и их можно посрамить прежними доводами. Ибо как быть демоном тому, кто изгоняет демонов? Если бы просто изгонял демонов, то можно бы еще подумать, что от князя бесовского получил власть над низшими бесами, как говорили иудеи, ругаясь над Ним (Мф. 12:24). (Если же именем Его отражается и изгоняется всякое демонское беснование, то очевидно, что и в этом они обманываются и что Господь наш и Спаситель Христос имел не какую-либо демонскую, как думают они, силу.) А если же Спаситель – не просто человек, и не волхв, и не какой-либо демон, упразднил же и затмил божеством Своим и иносказания поэтов, и бесовскую прелесть, и эллинскую мудрость, то ясно и да будет всеми признано, что истинно Божий Он Сын, Слово, Премудрость и Сила Отчая. Посему-то и дела Его – не дела человеческие, но выше человека; <P. 444> и действительно, как по самой видимости, так и по сравнению с делами человеческими они должны быть признаны делами Божиими.
49. Ибо кто из бывших когда-либо людей от одной лишь девы образовал себе тело? Или кто из людей врачевал когда-либо болезни, подобные тем, от которых исцелял общий всех Господь? Кто исправлял природные недостатки и слепому от рождения давал зрение? Асклепий [341] обоготворен ими за то, что упражнялся во врачебном искусстве и против телесных страданий придумал травы, не сам производя их из земли, но отыскав с помощью естествознания. Что же это значит в сравнении с делами Спасителя? Потому что не [просто] раны исцелял Он, но как бы вновь творил и восстанавливал сотворенное. [342] Эллины Гераклу, как богу, поклонялись за то, что сражался с равными себе людьми и хитростью умерщвлял зверей. Что же значит это в сравнении с тем, что совершено Словом? Оно изгоняло из людей болезни, бесов и самую смерть. Божеские почести воздают они Дионису за то, что был у людей наставником пьянства, а истинный Спаситель, Господь вселенной, учивший целомудрию, осмеивается ими! Но оставим это. Что скажут они о других чудесах божества Его? Какой человек умирал, и солнце оттого омрачалось, земля колебалась? Вот доныне умирают люди и прежде умирали; бывало ли же когда-нибудь при чьей-либо смерти подобное чудо?
Но оставлю дела, совершенные Им в теле, и упомяну о том, что сделано Им <P. 446> по воскресении тела Его. Когда бывал человек, учение которого от края до края земли, одно и то же, одерживало бы верх повсюду, а потому и почитание Его распространялось по всей земле? Или если Христос, [Col. 185] как говорят они, есть человек, а не Бог Слово, то почему же боги их не воспретят, чтобы почитание Его проникало и в те страны, где им поклоняются? Напротив того, Слово, куда ни приходит, везде учением Своим прекращает служение этим богам и посрамляет их мечтания.
50. Много прежде Него было царей и тиранов на земле, много, по историческим сказаниям, было мудрецов и волхвов у халдеев, египтян и индийцев. Кто же из них не говорю – после смерти, но даже при жизни своей мог иметь такую силу, чтобы учением своим наполнить всю землю и от идольского суеверия отвратить такое множество людей, какое Спаситель наш привлек от идолов к Себе? Эллинские философы многое написали убедительно и с искусством в слове, но что же доказали они так, как доказал Крест Христов? Мудрования их до кончины их имели убедительность, но и то, чем по видимости одерживали они верх при жизни, составляло между ними предмет спора, и они состязались, ухищряясь друг против друга. <P. 448> Божие же Слово, что всего удивительнее, преподав учение Свое в выражениях более бедных, затмило самых славных софистов и, все привлекая к Себе, обратило учения их в ничто, наполнило же церкви Свои. И чудное дело – Господь, приняв смерть как человек, обратил в ничто велеречивость мудрецов об идолах! Чья смерть изгоняла когда-либо демонов? И чьей смерти боялись когда-либо демоны, как смерти Христовой? Где только произносится имя Спасителя, изгоняется там всякий демон. Кто же в такой мере укротил в людях душевные страсти, что и блудники живут целомудренно, и человекоубийцы не владеют более мечом, и прежде боязливые делаются мужественными? И вообще, кто убедил варваров и народы в стране язычников отложить свое неистовство и помышлять о мире? Не вера
