На таком расстоянии вонь была невыносима. В глазах темнело от этого запаха. Как она сама-то с ним живет?
Я услышал, что ящерица готова выплюнуть новую порцию яда и подобрался. Плевок! Я стремительно нырнул влево и вперед, в один миг оказавшись прямо перед приплюснутой головой. Рука сама метнулась вперед целя прямо под нижнюю челюсть и…
Клинок чиркнул по стволу дерева, поцарапав кору.
Я обернулся, ожидая атаки сзади, но поляна была пуста. Никакой гигантской ящерицы. Только мирно щипающий жидкую весеннюю травку конь. Не веря собственным глазам, я обошел всю поляну. Ничего. Даже засохших деревьев найти не удалось. Все выглядело точно так же, как тот момент, когда я впервые эту поляну увидел. Я посмотрел на руку. Там, где несколько минут назад вздувались волдыри алели несколько царапин. Наверное, задел пару веток, убегая от несуществующей ящерицы.
Морок, понял я. Дело рук моего приятеля друида. Это он любит все зелененькое. Как же я сразу не догадался! Интересно, а что было бы, попади эта тварь в меня своим плевком? Умер бы я? Или нет? Не знаю… И еще, как мне удалось справиться с мороком? Меч у меня был самый обычный — гладиус. Не заколдованный, не заговоренный… В чем тут дело?
Я решил развести на всякий случай костер. Мне предстояло провести на поляне еще несколько часов. Так что лучше подстраховаться. Неизвестно, что на уме у друида. А я даже не знаю, как противостоять его монстрам. Не будешь же каждый раз бросаться с мечом, пытаясь заколоть кусок пустоты или дерево!
Я оказался прав. До того момента, когда небо на востоке едва заметно посерело, мне пришлось встретиться с огромной жабой, которая лихо сшибала деревья своим липким языком; потом появилась змея, изрыгающая зеленое пламя; следом за ней — чудовищный кузнечик с челюстями, способными перемолоть лошадь. С каждым повторялась та же история, что и с ящерицей. Стоило мне подобраться поближе и пырнуть морок мечом, он бесследно исчезал.
Рассвет я встретил с красными воспаленными глазами, весь в ссадинах и синяках. Коню удалось отдохнуть получше.
Но с приходом дня мои мучения не закончились. Мороков больше не было. Вместо них за дело опять взялся лес.
Я был уверен, что и здесь не обошлось без друида. Наверняка он имеет какую-то власть над лесами. Или может попросить их о помощи. Что ж, пусть просит. Если он думает, что так сможет остановить меня — ему же хуже. Давным-давно центурион Квинт Бык научил нас, легионную зелень, обращать страх и неуверенность в ненависть. Самый ценный урок в моей жизни. В который раз мне пригодилось это.
Друида ждет очень неприятный сюрприз. Я не просто вернусь. Я вернусь очень злым. Ему придется ответить не только за пытки. А еще и за своих зеленых жаб.
Но для начала он расскажет мне об отшельнике. Как только я услышал о нем от Куколки, сразу почувствовал, что здесь все как-то связано с камнем. "Он знает что-то очень для них важное, но не хочет говорить". Что такого важно для друидов может знать этот отшельник? Как я понял, этих седовласых ребят не интересует ничто, кроме Сердца Леса. На все остальные тайны им плевать. Наверняка, наверняка речь идет о камне. А если так — мне нужно добраться до этого отшельника. Им он не хочет ничего рассказывать, может, расскажет мне. Но для начала нужно узнать, где искать этого всезнайку. В этом мне поможет друид. Обязательно поможет. За время службы я научился некоторым хитрым способам разговорить любого молчуна.
Потом наступит очередь отшельника. И когда я буду знать, где искать камень, я сумею найти и Вара.
Мне все больше нравился этот план. К тому же, я был уверен, что Сердце Леса должен быть спрятан где-то в германских лесах. Мой отец после службы, прежде чем осесть на полученной от Цезаря земле, долго скитался по разным странам. Заглядывал он и в земли германцев. Хотя те в то далекое время не были под властью Рима. Что заставило отца покинуть империю и отправиться к варварам? Простое любопытство? Вряд ли. Уж на что на что, а на варваров он насмотрелся. В Галлии, в Испании, в Далмации… Нет, не стал бы он просто так шататься по этим поганым лесам. Если поверить Вару, камень тогда был у отца. И именно здесь, в непроходимых лесах, вдали от границ империи он хотел спрятать его. Значит, отправляться за этим проклятым амулетом на другой конец света не придется. Все рядом. Друид, отшельник, камень и Оппий Вар. Все рядом и все связано. Глупо этим не воспользоваться.
Итак, решено — уговорить легата дать мне центурию, отправиться с ней в деревню, захватить друида, забрать Куколку, потом найти отшельника. А дальше надеяться на милость богов и удачу.
Но для начала нужно выбраться из леса.
И мне это удалось. На третий день своего путешествия я лишился коня — он сломал ногу, угодив в волчью яму. Сам я чудом уцелел. Пришлось дальше топать пешком. Из-за этого провел в лесу лишних два дня. Однако, чем дальше я уходил от той деревни, тем спокойнее становилось вокруг. Лес стал обычным лесом, без всяких хитроумных ловушек и исчезающих тропинок. Даже мороки стали какими-то вялыми. Они и не пытались нападать — просто появлялись неожиданно и стояли, будто статуи. Брали на испуг.
Спустя шесть дней после побега, я, наконец, дошел до знакомых мне мест. А еще через день увидел вдалеке стены лагеря.
Я был дома.
* * *
Я так скажу: если Фортуна и существует, то представления у нее о везении весьма своеобразные. Наверное, с ее точки зрения, моя встреча с дозором и была этим самым везением. Именно таким образом Фортуна продемострировала мне свое расположение. Изрядно, правда, напакостив в другом. Даже двойным везением. Потому как дозором командовал никто иной, как мой приятель Кочерга.
Когда я вышел из леса на нормальную дорогу, ведущую прямиком к лагерю, сразу наткнулся на конный разъезд. Вообще-то пехотный сержант не должен командовать кавалеристами, даже рядовыми, но всякое случается. Не иначе Фортуна изрядно потрудилась, чтобы впихнуть такую идею какому-нибудь трибуну. Увидев римские значки и султаны на шлемах, я почувствовал себя человеком, который провел на необитаемом острове полжизни и вот, наконец, встретил на пустынном берегу случайно заплывших на этот забытый богами остров людей. Чуть не прослезился, честно говоря. Повел себя, как мальчишка — заорал что-то, пустился бегом, откуда только силы взялись…
Потом Кочерга сказал, что сначала они приняли меня за варвара, призывающего своих людей к оружию. Даже схватились за мечи. Но потом смекнули, что уж больно весело я ору для атакующего германца. К тому же по латыни. В общем, решили посмотреть на меня поближе, прежде чем пускать в ход дротики.
А я-то не понимал, чего они так на меня смотрят. Не пришло в голову, что за все время племя ни разу не мылся, не стригся и не брился. Да еще постоянные побои и пытки. И в заключение несколько дней по лесам. Как они еще во мне человека-то разглядели… Сатир и то больше на человека похож.
Уж не помню, что я нес, когда всадники окружили меня. На радостях чего только не наболтаешь.
Кочерга узнал меня по голосу и доспеху, который я нацепил, перед тем, как выйти из леса — хотел выглядеть повнушительнее. Кочерга спешился и подошел ко мне. Я чуть на грудь ему не бросился. Но он вместо того, чтобы восторженно завопить: "Гай, старая обезьяна! Ты вернулся!", коротко, но сильно ударил меня в лицо. Я рухнул в пыль, перестав вообще понимать, что-либо. Радости от встречи заметно поубавилось.
— Да ты что, рехнулся, что ли? — заорал я, вставая на четвереньки.
— А ну заткнись! — рявкнул Кочерга, ударом ноги опрокидывая меня на спину. — Я давно за тобой гоняюсь, мерзавец! Сейчас я тебе покажу, как палатки обносить! Сейчас ты у меня раз и навсегда воровать отучишься… Так, ребята, езжайте дальше. Я разберусь быстренько с этим красавцем и догоню.
— Может, помощь нужна, опцион? — спросил один из кавалеристов. — Надо бы его к префекту отвести, коли уж он вор.
— Это подождет. Префект никуда не денется. А с этим у меня личные счеты. Увел, понимаешь, два десятка сестерциев. Прямо из умбона вытащил. Да и еще кое-кто из сотни на него зуб имеет. Так что сначала мы с ребятами его поучим, а потом уже и к префекту можно.
— Смотри не зашиби его ненароком. Он и так еле дышит… Видать, уже попался кому-то.
Дав пару советов Кочерге, как лучше всего со мной поступить, солдаты ускакали. Им только в радость было избавиться от пехоты.
Едва всадники скрылись за поворотом, Кочерга нагнулся и подал мне руку:
— Ты извини, центурион, что пришлось тебя поколотить маленько.
— Да что творится-то? — спросил я, сплевывая кровь. — Не узнал меня, что ли?
— В том-то и дело, что узнал… Только вот остальным не нужно было тебя узнавать. Пришлось кулаки в ход пустить. Ты ж ведь на радостях совсем ума лишился… Распричитался, как баба… Ладно, цел?
— Цел. А почему им-то меня узнавать нельзя было?
