Марио Ридинг - Нострадамус: благая весть. Предсказание известного прорицателя

Теперь рассмотрим число 89. И что же мы получаем? Конечно же, точную дату начала Французской революции и падения Бастилии 14 июля 1789 года. Революция преследовала те же цели, о которых говорил Нострадамус в своем катрене. И почему никто раньше не замечал связи с революцией? Потому что целые поколения интерпретаторов Нострадамуса категорически отказывались обращать хоть незначительное внимание на дату, утверждая, что он сознательно сбивал всех с толку, чтобы избежать гнева инквизиции. Но зачем бояться инквизиции, когда ты умрешь за десятилетия, а в некоторых случаях даже за сотни лет до того, как предсказания катренов сбудутся? В чем здесь логика? Конечно, ее здесь нет.

Снова обратимся к датам. Что, если добавить 1789 к «пятидесяти семи мирным годам», упомянутым во второй строке? Тогда мы получаем 1846 год – побег Луи Наполеона (по иронии судьбы переодетого в рабочего) из крепости Гам в департаменте Сомма, куда в 1840 году он был отправлен отбывать пожизненное заключение за восстание. Побег непосредственно привел к февральским событиям 1848 года, легендарной революции, способствовавшей свержению короля Луи-Филиппа и началу страшной второй революции под диктаторским правлением – догадайтесь кого? Луи Наполеона (объединившегося с Бисмарком во франко-прусской войне 1870–1871 годов, положившей конец его правлению).

Нострадамус описывает понятие «Liberté Égalité Fraternité» («Свобода, равенство, братство») – концепт Французской революции 1789 года. Предсказатель указывает точную дату ее завершения под напором тоталитарного режима Луи Наполеона. Затем революция разгорается вновь и продолжается под эгидой современного французского государства.

«Une échappée»[26] в переводе с древнефранцузского означает «шутка» или «веселье», а не просто «избавление, побег». Здесь я использую оба значения,[27] так как полагаю, что Нострадамус хотел, чтобы это слово воспринимали именно так. Подобное двойное значение придает особое великолепие катрену. К тому же оно предполагает, что земля («гордец») может еле-еле избежать разрушительного столкновения с метеоритом («золотой огонь»). «Nepveu» (neveu) также может означать либо «племянник» или, более обобщенно, «отпрыск». Я выбрал второе значение, учитывая движения сверху вниз, упомянутые в первых двух строках катрена. Слово «отпрыск» ассоциируется с движением вниз[28] и является простым продолжением этой метафоры.

Что касается буквального значения (по сравнению с метафорическим) катрена, я думаю, оно состоит в интересном размышлении об истинной концепции Французской революции и о том, как Франция по счастливой случайности избежала столкновения с «метеоритом» якобитов. Число 92 дает нам первую подсказку, указывая непосредственно на Французскую революцию и в особенности на Мари Жозефа Поля Ива Роша Жильбера, маркиза де Ла Файета, героического символа обеих сторон Атлантики и умеренного конституционного монархиста. Маркиз, несмотря ни на что, боролся всю свою жизнь за свободу и равенство в толерантной и культурно просвещенной иерархии. К примеру, де Ла Файет предпринял неудачную попытку уговорить своего друга Джорджа Вашингтона освободить рабов. Маркизу принадлежит дизайн французского триколора с красным и голубым цветами, символизирующими Париж и гармонично сочетающимися с белым цветом королевской власти.

В 1792 году после решения де Ла Файета приказать национальной гвардии открыть огонь по собравшимся на Марсовом поле (они требовали смерти для короля и королевы) и за его последующее предложение использовать армию для восстановления монархии с ограниченными правомочиями, Законодательное (Избирательное) собрание объявило его изменником. Помимо того, «отпрыск великого человека» был взят, на что Нострадамус ссылается в третьей строке. Это – прямая аллюзия к потомку Людовика XIV Людовику XVI, которого поймали после побега в Варене в 1791 году. В это время де Ла Файет руководил национальной гвардией, поэтому не только теоретически, но и практически отвечал за пленника.

Так как жизни де Ла Файета угрожала огромная опасность, ему пришлось спасаться бегством в Льеже, где его самого взяли в плен прусские войска, а затем австрийские. Маркиза посадили на пять лет за то, что он играл роль одного из основных зачинщиков Французской революции. Несмотря на сомнения, касавшиеся личности Ла Файета, Наполеон сумел организовать освобождение этого великого человека. К моменту смерти Ла Файета в 1834 году во многом конфуцианского политика считали воплощением толерантного либерального мировоззрения и эталоном просвещенного и этического использования возможностей.

В великолепном катрене Французская революция сравнивается с метеоритом, который просто царапает землю, не причинив значительных разрушений. Во второй части катрена описывается жизненный путь народного любимца маркиза де Ла Файета, последовательно отказывавшегося извлекать пользу из доставшейся ему по рождению власти, большого состояния и политической проницательности.

Традиционно считалось, что Елисейские поля (или, по словам Гесиода, «Острова блаженных») располагаются на самом западном краю земли. Там находили приют погибшие герои и добродетельные воины, продолжавшие наслаждаться вечным счастьем на руках богов. Тем не менее в эпоху Нострадамуса Елисейскими полями называли угодья и оранжереи, где выращивались продукты, выставлявшиеся на продажу на парижских рынках. Как мы вскоре убедимся, обе эти подсказки являются чрезвычайно важными для интерпретации катрена. Раньше катрен неверно ассоциировали с какими-либо другими морскими сражениями, включая Трафальгарское.

Португальский Сент-Винсент – самый юго-западный мыс Европы. Сакральность его сохраняется со времен неолита. Греки и римляне считали этот мыс священным и боялись враждебных остриминис (змееподобных людей), называвших этот западный край земли (или Finis Terrae) своим домом. На мысе нельзя было провести ни одну ночь. 14 февраля 1797 года (обратите внимание на абсолютное совпадение с упомянутой Нострадамусом датой) британцы и испанцы вступили здесь в жестокое морское сражение. В результате испанские союзники Наполеона оказались заблокированными в своих гаванях на несколько последующих лет (до Амьенского мира 1802 года), а в отношениях между Францией и Испанией произошел разрыв. Это в свою очередь расстроило далеко идущие планы Наполеона (зависевшего от помощи испанцев на море) по захвату Британии.

Испанский флот под командованием дона Хосе де Кордобы планировал воссоединиться с французским флотом в Бресте, чтобы создать непобедимую силу, способную побороть намного уступающий им по размеру британский Средиземноморский флот. Однако вскоре нежданный левантинец (восточный ветер) нанес удар по испанскому флоту. Британский Средиземноморский флот сэра Джона Джервиса воспользовался таким стечением обстоятельств, и в то время как испанцы тщетно искали своих французских союзников («в отчаянии они будут искать Елисейские поля»), Джервис узнал от Нельсона о месте нахождения испанского флота и решил атаковать. Тем не менее ему не была известна численность противника. В самый последний момент Джервис, к своему ужасу, обнаружил, что численность испанцев превосходит их собственную в два раза. Нельсон, почувствовав угрозу, решил не слушаться приказов и после того, как основной флот Джервиса разбил испанцев на две части («морские силы разделятся на три части»), Нельсон стал преследовать не маленькую, а большую испанскую группу. Нельсон находился перед испанцами и был легкой добычей. К чести Джервиса надо отметить, что он понял намерения Нельсона и двинулся в том же направлении. Корабль Нельсона «Кэптин» («Captain»[29]) в самый ужасный момент сражения оказался под обстрелом шести испанских кораблей. Но тогда Нельсон проделал что-то невероятное. Он приблизился к испанскому кораблю «Сан Николас» («San Nicolás»), на котором было восемьдесят пушек, и взял его на абордаж. Затем, проявив практически немыслимую смекалку, сослужившую ему добрую службу через восемь лет во время Трафальгарского сражения, Нельсон прошел по палубе испанского корабля со своей командой и с помощью него взял на абордаж корабль «Сан Хосе» («San Jose») со ста двенадцатью пушками, не сумевший справиться со своей оснасткой. Восхищенный и благодарный флот Великобритании незамедлительно окрестил подобный маневр захвата «мостом Нельсона для взятия на абордаж вражеских кораблей».[30]