Поставив под двумя рукописными страницами подпись, младший научный сотрудник, конечно, не предполагала, что спустя семь месяцев над листиками, над столбиками цифр склонится и будет их изучать минут пятнадцать в тишине, нарушаемой боем часов, президент академии.
* * *
Поиски дома затягивались.
К председателю очередного райисполкома мы ехали на этот раз вчетвером: кроме двух физиков и меня, в машине восседал, надев парадный мундир, вице-президент Академии наук Армянской ССР депутат Верховного Совета республики, Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской и Государственной премий, директор одного из московских институтов Андроник Иосифьян. Как оказалось, он очень заинтересовался проблемой, которой собирались заниматься физики. Не так давно близкий ему человек, профессор, побывал у Джуны и успешно полечил руку, пораженную тяжелой болезнью… Рука после нескольких сеансов стала повиноваться хозяину.
Пока мы сидели в приемной, А.Г. Иосифьян успел рассказать мне, что феномены – экстрасенсы, как он считает, умеют примерно то же, что кошки и собаки: они видят в инфракрасном диапазоне, поэтому различают так называемую ауру. Этими же лучами, частота которых 7–9 герц – а это длинные волны, они несут информацию, воздействуют на людей…
Председатель исполкома, несмотря на столь представительный состав, принял нас довольно холодно, узнав, какими делами собираются ученые заниматься. Он с места в карьер сказал, что встречал уже не раз людей, искалеченных такими, как Джуна.
– А мы ее хотим разоблачить, – в тон ему ответил Юрий Гуляев, в награду за находчивость получив еще один адрес пустующего дома, за который предстояло «драться».
* * *
Джуна, не дождавшись лаборатории, уехала в Самарканд. Известный кинорежиссер Ильер Ишмухамедов предложил ей сыграть роль в фильме «Юность гения». Фильм посвящался юности Авиценны, великого врача Востока. Джуне режиссер предложил сняться в роли целительницы по имени Юния, то есть самой себя.
Юния по ходу фильму показывала Авиценне, как она воздействует своими руками на людей.
Я видел этот эпизод, не вошедший в окончательный вариант фильма, на просмотре в Доме кино. Видно было, что актеры вначале поднимали руки по просьбе Юнии-Джуны без особого интереса, полагая, что все, что им покажет Джуна, – в лучшем случае плод фантазии сценариста и режиссера. Спустя несколько секунд актеры ощутили «покалывание», на лице каждого отразилось не наигранное, а натуральное изумление. Этот эпизод, как многие другие, пришлось сократить, вырезать по настоянию научного консультанта, действовавшего от имени Минздрава. В тот самый день, когда я спешил в приемную председателя исполкома с физиками и с примкнувшим к ним А.Г. Иосифьяном, на нашем пути случайно оказался лучезарный Эдуард Наумов, познакомивший, как помнит читатель, меня с моей героиней. Он вручил давно обещанную книгу на английском языке. Называлась она «Мысленное радио». Написал ее в двадцатые годы не кто иной, как известный писатель Эптон Синклер. Посвятил не беллетристике, которая прославила его имя, а телепатии, передаче мыслей на расстоянии. С фотографии в книге смотрела красивая женщина, как оказалось, жена писателя. Она-то и была известным в свое время феноменом, способным воспринимать на большом расстоянии образы предметов, которые передавались ей другим феноменом. Рисунки этих предметов, похожие на рисунки детей, украшали страницы книги. Но самым интересным для меня был не текст Эптона Синклера, а предисловие, написанное к книге его другом, Альбертом Эйнштейном.
После того как очередное свидание с должностным лицом закончилось, мы сели на скамейку в сквере, и доктор наук перевел с английского текст этого небольшого предисловия.
Альберт Эйнштейн с почтением относился к занятиям друга, увлекавшегося опытами по телепатии, и рекомендовал книгу читателям, выразив уверенность, что она представит интерес не только для тех, кто интересуется телепатией, но и для специалистов в области других наук. Тут я вспомнил, что Вольф Мессинг в своих записках также упоминает имя Альберта Эйнштейна: с ним его познакомил знаменитый Зигмунд Фрейд, когда наш телепат жил за границей.
Мне казалось, что, узнав о мнении Альберта Эйнштейна, самого знаменитого физика нашего времени, президент АН СССР проявит больший интерес к встрече со мной.
– Анатолий Петрович, – после обычного приветствия начал я, – хотелось бы показать вам книгу «Мысленное радио» Эптона Синклера. Предисловие к ней, как ни удивительно, написал Альберт Эйнштейн.
– Но сам Эйнштейн не изучал это ваше «мысленное радио», – мгновенно отпарировал президент.
– Что неясно – мы будем изучать, а что противоречит законам науки – не будем.
На этом закончился очередной телефонный разговор. После того как трубка президента решительно легла на рычаг, моя надежда на встречу с ним растаяла, как дым на ветру.
* * *
Хождение по инстанциям вместе с физиками, однако, продолжилось. Когда я во время этих хождений и поездок, сидя в машине, рассказал однажды профессору про недавний эксперимент Джуны с крысами, он, обернувшись ко мне с переднего сиденья машины, решительно сказал:
– Мы ее берем!
Это была новость, но только для служебного пользования. Никакой другой журналист не знал об этом решении физиков.
Разоблачительные статьи об экстрасенсах, между тем, появлялись, как прежде, словно никакой научной программы с таким многозначительным названием не существовало. Вот почему Джуна впадала в уныние, разражалась упреками.
– Почему никто не скажет: она не мошенница, не аферистка, там есть капля науки?
– Почему меня не оформляют на работу?
– Что вы меня, как Королева, держите в тайне? Тогда дайте звание академика.
– Одна овца не может накормить вольчю стаю…
– Нервы не выдерживают, никакой жизни мне!
– Уйду в монастырь!
Вот такие страсти обуревали тогда Джуну.
Облегчало положение только то внимание, какое продолжали уделять новому делу профессор и доктор наук, с каждым днем все сильнее втягивающиеся в хлопоты, организационные дела. Измерять физические поля, заниматься прямым делом у них не оставалось ни минуты. Все время на моих глазах доктор наук проводил в бегах, переговорах. Он набирал сотрудников, обживал полученный в аренду подвал Института физиологии, предполагая здесь начать долгожданные опыты в конце года.
И в это же время, когда всего не хватало, когда ничего не было готово для экспериментов, профессору, доктору наук его друзья-физики, узнав, чем он собирается заниматься, говорили при встречах:
– Все это распутинщина!
В те дни я убедил физиков побывать в гостях у Джуны, чтобы посидеть, поговорить, пообщаться – ведь им предстояло вскоре быть сотрудниками…
В тот раз, как летом минувшего года, приняла Джуна физиков хорошо. Это была всего третья ее встреча с профессором. За столом я узнал, что при первой встрече Джуна, воздействуя на фотоумножители, вывела из строя два из них. Перед тем как сесть за стол, профессор, не то шутя, не то серьезно, попросил его подиагностировать. Хозяйка внимательно прошла пальцами по телу и нащупала как раз то самое место, где находился болевой очаг. Профессор, по его словам, почувствовал тепло от рук Джуны. До того дня он мне не раз говорил, что ничего не чувствует: ни тепла, ни холода, ни покалывания от ее рук.
– Чудеса в решете, – сказал профессор с удивлением, усаживаясь за стол.
– Да, но если я почувствовал тепло от рук Джуны, то и мои приборы должны это почувствовать! – выкликнул профессор.
На съемках фильма «Юность гения»
За столом он показал листок из блокнота, хранимый в записной книжке. На листке я увидел семизначные цифры – номера телефонов, а кроме того рисунок – кружок со вписанным треугольником. Эти цифры и знаки, оказалось, начертаны рукой Нинель Кулагиной в лаборатории Института радиотехники и электроники в ожидании задерживавшегося профессора. Когда он явился в лабораторию, Нинель дала на память этот листок, сказав, что номера и знаки увидела на расстоянии… Она даже проставила перед каждым номером буквы «д» и «р», что значило: телефон домашний или рабочий. Юрий Гуляев вынул из кармана пиджака блокнот, и оказалось, что номера телефонов, записанных Кулагиной, совпадают с теми номерами, что были на страницах книжки. В ней же были кружок и треугольник, только начертанные на разных страницах.
Нинель Кулагина на своем листке совместила их. Впрочем, на разных страницах книжки были записаны и номера телефонов профессора, а Нинель Кулагина совместила их на одном листке бумаги.
Как объяснить этот загадочный дар? Этого не знал, конечно, ни хозяин книжки, разработавший программу «Физические поля биологических объектов», ни режиссер, снявший фильм об Авиценне, ни я, пишущий о феноменах. Никто не знает.
