“И вот, слава Бога Израилева шла от востока... (43:2).
И привел он меня обратно ко внешним воротам святилища, обращенным лицом на восток, и они были затворены.
И сказал мне Господь: ворота сии будут затворены, не отворятся, и никакой человек не войдет ими; ибо Господь, Бог Израилев, вошел ими, и они будут затворены.
Что до князя, он, как князь, сядет в них, чтобы есть хлеб пред Господом; войдет путем притвора этих ворот... (44:1-3).
Так говорит Господь Бог: ворота внутреннего двора, обращенные лицем к востоку, должны быть заперты в продолжение шести рабочих дней, а в субботний день они должны быть отворены и в день новомесячия должны быть отворены.
Князь пойдет через внешний притвор ворот и станет у вереи этих ворот; и священники совершат его всесожжение и его благодарственную жертву; и он у порога ворот поклонится Господу и выйдет...” (46:1-2).
Именно так и поступил Иисус. Он приблизился к восточным воротам насколько хватило смелости и стал молиться в ночь новолуния, знаменовавшую начало года. Он считал себя князем Израиля, ожидающим коронации и готовым исполнить свой долг, который, по словам Иезекииля, заключается в том, чтобы “творить суд и правду” (45:9), то есть в “мишпат” и “цедек”. Всю эту ночь Иисус ждал утренней звезды, встающей на востоке, которая когда-то возвещала прибытие нового царя Древнего Египта, а теперь, согласно верованиям кумранцев, должна была стать знаком их нового царя. Это “звездное пророчество”, обнаруженное в свитках Мертвого моря и значащееся под номером 24:17, гласит: “Звезда взойдет от Иакова и станет Скипетром, чтобы править миром”. Иисус знал точный смысл этого пророчества, но христиане-неевреи ошибочно приняли звезду за символ его рождения, а не краткого момента царствования. Автор Откровения, последней книги Нового Завета, называет Иисуса “корнем и потомком Давида, звездой светлой и утренней” (22:16).
В “Военном свитке” из первой кумранской пещеры говорится, что члены общины видели в “звездном пророчестве” аллегорию восстания “смиренных” и их участия в некоей апокалипсической войне. Вероятно, Иисус считал, что делая предусмотренные пророчеством шаги, он вызовет восстание, которое послужит началом “битвы конца веков”.
Ученики Иисуса знали, что он, начиная борьбу с Храмом и римскими властями, был готов к смерти. Дополнительные сведения можно почерпнуть из евангелия от Фомы. Оно содержит тайные речения Иисуса, записанные Иудой Дидимом, которого считают близнецом Иисуса. Этот человек впоследствии был назван Фомой, что также значит “близнец”. Данное евангелие представляет собой не биографию, а перечень сказанного Иисусом как предводителем. Во фрагменте 16 Фома сообщает:
“Ученики сказали Иисусу: “Мы знаем, что ты уйдешь от нас. Кто станет нашим вождем?”
Иисус сказал им: “Где бы вы ни были, вам надлежит идти к Иакову Справедливому, ради которого были созданы небо и земля”.
Это ясно указывает, что ссора между братьями закончилась и что Иисус видел свое будущее в весьма мрачном свете. Вполне понятно, почему спустя триста лет император Константин исключил евангелие от Фомы из своей “официальной” Библии: Римская церковь доказывала, что следующим главой христиан стал не Иаков, а Петр. В свете последних открытий это утверждение оказывается насквозь лживым.
В ту ночь Иисус намеревался увидеть восход утренней звезды; он не ожидал, что будет схвачен стражами Храма еще до наступления дня. Самое любопытное, что несмотря на приближение ареста он проводил здесь, на холме, неподалеку от видимых отсюда двух великих колонн Храма, церемонию посвящения нового члена в “третью ступень”. Кем был этот молодой кандидат, мы не знаем, но арест явно прервал ритуал. Марк (14:51-52) сообщает:
“Один юноша, завернувшись по нагому телу в покрывало, следовал за Ним; и воины схватили его.
Но он, оставив покрывало, нагой убежал от них”.
Этот инцидент до сих пор не получил объяснения; теперь же его смысл становится совершенно ясным.
Наконец-то иерусалимские власти добились того, чего хотели: рухнули обе колонны опасного мессианского движения, которое намеревалось свергнуть синедрион и римского прокуратора Понтия Пилата. Иудейские священники боялись, что Иаков предъявит права на Храм; римлянин же и вовсе попал в тяжелейшую ситуацию. Он прекрасно знал, чем может кончиться вечная иудейская грызня между собой, и опирался на многочисленные хорошо обученные легионы. К несчастью, основные силы находились в Кесарии, в двух днях пути от Иерусалима. Любое восстание могло быть подавлено через три дня, но этого было вполне достаточно, чтобы он сам был повешен на городской стене. Пилат был далеко не глуп. Он придумал план, который устроил всех.
Римский прокуратор арестовал Иакова и Иисуса, двух руководителей (столпов) подрывной группы. Обоим грозила смертная казнь, но Пилат знал, что достаточно и одной казни, чтобы сделать секту безопасной. Поэтому он решил отпустить одного из них, а выбор предоставил толпе. Напомним, что хотя мы называем “царственного мессию” Иисусом, то есть спасителем, его еврейским именем было Иегошуа. Имя Иаков тоже можно истолковать как “спаситель” - то есть “Иисус”. Как мы и подозревали, узнав истинное значение имени “Варавва”, обоих людей, подвергшихся испытанию, звали Иисусами - “Иисусом, царем Иудейским” и “Иисусом, сыном Бога”. Иакова назвали Вараввой - буквально “сыном Бога” - потому что считали его духовным мессией, стоящим ближе к “отцу”.
Никакой традиции освобождать во время Пасхи одного из заключенных не существовало; это выдумка более поздней церкви. Такого глупого обычая просто не могло существовать; римляне ни за что не стали бы подрывать созданную ими же систему правосудия. На самом деле освободить одного из арестованных пришло на ум Пилату, искавшему выход из сложной ситуации. Большинство толпы составляли кумранские сторонники Иакова, которого в тот день назвали “Иисусом Вараввой”.
Сторонников “Иисуса, царя Иудейского” было значительно меньше, поэтому он не собрал нужного количества голосов, был признан виновным, подвергся бичеванию, был увенчан терновым венцом и распят на кресте в виде буквы Т с надписью “Царь Иудейский” над головой. Его смерть была необычно быстрой. Если словесный портрет верен и Иисус действительно был горбатым, этого следовало ожидать. У распятого сильно затрудняется дыхание; необходимо все время подавать грудь вверх, чтобы выпускать воздух из легких. С искривленной или горбатой спиной делать это очень трудно, результатом чего становится быстрое удушье.
Исследуя события первого века нашей эры, мы прочесали частым гребнем все имеющиеся сведения с целью составить ясную картину того, что действительно происходило в Израиле. Поскольку мы создавали совершенно новую версию жизни Иисуса, факты, которые очень мало значили для других, могли оказаться чрезвычайно важными для нашей ошеломляющей гипотезы. Одну из важнейших находок мы сделали, изучая темные места талмудистского текста “Тосефта Шебуот”, относящегося к первым векам нашей эры. В этом документе приводятся воспоминания иерусалимских иудеев, переживших катастрофу 70 г. и рассказавших о событиях, которые ей предшествовали. Поскольку христианской цензуре данный текст не подвергался, мы считаем, что он содержит правдивую и объективную картину. В первой же главе “Тосефта Шебуот” (фрагмент 4) мы обнаружили описание того, что произошло между Иисусом и Иаковом во время распятия. Этот фрагмент начинается словами:
“Два священника, два брата, голова в голову бежали вверх по пандусу, и один из них оказался на четыре локтя ближе к алтарю”.
Эта фраза расшифровывается легко: она напоминает о соперничестве между братьями за то, кто из них будет духовным мессией. Иисус был близок к победе, но принял смерть на кресте.
“Он взял жертвенный нож и ударил себя в сердце”.
Любопытно, что эта строчка подтверждает христианскую идею о намеренном принесении Иисусом себя в жертву Господу. Мы не разделяли эту идею, пока не восстановили последние часы жизни Иисуса, когда он был морально готов к аресту. Приняв смерть на кресте, он действительно стал “пасхальным агнцем”, как назвал его Петр (1:19).
Но главная находка таилась в последней части этого фрагмента “Тосефта Шебуот”.
“Рабби Цедек вышел, встал на ступеньках высокого портика Храма и сказал:
“Выслушайте меня, о братья мои, дом Израилев! Увы нам! Когда находят мертвое тело, выходят старейшины и судьи и измеряют расстояние. Настала наша очередь. Так до чего же мы будем измерять расстояние? До святилища или до двора?”
И, услышав сказанное им, все люди застонали и заплакали”.
Всего в этом отрывке пятьдесят шесть слов, и каждое из них на вес золота. Скорее всего, Иаков, брат Иисуса, сказал их в те минуты, когда Иисуса снимали с креста. Они должны были присутствовать в Библии, но их там нет!
