Восстановление культуры и общества тамилов на Шри-Ланке станет возможным только после исцеления их коллективной травмы, возрождения прежних социальных отношений и практик. Дайя Сомасундарам пишет о том, что еще до окончания войны во многих общинах и группах практиковались сеансы коллективной релаксации. Там не только снималось напряжение, но и вновь протягивались связи от человека к его прошлому, к религии и обществу. Детей поощряли в выражении эмоций в дружбе, в играх, в искусстве, танцах и занятиях йогой; в школах обычными предметами интерьера стали цветы и свечи – там регулярно проходили церемонии поминовения погибших. Беженцам также помогали сохранить их культуру: совершать похороны по традиционным канонам, отмечать годовщины и проводить ритуалы, в которых чтили память погибших и чествовали героев. Массовые захоронения обрастали мемориалами и превращались в священные места. Там проводились массовые мероприятия, помогавшие людям выразить общую и личную скорбь[579].
В рамках многих подходов к лечению масштабных коллективных травм практикуется работа в небольших группах – так люди скорее сбрасывают эмоциональную энергию, делясь своей болью с партнерами. Как правило, руководит группой терапевт или человек, сведущий в вопросах групповой динамики. Выше мы уже описывали, как групповые практики помогли нескольким сотням немцев примириться с их общей наследственной и коллективной травмой. Однако есть и совершенно иные методы психологического исцеления, один из них использовала Джоанна Мэйси в работе с жертвами чернобыльской аварии 1986 года.
Город Новозыбков был сильно заражен, когда власти использовали засев облаков, чтобы вызвать проливные дожди на дальних подступах к Москве и оградить ее жителей от радиации Чернобыльской АЭС. Джоанна Мэйси, чье имя уже было известно во всем мире благодаря разработанному ею методу «Отчаяние и возрождение», отправилась туда, чтобы помочь жителям понять значение постигшей их коллективной травмы и сообща преодолеть ее[580]. По прибытии в город глава горисполкома сообщил ей, что люди обозлены и ситуация накалена до предела. Прежде люди жили в тесной близости с лесом и землей, теперь они не осмеливались ступить в зараженную чащу, а из бревенчатых изб их переселили в бетонные многоквартирники; прежде сами они ничем не болели, теперь заболели их дети.
Была создана группа из пятидесяти человек (большее количество просто не смогло бы поддерживать общение и зрительный контакт друг с другом, сидя в общем кругу), в которой на протяжении полутора дней люди учились доверию и открытому выражению собственных переживаний. В парах и небольших группах они поверяли друг другу свои мысли и чувства, стараясь не перебивать собеседника и не выносить резких суждений. За все это время не было сказано ни слова о радиоактивном заражении, лучевой болезни и вызванных радиацией уродствах. Джоанна Мэйси была для этих людей проводником в духовном путешествии, в котором они могли бы встретиться со своими предками и впитать их силу. Погрузившись в безмятежное прошлое, они уже не хотели возвращаться обратно к горестям настоящего. Когда пострадавшие делились друг с другом увиденными картинами, в их памяти всплывали и другие образы: обжигающего ветра, белоснежного пепла, падающего с безоблачного неба, детей, играющих под его снежными хлопьями и дождями, пришедшими вслед. С воспоминаниями пришел гнев на то, что эта трагедия случилась с ними, и растерянность перед болью, которую нельзя было ничем утолить – ведь их дети умирали от рака. На следующий день мать одного ребенка рассказала всем о своем разбитом сердце и о том, как эта травма соединяла ее со всеми и всем, подобно ветвям огромного дерева. Прозвучал и рассказ отца, чья маленькая дочь лежала в больнице, о том, как тяжело носить в себе боль и как не менее тяжело делиться ею. Зато после этот мужчина впервые за долгое время почувствовал облегчение.
Дайя Сомасундарам на основе своего опыта работы с пострадавшими от цунами и гражданской войны в Шри-Ланке пришел к выводу: социальный коллапс и коллективные травмы лучше всего поддаются лечению на уровне общины[581]. Оказание помощи нуждающимся, восстановление и развитие – вся эта деятельность имеет не только социальную, но и психологическую сторону. Основная цель такого комплексного подхода к исцелению коллектива – в укреплении и восстановлении связей внутри семьи и деревни, в поддержке людей в их поисках смысла всеобщей беды. Для этой цели весьма важно вернуть общине самостоятельность и независимость. Содействие пережившим трагедию в возрождении традиций, ритуалов, взаимоотношений и общественных институтов гораздо полезнее постоянной гуманитарной помощи.
Важное место в этом процессе занимает фигура лидера, вождя или старейшины. Однако на Шри-Ланке такие места чаще всего остаются вакантными: большинство обладателей лидерских качеств были истреблены или запуганы в годы войны. Но, несмотря на это, у Дайи Сомасундарама описана программа подготовки тщательно подобранной группы из пятнадцати-двадцати мужчин и женщин – учителей, студентов, фермеров и деревенских жителей. Руководитель группы учит своих подопечных вовремя распознавать и устранять проблемы, поддерживать сплоченность членов общины, формировать группы взаимопомощи, уделять внимание нуждам детей и так далее. Затем инструктор устраняется от активной работы в группе и занимает позицию наблюдателя и консультанта по трудным вопросам.
Кроме того, активистов самоуправления обучали базовым знаниям и навыкам в области психического здоровья, которые затем адаптировались к условиям местной культуры и применялись в психологической помощи беженцам. Участниками тренингов были преимущественно медицинские работники, учителя, деревенские старосты, народные целители, священники, монахи и монахини, а также члены правительственных и неправительственных организаций. В дальнейшем эти люди помогали своим согражданам осознать реальность травм и их масштабы, проводили профилактические мероприятия, а в наиболее тяжелых случаях направляли пострадавших к специалистам. Вместе с тем в общинах формировались группы самостоятельной помощи для отдельных категорий граждан – перенесших пытки, пострадавших от взрывов противопехотных мин, вдов[582]. Члены каждой группы делились друг с другом своими историями и оказывали поддержку в быту. Наконец, членам больших семей помогали разыскивать друг друга, воссоединяться, восстанавливать привычный жизненный уклад и начать себя обеспечивать.
Прощение, примирение и справедливость
В предыдущей главе на примере истории Абы Гейл мы постарались показать важность прощения для личного исцеления. Но для излечения коллективов прощение, примирение и восстановление справедливости важны не менее. Два некогда враждовавших народа не смогут жить в мире и гармонии, если в их сердцах осталось недоверие, ненависть и жажда отмщения. Но общеизвестно, что в процессе коллективного исцеления эти чувства рассеиваются, открывая дорогу к прощению и примирению. Прощение не позволяет прошлому отравлять будущее, но это не значит, что преступников нужно освобождать от ответственности. Напротив, коллективное исцеление связано с признанием ответственности за случившееся или содеянное – ведь только так можно преодолеть пропасть недоверия, разверзшуюся в войнах и травмах. Путей к примирению существует множество: одни больше подходят для небольших групп, другие – для народов и государств.
Во время войны в бывшей Югославии и сербы, и хорваты совершили немало жестокостей. Это способствовало усилению недоверия, подозрительности и взаимной дискриминации во всем регионе, а также замедляло процесс восстановления. Арлин Одергон с коллегами разработали особый подход для работы с многонациональными группами. Их задачей было преодоление этнических барьеров, они пытались «вновь сшить разрывы ткани общества, нитку за ниткой»[583]. В основе данного подхода лежит предположение о том, что люди враждующих национальностей, объединенные в группу, уже обладают всем необходимым, чтобы преодолеть давление своего прошлого. Руководители группы лишь пытаются дать участникам надежду и уверенность в том, что можно смело войти в огонь взаимной неприязни и выйти из него обновленными. Они помогают членам группы открыто говорить о своих страхах, видеть суть различий позиций друг друга, обсуждать наболевшие вопросы, не избегая их и не переходя к обвинениям. В групповом общении люди уясняют для себя, что же произошло на самом деле, пытаются остановить бои, все еще идущие в их душах, и вступить на путь обновления.
А. Одергон вспоминает, какие удивительные изменения происходили с людьми, когда они начинали рассказывать о собственном участии в тех страшных событиях. Люди говорили о своих внутренних конфликтах, вопросах и сомнениях, об этнических противоречиях, о боях, о чувстве вины за то, что не смогли остановить зверства, о необходимости страшного выбора, последствия которого коснулись их родных, близких и их самих. Одергон была удивлена, что столь близкий диалог вообще оказался возможным между сербами, хорватами и мусульманами. «Крайне напряженная атмосфера подозрительности, осуждения, застарелой боли, опасений перед щекотливыми вопросами вдруг разрядилась, уступив место взаимопониманию и уважению к тому, что каждому пришлось пройти…»
