мире внутреннем Разума,
Мать Могущества смотрела вниз на преходящие вещи,
Продвигающуюся поступь Времени слушала,
Видела неодолимое кружение солнц
И слышала гром марша Бога.
Среди раскачивающихся в их борьбе Сил
Суверенным было ее слово светлой команды,
Ее речь звенела, как крик войны или как песнь пилигрима.
Очарование, возвращающее надежду ослабевшим сердцам,
Устремленная гармония ее могучего голоса:
"О Савитри, я — душа твоя тайная.
Я пришла вниз, в человеческий мир,
В движение, наблюдаемое недремлющим Оком,
В противостояние темное земного удела,
В борьбу Сил светлой и черной.
Я стою на земных дорогах опасности и горя
И помогаю несчастным, обреченных спасаю.
Могучим несу я в награду их силу,
Слабым несу я броню силы своей;
Тем, кто стремится, я несу их вожделенную радость:
Я — фортуна, оправдывающая великого и мудрого
Санкцией аплодисментов толпы,
Затем топчущая их крепкими пятками рока.
Мое ухо к крику угнетенных прислушивается,
Я опрокидываю троны тиранов-царей:
Крик доносится от изгнанных и преследуемых жизней,
Взывающих ко мне против мира безжалостного,
Голос покинутого, брошенного,
Одинокого узника в его подземной темнице.
В моем приходе люди приветствуют Всемогущего силу
Или со слезами благодарности восхваляют его Милость спасительную.
Я караю Титана, на мире рассевшегося,
Я убиваю великана в его пещере, испятнанной кровью.
Я — Дурга, богиня силы и гордости,
Я — Лакшми, королева фортуны и благ;
Я ношу облик Кали, когда убиваю,
Я топчу трупы демонических полчищ.
Мне поручено Богом делать эту работу могучую,
Не тревожась я служу его воле, мне силу пославшему,
Пренебрегаю опасностями и земными последствиями,
Не сужу о добродетели и о грехе,
А делаю дело, которое он вложил в мое сердце.
Не боюсь я сердитого хмурого Неба,
Не отступаю перед красною атакою Ада;
Я сокрушаю сопротивление богов,
Я миллионы гоблинских препятствий вытаптываю.
Я веду человека по пути Божества
И храню его от Змеи и от красного Волка.
В его смертную руку небесный меч свой я вкладываю
И на него надеваю латы богов.
Я разрушаю невежественную гордость ума человеческого
И веду в обширность Истины мысль,
Я разрываю человеческую узкую и удачную жизнь
И заставляю его глаза, полные ужаса, взглянуть на солнце,
Чтобы для земли он мог умереть и в своей душе жить.
Я знаю цель, я знаю тайный маршрут;
Я изучила карту незримых миров;
Я — вождь битвы, звезда путешествия,
Но великий упрямый мир моему Слову противится,
Искривленность и зло в человеческом сердце
Сильнее чем Разум, глубже чем Яма,
И злоба вражеских Сил
Подводит назад часы судьбы ловко
И могучее кажется, чем вечная Воля.
Космическое зло слишком сильно, чтобы его выкорчевать,
Космическое страдание слишком обширно, чтобы его исцелить.
Немногих веду я, тех, кто мимо меня к Свету проходит;
Немногих спасаю, масса падает назад неспасенная;
Мало кому помогаю, многие бьются и падают:
Но мое сердце твердо, и я свой делаю труд:
Медленно свет растет на востоке,
Медленно мир прогрессирует на пути Бога.
Его печать — на задаче моей, что потерпеть неудачу не может:
Я услышу серебряное пение небесных ворот,
Когда душу мира встречать выйдет Бог".
Она сказала и из человеческого нижнего мира
Ответ, искаженное эхо, ее речь повстречал;
Сквозь пространство ума голос донесся
Карлика-Титана, деформированного, скованного бога,
Что стремится своей природы бунтарскому веществу стать хозяином
И сделать вселенную своим инструментом.
Эго этого великого мира желания
Требовало землю и широкое небо для пользы
Человека, главы жизни, что оно на земле образует,
Для его представителя и сознающей души,
Символа эволюционизирующего света и силы,
Сосуда того божества, что должно быть.
Мыслящее животное, Природы господин борющийся,
Из нее он сделал свою кормилицу, орудие, рабу,
И ей платит в качестве жалования
Неизбежно по глубокому закону вещей
Горем сердца, смертью своего тела и болью;
Его страдания — ее средства расти, видеть и чувствовать;
Его смерть бессмертию ее помогает.
Орудие и раб своего собственного раба и орудия,
Он восхваляет свою свободную волю и свой разум господствующий,
Но принуждаем ею на пути, что избирает она;
Владелец владеемый, правитель правимый,
Сознания ее автомат, ее желания жертва обмана.
Его душа, ее гость, — суверен немой и инертный,
Его тело — ее робот, его жизнь — ее способ жить,
Его сознательный разум — ее могучий, восставший слуга.
Голос поднялся и поразил некое внутреннее солнце:
"Я — сил наследник земных,
Медленно на свое имущество я своих прав добиваюсь;
Растущее божество в ее обожествленной грязи,
Я поднимаюсь, претендент на трон неба.
Последний рожденный землею, я стою первым;
Ее медленные тысячелетия моего рождения ждали.
Хотя я живу во Времени, осаждаемый Смертью,
Подвергающийся опасностям владелец своей души, своего тела,
Поселенный среди звезд на маленьком пятнышке,
Для меня и моей пользы была вселенная сделана.
Бессмертный дух в гибнущей глине,
Я есть Бог, в человеческой форме пока не раскрытый;
Даже если его нет, он будет во мне.
Луна и солнце — это на моей дороге светильники;
Для дыхания моих легких был выдуман воздух,
Обусловленный как широкое пространство без стен
Для колес моей крылатой повозки, путь пробивающей,
Море для меня было сделано, чтобы я плыл по нему,
Чтобы оно на своей спине несло мою золотую коммерцию:
Оно смеется, расколотое скользящим килем моего удовольствия,
А я смеюсь в его черные глаза судьбы и смерти.
Земля есть мой пол, небо — крыша.
Все было подготовлено за многие молчаливые эры.
Бог ставил эксперименты с животными формами,
Затем, лишь когда все было готово, был рожден я.
Я был рожден слабым, малым, невежественным,
Беспомощным созданием в мире суровом,
Сквозь свои краткие года со Смертью за спиной путешествующим:
Я вырос более великим, чем Природа, мудрее, чем Бог.
Я сделал реальным то, о чем она и не грезила,
Я завладел ее силами и в свою работу их впряг,
Я формировал ее металлы и сотворил новые,
Одежду и стекло из молока я создам,
Железо сделаю бархатом, воду — несокрушимым камнем,
Как Бог, в его хитростях искусства художника,
Отолью из одной простой протоплазмы разные формы,
В одной Природе — множество жизней,
Все, что воображение может придумать
В неосязаемом разуме, перелью заново
В пластичной Материи конкретно и твердо.
Нет магии, что смогла бы моей магии мастерство превзойти.
Нет чуда, которого я не достигну.
Что несовершенным Бог бросил, я завершу.
Из запутанного разума и души полусделанной
Его грех и ошибку я устраню;
Чего он не придумал, я придумаю:
Он был первым творцом, я — последним.
Я
