class="empty-line"/>
Воскресенье 30
Вопрос 80. Чем отличается вéчеря Господня от папской мессы?
Ответ. Вéчеря свидетельствует нам о том, что мы имеем полное прощение всех наших грехов через единственную жертву Иисуса Христа, которую Он сам принес на кресте раз и навсегда; и о том, что Святым Духом мы привиты к Христу, который ныне в Своем теле восседает на небесах по правую руку Отца, где Ему и надлежит поклоняться. Месса же учит, что живые и мертвые не имеют прощения грехов через страдание Христа и священникам надлежит каждый день приносить за них Христа в жертву и что Христос телесно присутствует под видом хлеба и вина, а потому Ему следует поклоняться, воздавая поклонение хлебу и вину. Таким образом, месса есть отвержение единственной жертвы и страдания Иисуса Христа.
Вопрос 81. Кто должен приходить к столу Господнему?
Ответ. Те, кто питает к себе отвращение изза своих грехов, но верит, что эти грехи прощены и что их прочие немощи покрыты страданиями и смертью Христа. И они страстно желают укрепления своей веры и освящения своей жизни. Те же, кто не раскаивается, и те, кто лицемерит, едят и пьют собственное осуждение.
Вопрос 82. Можно ли допускать к вéчере тех, кто словами и делами свидетельствует о своем неверии и безбожии?
Ответ. Нет, потому что тогда осквернится завет Божий и гнев Его возгорится против всей общины. Христос и Его апостолы учат, что таких людей христианская церковь должна исключать, прибегая к служению ключей, — до тех пор, пока они не исправят свою жизнь.
Вечеря Господня и месса: велика ли разница?
Мне нравится пасторский подход катехизиса. Критики, которые отвергают катехизисы, думая, что они просто сухо и механически излагают доктрины, похоже, никогда не читали Гейдельбергский катехизис. Разве не утешительно знать, что вечеря Господня предназначена не для тех, кто всегда в хорошем настроении и обладает высокой самооценкой, а для тех, «кто питает к себе отвращение изза своих грехов» (вопрос 81)? Вечеря — для тех, кто тяготится «прочими немощами», но, несмотря на все свои пороки, «страстно желает укрепления своей веры и освящения своей жизни».
Вечеря — для слабых, но не для лицемеров. Лицемеры — это не те люди, которые поступают хуже, чем говорят о себе. Мы все такие. Лицемеры — это люди, которые не видят или не хотят честно признать разрыв между своими словами и делами. Вечеря — для тех, кто ненавидит свои грехи, а не для тех, кто лелеет и оправдывает их, не делая попыток отвернуться от них. Таких людей нельзя допускать к вечере Господней, чтобы «не осквернился завет Божий» и не возгорелся «гнев Его против всей общины» (вопрос 82). В 1 Кор. 11 есть пугающие слова: «Всякий, кто есть хлеб Господень и пьет из Его чаши неподобающим образом, виновен перед телом и кровью Господа. Но пусть человек сам сначала испытает себя, а потом ест этот хлеб и пьет эту чашу, потому что тот, кто ест и пьет, не признавая тела, ест и пьет свой приговор. Вот почему среди вас так много физически слабых и больных, да и умерло немало» (ст. 27–30, СРП).
Участвовать в вечере Господней неподобающим образом — значит пренебрегать Божьим заветом и провоцировать Божьи заветные проклятия на Его заветный народ. И если вам было тяжело читать все это, то теперь мы перейдем к по настоящему горячему вопросу.
Гейдельбергский катехизис известен своей миролюбивостью. Он не пытается пригвоздить лютеран к стене и утопить анабаптистов, лишь слегка предостерегая против римско-католических заблуждений. Но в самом конце ответа на вопрос 80 Урсин и сотоварищи сбросили маски: «Таким образом, месса есть отвержение единственной жертвы и страдания Иисуса Христа, [а также подлежащее осуждению идолопоклонство]». Надо признать (как указано во многих английских переводах катехизиса), что вопроса 80 не было в самом первом издании (январь 1563 г.). Но он появился уже в третьем издании в том же 1563 году и стал частью общепринятого текста. Более того, первое издание было утеряно вплоть до 1864 года. Поэтому с самого начала вопрос 80 считался частью катехизиса наравне с другими вопросами.
Что же нам делать с резкими формулировками в ответе на вопрос 80? Прежде чем выносить суждение о правомочности этого ответа, мы должны вспомнить историю. В отличие от протестантского богослужения, на котором в центре стоит проповедь, в римско-католической мессе в центре находится евхаристия (то, что протестанты называют вечерей Господней или причастием). Священник может произнести десятиминутное объяснение какого-то библейского отрывка, но именно евхаристия делает мессу мессой.
Суть католического учения о евхаристии в том, что тело и кровь Христа реально, физически присутствуют в хлебе и вине. Католики верят, что хлеб и вино пресуществляются, то есть после молитвы священника становятся фактическими плотью и кровью Христа. Для католиков вечеря Господня — не просто воспоминание смерти Христа и даже не Его духовное присутствие, благодаря которому мы таинственным образом духовно питаемся Им. Нет, для католиков евхаристия — это жертвоприношение.
Вот что так возмущало в мессе авторов Гейдельбергского катехизиса. Кроме того, причина, по которой в третьем издании был добавлен вопрос 80, скорее всего, заключается в том, что он служит ответом на решения Тридентского собора. В 1562 году, 17 сентября, состоялось 22е заседание Тридентского собора — официального органа, созданного для противодействия Реформации, — и было принято постановление «о жертвоприношении мессы». Первое издание катехизиса не успевало отреагировать на это постановление, поэтому через несколько месяцев пришлось вносить дополнение. Тридентский собор совершенно ясно постановил, что месса есть не только символическое, но и фактическое принесение Христа в искупительную жертву 28.
Надо признать, что католическое богословие не считает евхаристию еще одной жертвой Христа. «Жертва Христа и жертва евхаристии есть одна единственная жертва…» (Катехизис католической церкви, 1367). Поэтому католические богословы не согласились бы с утверждением Гейдельберга, что «месса есть отвержение единственной жертвы и страдания Иисуса Христа». Они утверждают, что жертва Христа и жертва евхаристии — одна жертва, совершаемая разными способами. Официально католическая церковь не учит, что Христос умирает опять и опять. Она учит, что в евхаристии смерть Христа привносится в наше настоящее, чтобы мы могли сакраментально участвовать в ней 29. Ни один католик, знающий официальное учение своей церкви, не станет утверждать, что месса повторяет искупительную жертву Христа, потому что жертва «всегда присутствует» (Катехизис католической церкви, 1364). Поэтому формулировка Гейдельберга не соответствует католическому богословию мессы (что привело к внесению поправок в катехизис в Христианской реформатской церкви).
Впрочем, я не уверен, насколько хорошо обычные прихожане католической церкви разбираются в тонкостях официального учения о мессе. Хотя Гейдельберг неточно описывает католическое учение, легко понять, почему слова об умилостивительной жертве в евхаристии были восприняты как повторение жертвы Христа, которая, как учит Писание, единократна и не может быть повторена (Евр. 9:25–26; 10:10–18). В любом случае мы можем выразить несогласие с тремя положениями. Мы не согласны, во первых, с тем, что завершенное дело Христа (Ин. 19:30) находится вне времени и может быть привнесено в настоящее; во вторых, что месса в каком бы то ни было смысле есть жертва за грехи; в третьих, что хлеб и вино превращаются в плоть и кровь.
Я бы не хотел подливать масла в огонь спора между протестантами и католиками, но не могу не сказать, что, по моему мнению, почитание хлеба и вина как Христа оскорбительно
