пока далеко я:
Ныне в новых скитаниях я не нуждаюсь.
Но я должна спешить назад в моего отца дом,
Который скоро потеряет одну любимую знакомую поступь
И будет тщетно ловить когда-то лелеемый голос.
Ибо скоро я вернусь, никогда снова
Единство не должно разделять блаженство свое, назад обретенное,
И судьба разлучать наши жизни, пока они наши".
Вновь она поднялась на колесницу резную,
И под пылом раскаленного полдня,
Менее яркого, чем блеск ее мыслей и грез,
Она спешила, быстро правящая, с быстрым сердцем, но еще видела
В неподвижной ясности мира внутреннего зрения,
Сквозь благоухающий холодом полумрак леса роскошный,
Как по тенистой тропинке меж стволами неровными
К тихой поляне идет Сатьяван.
Неф деревьев заключил в арку отшельника хижину,
Ее счастья глубокое убежище новое,
Ее души дом и храм, что лучше небес.
Это ныне останется с ней, ее сердца постоянная сцена.
Конец третьей песни
Конец книги пятой
Песнь первая
Слово Судьбы
В пределы безмолвные, смертного план ограничивающие,
Пересекая широкую протяженность светлого мира [39],
Нарада, небесный мудрец, из Парадиза
Пришел распевая сквозь широкий и сверкающий воздух.
Привлеченный золотом летней земли,
Что лежала под ним как пылающий шар,
На столе Богов поворачиваемый,
Кружась, словно раскрученный незримой рукой,
Чтобы ловить маленького солнца блеск и тепло;
Он сошел со счастливых тропинок бессмертных
В мир труда, горя, надежды и поиска,
В эти палаты качелей жизни и смерти.
Сквозь неосязаемую границу пространства души
Он прошел из Разума в материальные вещи
Среди изобретений Себя несознательного
И работ слепой сомнамбулической Силы.
Под ним, вращаясь, горели солнц мириады:
Он ощущал рябь эфирного моря;
Первозданный Воздух нес первую радость касания;
Свое могучее дыхание тайный Дух продолжал,
Растягивая этот огромный мир и сжимая,
В своем грозном кружении сквозь Пустоту;
Тайная мощь Огня созидательного
Свою тройную силу строить и формировать обнаруживала,
Ткущий танец своих бесконечно малых волн-вспышек,
Своих неясных частиц земную форму и массу,
Магический фундамент и образец мира,
Свое сияние, светом звезд вспыхивающее;
Он чувствовал сок жизни, сок смерти;
В густое причастие твердой Материи
И в тусклое единство форм погружаясь,
Он с молчаливым Духом разделял идентичность.
Космическое Существо он в своей задаче заметил,
Его глаза измеряли пространства, глубины оценивали,
Его внутренний взор — движения души,
Он видел труд вечный Богов
И смотрел на жизнь людей и зверей.
Перемена сейчас ощутилась в певца настроении,
Восторг и пафос его голос двигали;
Он не пел больше о никогда неубывающем Свете,
О единстве и чистом вечном блаженстве,
О бессмертном сердце Любви он больше не пел,
Его песнь была гимном Судьбы и Неведения.
Он пел имя Вишну и о рождении,
О страсти и радости мира мистического,
О том, как были сделаны звезды и как жизнь началась,
И безмолвные регионы шевелились с пульсом Души.
Он пел о Несознании и его самости тайной,
Чья всемогущая сила не ведает, что она делает,
Все формируя без мысли, без воли, без чувства,
Чья не ошибается слепая мистерия оккультная,
И о тьме, стремящаяся к вечному Свету,
И Любви, что размышляет внутри смутной пучины
И ждет ответа человеческого сердца,
И смерти, что к бессмертию взбирается.
Он пел об Истине, что кричит из слепых глубин Ночи,
О Материнской Мудрости, скрытой у Природы в груди,
Об Идее, что сквозь ее молчание трудится,
И о чуде ее трансформирующих рук,
О жизни, что дремлет в камне и солнце,
О подсознательном Разуме в неразумной жизни,
О Сознании, что просыпается в животных и людях.
Он пел о славе и чуде, которым родится еще предстоит,
О Божестве, отбрасывающем наконец свой покров,
О телах, божественными сделанными, и жизни, ставшей блаженством,
О бессмертной сладости, сжимающей бессмертную силу,
О сердце, ощущающем сердце, о мысли, глядящей прямо на мысль,
О восторге, когда барьеры все рушатся,
О трансфигурации и об экстазе.
И когда он пел, демоны плакали в радости,
Предвидя конец своей долгой ужасной задачи
И поражение, на которое они надеются тщетно,
И радость освобождения от своего самоизбранного рока,
И возвращение в Одного, из которого вышли.
Он, кто завоевал место среди Бессмертных,
Сошел вниз к людям на землю Человеком божественным.
Как стрела молнии, слава спускалась,
Приближаясь, пока восторженные глаза мудреца
Не выглянули из светлого облака и странно не вырисовался
Его лик, античной радости прекрасная маска,
Появляющийся в свете, спускавшемся там, где вставал
Навстречу ветрам дворец короля Ашвапати
В Мадре, в деликатном распустившемся камне.
Там мудрый король, полный дум, его принимал.
На его половине, создание прекрасное, страстное, мудрое,
Устремленное, как жертвенный пламень
К небу сквозь сияющий воздух с земли,
Королева, мать Савитри земная.
Там, на час, не заполненный земною осадой,
Они отвлеклись от повседневных забот и сидели,
Настроившись на высокий ритмичный голос,
Пока в своей размеренной песне небесный провидец
Рассказывал о труде людей, о том, для чего боги
Стараются на земле, о радости, что бьется
Позади чуда, и о мистерии страдания.
Он пел им о лотосе-сердце любви,
Полном тысяч светлых почек истины,
Что, трепещущее, спит, завуалированное вещей очевидностью.
Оно дрожит в каждом касании и проснуться старается,
И однажды оно услышит голос блаженный
И в саду Супруга оно расцветет,
Когда она будет поймана господином, ее обнаружившем.
Мощно вздрагивающее кольцо экстаза
Медленно вилось сквозь глубокое сердце вселенной.
Из своей Материи ступора, грез своего разума,
Она проснется, она посмотрит на лишенный вуали лик Бога.
И когда он пел, и восторг пробирался сквозь время земное
И ловил небеса, приближалась в грохоте копыт
Спешащих, словно принадлежа ее быстрому сердцу, Савитри;
Ее лучистая поступь через пол просверкнула.
Счастливое чудо в ее взгляде бездонном,
Она пришла, преображенная своей любви гало;
Ее глаза богаты светящейся дымкою радости,
Словно тот, кто прибыл из посольства небесного,
Выполняя гордую миссию сердца,
Словно храня поручение богов
К своей любви и ее светлой вечности,
Перед троном своего могучего отца стояла она
И, стремящаяся к красоте на открытой земле,
Трансформированная и новая в чудесном свете своего сердца,
Глядела, как дивная роза, боготворящая,
Огненно окрашенная сладость сына Небес.
Нарада бросил свой широкий бессмертный взор на нее;
Его внутренний взгляд окружил ее своим светом,
И, сдерживая знание на своих бессмертных устах,
Крикнул ей: "Кто ты, что пришла, невеста,
Пламярожденная? Вокруг ее головы озаренной
Разливая свой свет, ее великолепия брачные
Сверкая вокруг нее движутся. Из какого зеленого мерцания
