их), мы, говорю, не иное что делаем, как клонящееся к разномыслию и ненависти и, просто сказать, служащее к пагубе человеческаго рода. Но, как сказано, поспешите ко мне, постарайтесь прийти скорее, в той уверенности, что всеми силами домогаюсь успеха в том, чтобы сие преимущественно было соблюдаемо непреложно по закону Божию, и не могли прикоснуться к сему ни порицание, ни какая-либо худая слава, когда будут разсеяны, вконец сокрушены и совершенно уничтожены враги закона, которые, прикрываясь святым именем, дают место многовидным и разным хулам.
* * *
87) Приверженцы Евсевиевы, узнав об этом и сознавая, что ими сделано, другим епископам воспрепятствовали идти, а прибыли только сами: Евсевий, Феогний, Патрофил, другой Евсевий, Урзаций и Валент, – и не говорили уже о чаше и об Арсении, потому что не достало у них смелости, но, выдумав другое обвинение, касающееся царя, сказали самому царю, будто бы Афанасий грозился остановить вывоз хлеба из Александрии в его отечественный город, и это слышали бывшие при том епископы – Адамантий, Анувий, Агафаммон, Арвефион и Петр, то же доказывал и гнев царев. Ибо царь, писавший таким образом и осуждающий их неправду, как скоро выслушал такую клевету, немедленно воспламенился, и вместо того, чтобы выслушать меня, послал в Галлию. Но и этим еще более доказывается их лукавство. Ибо блаженной памяти Константин младший, возвращая меня в отечество и припомнив, что писано было его отцом, сам написал следующее:
Константин Кесарь – чадам Вселенской Церкви града Александрии.
Не скрыто, думаю, от ведения вашего священнаго ума, что истолкователь достопоклоняемаго закона Афанасий для того на время послан в Галлию, чтобы, – когда лютость кровожадных и неприязненных врагов его угрожала опасностию священной главе его, по развратности людей негодных, – не понес он неисцеляемаго зла. В посмеяние этой лютости исхищен он из челюстей окружавших его врагов, и ему велено жить у меня, так что в этом городе, в котором проживал он, имел у себя в изобилии все необходимое, хотя преименитая добродетель его, уверенная в Божией помощи, ни во что вменяет бремена и более суровой судьбы. Так и Владыка наш Константин Август, родитель мой, в угождение особенно вашему любвеобильному благочестию, сам уже намеревался возвратить сего епископа на свое место, однако же, застигнутый человеческим жребием, отшел на покой прежде исполнения своего желания, и потому, я почел справедливым по преемству выполнить намерение блаженной памяти царя. Когда Афанасий явится пред вашими взорами: тогда узнаете, в каком был он уважении. И неудивительно, если я сделал что-нибудь в его пользу, потому что к сему подвигли и склонили душу мою и представление о вашей к нему любви, и наружный вид такого мужа. Божий Промысл да сохраняет вас, возлюбленные братия! Дано в Триверах, в 15 день июльских Календ.
* * *
88) Вот причина, по которой сослан я был в Галлию. Кто же не усмотрит в этом и намерение царя, и убийств жаждущую душу в Евсевиевых приверженцах? Царь для того сделал это, чтобы они не замыслили еще большаго, потому что просто выслушал дело. Таковы поступки Евсевиевых приверженцев и таковы козни составленнаго против меня заговора! Кто же не скажет, видя это, что для меня ничего не сделано из милости, но справедливо и по надлежащему такое множество епископов писали за меня таким образом, и каждый особо, и все вместе, клевету же врагов предали осуждению? Кто не скажет, вникнув во все это, что Валент и Урзаций обвинили себя по справедливости и, раскаиваясь, писали таким образом против самих себя, решившись лучше ненадолго понести стыд, нежели вечно терпеть наказание, определенное клеветникам?
89) Посему справедливо и по-церковному поступили блаженные сослужители наши в том, что, когда иные признавали это дело сомнительным и принуждали уничтожить в мою пользу сделанное определение, – согласились они все терпеть и решились лучше на заточение, только бы не видеть нарушенными определения стольких епископов. Итак, если бы злоумышлявшим против меня и желавшим ниспровергнуть служившее в мою пользу без разсуждения воспротивились истинные епископы или если бы это были люди незначительные, а не предстоятели знаменитых городов и главы столь многих Церквей, то можно было бы подозревать, что и теперь опять упорствуют они, действуя из угодливости. Когда же и на доказательствах они основывались, и претерпели заточение, и в числе их находится Либерий, епископ Рима, который, хотя не до конца терпел скорбь заточения, однако же, два года пребыл в изгнании, зная о заговоре против меня, когда в том же числе – и великий Осия, и все епископы Италии, Галлии, Испании, Египта, Ливии, Пентаполя (ибо, хотя Осия, убоявшись ненадолго угроз Констанциевых, по-видимому, не противоречил им, однако же, насилия и самовластительство Констанциевы, весьма многия оскорбления и побои показывают, что не по признанию меня виновным, но по немощи человеческой, не перенеся побоев, уступил он им на время), в таком случае справедливо – уже всем как удостоверившимся в деле возненавидеть неправду и сделанное мне насилие и возгнушаться ими, особливо когда доказано, что потерпел я это не по иному чему, но по нечестию ариан.
90) Посему, если кто хочет узнать мои дела и клевету Евсевиевых приверженцев, то пусть прочтет написанное в пользу мою, и будет иметь не одного, не двух, или трех свидетелей, но великое число епископов, и из них пусть изберет опять в свидетели Либерия, Осию и сущих с ними, которые, видя, что делается против меня, согласились – лучше все претерпеть, нежели изменить истине и определению, сделанному в мою пользу, и поступили в этом, руководясь прекрасным и святым разсуждением. Ибо что они претерпели, то доказывает нужду, какую терпели и другие епископы, а вместе служит памятником и позорною надписью арианской ереси и лукавству клеветников, а также начертанием и уставом для будущих родов: как подвизаться за истину до смерти, отвращаться от арианской христоборной ереси – этого антихристова предтечи, и не доверять тем, которые предприемлют говорить против нас, потому что достоверным и достаточным служит свидетельством оправдывающий нас приговор таких и стольких епископов.
* * *
7. ПОСЛАНИЕ о том, что Собор Никейский, усмотрев коварство Евсевиевых приверженцев, определение свое против арианской ереси изложил приличным образом и благочестно
1) Хорошо поступил ты, известив меня о бывшем у тебя состязании с защищавшими Ариево дело, в числе которых находились и некоторые из Евсевиевых друзей, а большая часть была из братий, мудрствующих по-церковному. Почему, похвалил я твою
