Помимо грабежа со стороны мытарей, евреям приходилось терпеть и поборы самих губернаторов или прокураторов. В более крупных провинциях программа реформ Августа начинала давать известные плоды, но в малых порабощенных землях, подобных Иудее, алчности римских чиновников все еще не было никаких преград. К тому времени, как римлянину, участвовавшему в общественной жизни, удавалось добиться поста губернатора провинции, он обычно был по уши в долгах, поскольку за продвижение по службе приходилось выплачивать колоссальные взятки. Их нужно было давать как отдельным лицам, так и «народу римскому» (устраивая для него зрелища). Губернаторство было наградой за эти расходы, и оно предоставляло возможность — которую надлежало использовать — не только расплатиться с долгами, но и сколотить личное состояние. Возможностью обогатиться пользовались не только губернаторы, но и их подчиненные. Их находчивость по части извлечения денег из несчастных подданных была широко известна. За каждую услугу требовалось платить: чтобы получить аудиенцию у губернатора в поисках справедливого решения, нужно было заплатить множеству чиновников, включая самого губернатора. За соответствующие суммы можно было купить «защиту» от направления римских войск на постой или от обязанности бесплатно поставлять зерно и транспорт для армии. Губернаторы не гнушались даже учреждением фондов «добровольных» взносов самому губернатору в благодарность за его услуги.
Установление римского правления в новой области привлекало туда различные зловещие фигуры из Рима, чья цель состояла в том, чтобы наживаться на несчастье коренного населения. Они давали людям, которым срочно приходилось платить новые налоги, займы под 50 процентов годовых. А выжав из должников последний грош, они продавали их в рабство. Свои обширные фонды эти люди использовали для того, чтобы скупать целиком урожай зерна, а затем продавать его туда, где в нем была нехватка, по колоссально вздутым ценам. Попасть под правление Рима в то время было равнозначно тому, чтобы попасть во власть стаи саранчи. Иудея не одна страдала подобным образом и даже не была главной жертвой: крестьяне Египта, где можно было поживиться еще лучше, испытывали еще большие страдания.
Евангелия тщательно избегают критиковать римское правление. Тем не менее некоторые слабые отзвуки описанной выше обстановки в них проскальзывают. Так, в Евангелии от Луки (3: 13) Иоанн Креститель изображен требующим от мытарей: «ничего не требуйте более определенного вам». Затем следует: «Спрашивали его также и воины: а нам что делать? И сказал им: никого не обижайте, не клевещите, и довольствуйтесь своим жалованьем».
Для поддержания своей власти римляне содержали в Иудее постоянный гарнизон. Штаб этих войск размещался в Кесарии, приморском городе, выстроенном Иродом в греко-римском стиле. В Кесарии постоянно находилось три тысячи солдат. В других главных городах страны имелись гарнизоны поменьше. Римский гарнизон Иерусалима состоял из пятисот солдат. Считается, что немалая доля их состояла из самаритян, то есть выходцев из района Палестины, именуемого Самарией, исповедовавших особый вариант иудаизма со своим храмом на горе Геризим.
Таким образом, оккупационные войска были немногочисленны. Однако во времена беспорядков они могли быстро получить подкрепление от крупного римского контингента в Сирии (где размещалось 15 тысяч тяжеловооруженных римлян и примерно столько же легковооруженных вспомогательных войск). Жители Иудеи питали большую неприязнь к самаритянам не только потому, что те принадлежали к еретической секте, но и потому, что они нередко грабили и убивали правоверных евреев, заходивших на их территорию. Гордость евреев должно было очень уязвлять то, что они оказались под властью римских оккупационных войск, в рядах которых традиционно враждебным к евреям самаритянам было отведено почетное место[21].
Хотя обычно штаб-квартирой прокуратора была Кесария, находившаяся примерно в 60 километрах от Иерусалима, он трижды в год являлся в Иерусалим с большой вооруженной свитой. Визиты эти совершались во время крупных празднеств, когда требовался полицейский надзор за большими толпами паломников. Это объясняет присутствие Пилата в Иерусалиме во время ареста Иисуса.
Еще более важным для евреев, чем утрата свободы и физический и экономический гнет, было унижение, которому они теперь стали подвергаться в связи с их религией. Официально римляне продолжали политику Александра Великого и Юлия Цезаря, политику уважения к еврейской религии. Но в рассматриваемый нами период, во время жизни Иисуса, эта официальная политика проводилась в жизнь весьма неудовлетворительно.
Римляне знали, что ничто не приводит евреев в такое бешенство, как оскорбление их религиозных обычаев или верований. Поэтому инструкции императоров Августа и Тиберия (наследовавшего Августу в 14 г. н. э.) гласили: всячески избегать подобных провокаций. В частности, императоры согласились на то, чтобы в Иерусалиме, как Святом городе, не выставлялись публично никакие изображения идолопоклоннического характера, в том числе и военные знамена войск. Однако прокураторы были людьми жестокими и узколобыми, ничуть не уважавшими еврейский монотеизм и видевшими в нем только оскорбление римской гордости.
Евреи пребывали в постоянной тревоге, что их Храм может оказаться оскверненным каким-либо намеренным актом идолопоклонства. Они не забыли осквернения, совершенного греко-сирийским тираном Антиохом Епифаном, который превратил еврейский Храм в место поклонения Зевсу и приносил там в его честь в жертву свиней. А сейчас продолжение культа Единого Бога в священном городе зависело от прихоти римского императора, который мог изменить свою волю в любую минуту и установить в Святая Святых статую языческого бога или даже собственной «божественной» особы. Что тревога эта была не беспочвенной, подтвердилось немного спустя (в 39 г. н. э.), когда император Калигула действительно издал указ, что его статуя должна быть поставлена в Иерусалимском Храме и ей должны воздаваться божеские почести. Всеобщее восстание евреев предотвратила только скорая смерть безумного императора.
Римские прокураторы, заметив, что евреи — народ, отличающийся необычайно сильными религиозными чувствами, постарались использовать эти чувства к собственной выгоде, поставив под свой контроль еврейское священство. У римлян были все основания думать, что центром еврейского культа является Храм и что главная персона в Храме — первосвященник — является главным объектом поклонения и религиозной верности. Но в этом римляне ошибались.
Под влиянием фарисеев Храм, несмотря на его впечатляющий ритуал, перестал играть для евреев первостепенное духовное значение, а священство уже давно утратило свой духовный и моральный авторитет, который перешел в руки светских лидеров — фарисеев (или хахамим — мудрецов), а центром духовной жизни стал экстраординарный институт — синагога. Однако меры римлян по установлению контроля над Храмом вызвали глубокое возмущение. Так, священное первосвященническое одеяние, в которое полагалось облачаться только на Рош га-Шана и Йом-Кипур, было взято на хранение римским прокуратором. В этом жесте содержалась угроза, что в случае неповиновения одеяние не будет предоставлено для искупительных церемоний. Не подлежит сомнению, что римляне преувеличивали важность этого одеяния для евреев. Они полагали, будто евреи считают это одеяние имеющим некую «ману», подобно покрывалу карфагенской богини Танит, утрата которого влекла разложение армии и потерю боевого духа. В данном случае дело обстояло не так, но евреев действительно раздражало и возмущало, что одеяние, окруженное народной любовью, находится в руках язычников.
Куда более важным было то обстоятельство, что теперь римляне фактически назначали и смещали первосвященников как хотели. Валерий Грат, прокуратор, непосредственный предшественник Понтия Пилата, сместил и назначил четырех первосвященников. Последним его назначением был тот первосвященник, который оказался замешан в аресте Иисуса. Опять-таки римляне не достигли желаемого результата такой тактикой. Итогом явилась не покорность римскому правлению, а презрение к лицу, занимавшему пост первосвященника.
Ритуальные церемонии, в которых принимал участие первосвященник, не становились недействительными из-за того, что лично он был презираем как креатура римлян. Но о том, чтобы подобный первосвященник имел какой-либо авторитет в вопросах морали или религии, речи быть не могло. С тех пор как первосвященник обладал таким авторитетом, миновало слишком много лет. Ирод Великий превращал первосвященников в своих лакеев. А еще до него Хасмонеи, совмещая первосвященство с царским троном, подорвали религиозный авторитет первосвященника в глазах фарисеев и следовавших их учению масс.
