Вопрос о единогласии или многогласии в церковном богослужении Московский патриарх считал слишком важным. Потому опасался решить этот вопрос сам, а обратился за решением его, как и некоторых других вопросов, к Цареградскому патриарху и Собору. В начале 1650 г. приезжал в Москву с вестями к государю от Цареградского патриарха Парфения грек Фома Иванов и был за благословением у святейшего Иосифа. Последний упросил Фому доставить его письмо «о церковных великих потребах» Вселенскому патриарху и достать у него и у Собора ответную грамоту на это письмо. Грек Фома исполнил просьбу нашего первосвятителя и в декабре (8 числа) того же года привез ему две грамоты из Царьграда, писанные в 16-й день августа. Одну из грамот, начало которой, к сожалению, не сохранилось, патриарх Парфений прислал лично от себя и говорил в ней нашему патриарху: «Если и иное что понадобится Вашему блаженству, то с братскою о Христе любовию пусть пишет нам и присылает вопросы о исправлениях церковных. Ибо великая Церковь Христова (т. е. Константинопольская) благодатию Св. Духа есть начало иным Церквам и должна исправлять в них неисправное. И она на прошения никогда безответною не бывает...» Другую грамоту Парфений прислал от лица всего своего Собора. Здесь также сначала говорил: «Просите и дастся вам... во всякое время всякое разрешение недоумений... Наша святая, истинная, великая Церковь вселенского престола прияла от Господа силу отверзать верующим смысл Божественного учения и утверждать в разумении истинной и пресветлой веры христианской... Ибо наш престол есть источник и начало всем Церквам и подает жизнь всем благочестивым христианам во все Церкви... соблюдая доднесь все догматы благочестия...» Затем излагал самые вопросы, присланные нашим патриархом, и ответы Собора на эти вопросы. Первый вопрос: «Можно ли многим архиереям и ереям служить Божественную литургию на двух потирах?» Ответ: «Архиереи заступают место Господа Иисуса, а священники – апостольский лик и, совокупляясь Св. Духом воедино, совершают Божественную службу на одном потире... Ибо и Сам Господь явился своим ученикам на Тайной вечери с единым потиром, и преподал им Пречистое Тело Свое и Пречистую Кровь Свою, и повелел Церквам, да совершается Божественная служба на одном потире, каковой чин, по преданию св. апостолов, и содержится по всем Церквам». Второй вопрос: «Подобает ли в службах по мирским церквам и по монастырям соблюдать единогласие?» Ответ: «Св. апостол Павел в 1-м Послании к коринфянам, главе 14, пишет: В церкви хощу пять словес умом моим глаголати, да и ины пользую, нежели тьмы словес языком (ст. 19)... И труба если вострубит несогласно, кто постоит в битве? Так и молитве подобает быть с постоянным разумом и душевным спокойствием... и чтение должно совершаться со тщанием, в слух всем слышащим, с совершенным разумом, единогласно, а не всеми разом... и певцам по уставу св. Шестого Собора подобает петь согласно, а не рыканием неподобным... петь тропари по чину на правом и на левом клиросе, по одному или по два, а не многим... Когда случится священнику или диакону читать ектении, то народу в то время говорить: «Господи, помилуй», по уставу церковному, всем единым гласом с тихостию и молчанием, а певчим петь одним...» Третий вопрос: «Некоторые жены оставляют мужей своих по нелюбви и постригаются, а мужья оставляют жен своих». Ответ: «По уложению благочестивых царей, великого Юстиниана и других, если муж оставит жену или жена мужа и пострижется и один из супругов останется в мире, то такому подобает иным браком совокупиться без запрещения, как о том написано в законах, в 13-й главе о разрешении брака». Четвертого, и последнего, вопроса не излагает соборная грамота, а прямо говорит: «На четвертый вопрос находится объяснение в правилах св. апостолов и Соборов, Вселенских и Поместных» – и затем приводит правила, которые гласят, что не может быть епископом, ни пресвитером, ни диаконом, ни вообще состоять в клире взявший в супружество вдову, или отверженную от супружества, или блудницу, или рабыню, или позорищную (апостолов 18), равно как и второбрачный или имевший наложницу (апостолов 17; святого Василия Великого 12), и что пресвитер, впадший в блуд или прелюбодейство, совсем отлучается от общения церковного (Неокесарийского Собора 1). Читая эти вопросы нашего патриарха Иосифа, за решением которых обращался он к Константинопольской кафедре, невольно подумаешь: вот что считал он «великими церковными потребами», вот чего не умел или не осмеливался решить он сам с одними русскими святителями и всем освященным Собором!
В 9-й день февраля 1651 г., следовательно, спустя два-три месяца после того, как получены были в Москве из Царьграда соборные ответы на посланные туда вопросы о церковных потребах, в том числе и вопрос о единогласии, царь Алексей Михайлович призвал в свои царские палаты патриарха Иосифа, митрополитов: Никона Новгородского, Варлаама Ростовского, Серапиона Сарского, архиепископов: Маркелла Вологодского, Иону Тверского со всем освященным Собором и весь свой царский синклит и держал с ними совет, как бы искоренить многогласное пение в церквах, утвердившееся от небрежения, причем напоминал в своей речи о Стоглавом Соборе и о патриархе Гермогене, действовавших против этого бесчиния. И все присутствовавшие на совете с царем во главе уложили (сам патриарх более не прекословил), чтобы во всем Московском государстве по церквам и монастырям пели чинно, безмятежно и единогласно, псалмы и Псалтирь говорили в один голос, тихо и неспешно, со всяким вниманием и обратившись лицом к царским дверям; чтобы певцы не пели в то время, когда священник говорит ектении и произносит возгласы, а священники не говорили ектений и возгласов, когда еще поют певцы; чтобы тропари и избранные псалмы не пелись разом на двух крылосах, а пелись поочередно, сперва на одном, потом на другом; чтобы псаломщики не читали в то время, когда происходит пение... и пр. Тех же, которые начнут церковное пение и чтение совершать небрежно и петь и читать не единогласно, велено было ссылать под крепкое начало и смирять в монастырях монастырским смирением. В следующем (1652) году царь принял меры и против раздельноречного пения: велел собрать в Москву из разных мест до 14 лучших дидаскалов, т. е. музыкальных учителей, и вменил им в обязанность пересмотреть и исправить знаменные (нотные) книги, чтобы всякое церковное пение было истинноречное и везде: в городах, обителях и селах – устроилось равночинно и доброгласно, хотя, к сожалению, по наступившим тяжелым обстоятельствам времени (война и мор) эта комиссия не могла окончить своего дела.
Уложение о единогласии в отправлении церковных служб встретило в Москве упорное сопротивление со стороны некоторых священников. Чрез несколько дней по издании этого уложения гавриловский поп Иван доносил царю (13 февраля 1651 г.), что никольский поп Прокофий, где ни сойдется с ним, говорит: «Заводите-де вы, ханжи, ересь новую, единогласное пение... беса-де имате в себе, все ханжи... и протопоп благовещенский (Вонифатьев) такой же ханжа». А 11 февраля в тиунской избе патриарха, куда обыкновенно сходилось много попов, происходил большой шум: лукинский поп Савва с товарищами кричал: «Мне-де к выбору, который выбор о единогласии, руки не прикладывать, наперед бы-де велели руки прикладывать о единогласии бояром и околничим, любо ли-де им будет единогласие». И когда поп гавриловский Иван заметил Савве и его товарищам, что они презирают устав святых отец, повеление государево и святительское благословение, то они отвечали: «Нам-де хотя умереть, а к выбору о единогласии рук не прикладывать; ты-де, ханжа, еще молодой, уж-де ты был у патриарха в смиренье, а ныне у патриарха в смиренье будешь же». Непокорные, очевидно, рассчитывали на сочувствие им патриарха. Поп же Саввы Стратилата Андрей от лица своих товарищей сказал, «чтоб им с казанским протопопом (Нероновым, ревновавшим о единогласии) в единогласном пении дали жеребей, и будет ево вера права, и они-де и все учнут петь и говорить (единогласно)». Царь приказал произвесть расспрос этим непокорным священникам, и они на расспросе принесли повинную.
В начале 1652 г. пришла государю Алексею Михайловичу благочестивая мысль или, быть может, она подана ему, как думают, хотя неизвестно, на каком основании, митрополитом Никоном, который действительно находился тогда в Москве, – мысль перенести в московский Успенский собор мощи трех Московских святителей, много пострадавших от светских властей за правду и приверженность к вере и отечеству: митрополита Филиппа из Соловецкого монастыря, патриарха Иова из Старицы и патриарха Гермогена из Чудова монастыря. Об осуществлении этой мысли государь совещался 11 марта с патриархом и со всем освященным Собором и в тот же день послал за мощами Иова в Старицу Ростовского митрополита Варлаама с архимандритами, игуменами и другими духовными лицами и своего боярина Михаила Михайловича Салтыкова с стольниками, стряпчими и дворянами, а за мощами святителя Филиппа в Соловки – Новгородского митрополита Никона с разными духовными лицами и своего боярина князя Ивана Никитича Хованского с светскою свитою. Никон повез к святителю Филиппу молебную грамоту от государя, который писал в ней: «Ничто столько не печалит души моей, пресвятой владыко, как то, что ты не находишься в нашем богохранимом царствующем граде Москве, во св. соборной церкви Успения Пресвятой Богородицы вместе с бывшими до тебя и по тебе святителями, чтобы ради ваших совокупных молитв всегда неподвижною пребывала св. соборная и апостольская Церковь и вера Христова, которою спасаемся. Молю тебя, приди сюда и разреши согрешение прадеда нашего царя и великого князя Иоанна, совершенное против тебя нерассудно, завистию и несдержанною яростию. Хотя я и неповинен в досаждении тебе, но гроб прадеда приводит меня в жалость, что ты со времени изгнания твоего и доселе пребываешь вдали от твоей святительской паствы. Преклоняю пред тобою сан мой царский за согрешившего против тебя, да отпустишь ему согрешение его своим к нам пришествием и да упразднится поношение, которое лежит на нем за изгнание тебя. Молю тебя о сем, о священная глава, и преклоняю честь моего царства пред твоими честными мощами, повергаю на умоление тебя всю мою власть...» Между тем, пока Никон совершал свое путешествие в Соловки за мощами митрополита Филиппа, в Москву принесены были из Старицы мощи патриарха Иова 5 апреля. Здесь встречали их за Тверскими воротами при бесчисленном стечении народа сам царь и патриарх и шли потом за ними до Успенского собора. Патриарх почти всю дорогу плакал и говорил царю: «Вот-де смотри, государь, каково хорошо за правду стоять, – и по смерти слава». А когда мощи Иова принесли в церковь и поставили, патриарх спросил царя: «Кому в ногах у него лежать?» Царь отвечал: «Тут Гермогена положим» (который, значит, еще не был перенесен в Успенский собор). На это Иосиф патриарх молвил: «Пожалуй-де, государь, меня тут, грешного, погребите». И с того самого дня заболел сильною лихорадкою, а чрез десять дней, 15 апреля, в Великий Четверг, скончался в страшных муках, как извещал о том чрез несколько времени со всею подробностию Алексей Михайлович своего любимца Никона, находившегося уже на возвратном пути из Соловецкой обители с мощами святого Филиппа. Мощи эти принесены в Москву спустя почти три месяца по смерти патриарха Иосифа, 9 июля. Здесь встречены были с величайшею торжественностию самим царем, всем освященным Собором и несметными толпами народа и сначала поставлены были на Лобном месте, потом перенесены в Успенский собор, где десять дней стояли посреди церкви, наконец переложены в новую серебряную раку и поставлены на десной стране Успенского собора у придела великомученика Димитрия Солунского.
