Слава Богу, нашелся один здравомыслящий доктор. Эта женщина, лаврский врач, сразу же сказала мне:
— Батюшка, никакие лекарства вам не помогут! Нужно срочно менять климат…
С этой рекомендацией мы с моим другом отправились к старцу. Он глубоко задумался, молясь про себя. Часто нам приходилось видеть, как отец Кирилл не спешил отвечать. Он закрывал глаза и погружался в глубокую молитву. Казалось, он дремлет, низко опустив голову. Мы иной раз с издателем переглядывались — может быть, старец задремал? Но духовник поднимал голову и, прямо глядя в глаза, давал такой точный и ясный ответ, что мы только диву давались, поражаясь глубине его духовной мудрости.
Вот и на этот раз наступило долгое молчание. Мы сдерживали дыхание, стараясь не потревожить старца. Мучительно хотелось кашлять, и я пытался подавить кашель как мог. Наконец старец открыл глаза и повернулся к нам:
— Вот что я вам скажу. Я не против вашего благого желания начать молитвенную жизнь в уединении. Только мой совет вам такой. Нужно, чтобы в горах у вас была церковь и литургия. Без церкви можно пропасть. У нынешних поколений нет той духовной силы для борьбы с врагом напрямую, какая была у прежних отцов. Но, чтобы удостовериться в истинности воли Божией, благословляю вас обоих съездить к старице Любушке под Петербург. Когда вернетесь, расскажете мне, что она вам ответит.
Мы с благодарностью поцеловали у старца руку. Отпросившись на неделю у наместника для поездки к блаженнной, уехали поездом в Питер.
В Петербурге мы с умилением помолились святой Ксении блаженной у ее могилки, испросив помощи в нашей поездке. Хотя я был сильно болен и захлебывался кашлем, поездка складывалась будто сама собой. Любушку мы увидели в сельском храме на вечерней службе. По храму легко двигалась сухонькая старушка с неземным выражением лица. В конце службы она подошла к нам. Архимандрит сказал ей, что мы приехали по благословению отца Кирилла, чтобы спросить у нее совета.
— Хорошо, хорошо, — быстро проговорила она. — Ответ будет. Приходите ко мне домой…
Отец Пимен шепнул мне, когда Любушка отошла от нас:
— Отче, ты записывай на всякий случай, что старица говорит. Для точности…
Небольшой домик старицы удалось найти быстро. Она жила вместе то ли с келейницей, то ли помощницей. В тесной прихожей на стульях уже сидело человек десять-пятнадцать, приехавших, как и мы, за советом. Чтобы точно передать отцу Кириллу слова Любушки, я приготовил блокнот и ручку. Помощница пригласила нас зайти к блаженной. Архимандрит вкратце рассказал старице суть дела. Когда я увидел ее вблизи, меня поразила небесная чистота ее глаз, в которых было что-то детское. Помимо внешнего впечатления меня удивило и то, что от этой худенькой старушки-ребенка исходила сильная и согревающая благодать, проникающая прямо в сердце, какая бывает на святых местах.
— Вот что я вам скажу, — слово в слово повторила старушка слова отца Кирилла. — Поезжайте на Кавказ, это хорошо. Дело благое. Молитесь там Богу, это тоже хорошо. Но если вы не построите церковь, враг одолеет вас. А с церковью все будет хорошо. Молитесь и служите литургию. Бог поможет! Бог поможет!..
Она перекрестила нас, и мы вышли от блаженной в счастливом состоянии духа.
— Чудесная старица… — не удержал я своей радости, обратившись к шедшему рядом другу.
— Да, это так. Слава Богу, что батюшка благословил съездить к блаженной! На душе — словно праздник… — ответил он со счастливой улыбкой на лице.
Безсмертие души человеческой, преображенной Святым Духом, недоступно земной порче. Вечная воля Твоя, Боже, неисходно пребывает в душе, победившей свою духовную порчу. Неизменные неземные советы Твои ясно читаются той душой, Господи, которая не запятнана грехом, ибо открылись в ней ее благодатные очи.
Душевный человек — младенец, пытающийся рассуждать о пище взрослых мужей. Что же, если он начнет рассуждать о Хлебе Небесном, сшедшем с Небес? Не уподобит ли он его своей детской пище? Душевный человек — это плоть и говорит о плотском, ибо разумеет только плотское. Живущий Духом Святым — духовен не только словом, но и прямым познанием истины.
Пугливые и нерешительные души не имеют твердости взяться за спасение. Жестокие и агрессивные, напротив, не хотят следовать воле Божией, предпочитая собственную волю, тем самым запутывая себя и других. Только смиренные и стойкие души наслаждаются блаженным миром благодати. И все же путь к спасению никогда не закрывается ни для одного человека, ибо состоит лишь в одном — в решительности.
— Батюшка, эта удивительная блаженная почти слово в слово сказала нам то же самое, что и вы!
И я прочитал старцу все, что записал в блокноте, когда мы втроем обсуждали поездку к Любушке.
— Значит, есть воля Божия вам ехать в Абхазию! — сказал отец Кирилл, улыбаясь.
— Благословите нам начать собирать вещи и инструменты для гор! — обратился к духовнику отец Пимен.
Мы склонились перед духовным отцом, с трепетом беря благословение.
В этот период изменения в жизни монастыря происходили очень быстро и неожиданно. Дела складывались так, что, по всей видимости, лаврского эконома ждало повышение и перевод в Москву в Патриархию, а именно — в хозяйственный отдел. Он все чаще выезжал в столицу, оставляя на меня все экономские дела. Но, поскольку я не обладал ни его опытом, ни природной экономической смекалкой, мне приходилось очень тяжело. К этому добавились моя болезнь в легких и постоянное недомогание из-за страшного непрекращающегося кашля. И тут произошли перемены, которые сами по себе ускорили наш отъезд.
Эконом, у которого я был на послушании и который очень помог нам с ремонтом дома, попал в автомобильную аварию и повредил позвоночник. Ему был предписан врачами постельный режим. Все текущие дела по хозяйству Лавры легли тяжелым грузом на мои плечи. Мне приходилось, кашляя и задыхаясь, следить за всеми работами и строительными бригадами, заодно занимаясь гаражом и оформлением текущей документации. Архимандрит вел основные дела по Лавре, которые оставались на его ответственности. Во все остальные монастырские попечения мне пришлось окунуться с головой.
Мой непосредственный начальник, вызывавший во мне чувство глубокого уважения, учил меня своим деловым секретам:
— Вот как нужно нести послушание эконома: требуется четко знать, что делается сегодня, помнить о том, что будет делаться завтра, и даже думать о том, что необходимо сделать через год!
— Отче, у меня нет таких способностей, простите! К тому же у меня еще учеба на заочном отделении семинарии…
— Это не беда! Я ничего не знал в учебе, и ты не будешь знать… Главное — это послушание!
В сильном унынии я пришел к духовному отцу с вопросом:
— Что мне делать, отче? Я не готов к такому исполнению экономского послушания и растеряю последние крохи молитвы, которую удавалось поддерживать в монастырской суете!
Старец шутливо потрепал меня по плечу:
— Ты все внимание прилагай к молитве и к стяжанию мира душевного! Все остальное Бог приложит к этому, не сомневайся…
— А как же эконом наставляет меня постоянно думать о том, что я должен делать завтра и что нужно делать через год?
— Ну, это не твой путь! Держись Господа, а в остальном Бог поможет…
Из-за болезни у эконома расстроились отношения в Патриархии, что осложнило и его отношения с наместником Лавры. Всех причин и деталей происходившего не знаю, так как никогда не имел интереса и любопытства выведывать о том, что происходит среди руководства монастыря. Стало заметно, что хороших отношений между наместником и экономом уже не будет никогда. В один из весенних дней я увидел архимандрита у машины, в которой он уезжал на новое послушание в другой монастырь. Мы тепло попрощались, потому что я был искренне благодарен ему за участие к нуждам наших родителей. Сердце у него было доброе. Возможно, и он привык ко мне, так как всегда был снисходителен к моей непонятливости в экономских делах.
Эконом уехал, и я остался один на один со всем огромным хозяйством Лавры. Как нарочно, благочинный начал подходить ко мне в диаконской комнате во время облачения и вести разговоры об архимандритстве. То ли в шутку, то ли всерьез он заставлял меня примеривать архимандритские митры, улыбаясь и трепля меня по плечу:
— Отлично! Очень тебе идет! Вылитый архимандрит…
Но мне было не до шуток: тяжелое послушание эконома оказывалось мне явно не по плечу…
Иногда, когда отец Кирилл сильно простужался и болел, я ходил на исповедь к опытному, умудренному схиархимандриту Михаилу, жившему в нашем корпусе. Его ценные советы о монашеской жизни укрепили меня в желании обрести в конце концов молитвенную жизнь в горах. В одной из наших бесед он сказал:
