Обширно царство язвы, и не один только человек раб ее. Болеет, гниет, разлагается, тлеет и смердит не одно человечество. Тому же подвержены и звери, птицы, и насекомые. «Вся тварь, — по слову апостола Павла, — стенает и мучается» (Рим. 8, 22). И все от той же язвы. Ее печать и на неодушевленной природе. Смердит порой воздух, смердит и гниет вода, тлеют и разлагаются растения и, разлагаясь, меняют аромат цветов на запах плесени и гнили. Это все тот же смертный запах все той же язвы. Она вселенская… Она в земле и на земле. Ее соки попадают в цветы, с которых пчелы собирают мед. Последний, в таких случаях, является отравой человеку…
* * *
Тут владыка встал, прошелся несколько раз по комнате и снова сел. Глубоко сосредоточенно следивший за полетом мысли владыки отец Герасим сидел неподвижно и молча, заинтересовавшись теми широкими обобщениями, по–видимому, самых разнообразных явлений в мире, которые делал епископ, и чем дальше говорил он, тем более и более удивлялся ему отец Герасим. Не таких речей он ждал от архиерея. Он предполагал, что умный и несомненно добрый владыка, как сам искренне верующий, начнет и его утешать обычно употребляемыми в таких случаях общими речами, уснащенными текстами Священного Писания, с бесконечными вариациями все одной и той же темы о смирении, о терпении, о молитве. На такое утешение у отца Герасима был уже готов ответ. Этот ответ был соткан из горьких фактов жизни, из тех мучительных противоречий между словом и делом, которые чаще всего бывают у лиц, говорящих «от Священного Писания». Порешив не щадить себя, отец Герасим намеревался тоже без пощады бросить этот желчный и ядовитый ответ в лицо архиерею. К его удивлению, владыка не подавал к тому никакого повода. В его словах совсем не видно было утешения, и речь его была настолько нова и необычайна для архиерея, что отец Герасим забыл о своем ответе и с еще большей сосредоточенностью стал следить за ходом мыслей владыки, стараясь предугадать вывод. Но из сказанного еще нельзя было предугадать никакого вывода, и отец Герасим ждал продолжения разговора. Владыка не замедлил. Лишь немного передохнув, он снова начал:
— Человек состоит из души и тела. Так выражаются по–общепринятому. В действительности, мы видим других и сознаем себя как единое несоставное существо, которому имя ЧЕЛОВЕК. Он и не тело, и не дух. Он то и другое вместе. Но не как две составные части. Тут тайна, еще не раскрытая умом людей. Только в теории, в уме, можно делить человека на душу и тело. В действительности они так же неотделимы, как неотделим кусок говядины от тела кошки, проглотившей и переварившей его. Указать в действительности, где у человека кончается тело и начинается душа, невозможно… Тут два начала — материя и дух — соединились, и плод их взаимодействия есть человек. И «язва» тоже тут не разделилась, и плод ее работы на духовной стороне человека есть обратная сторона человеческой культуры. Представьте себе в одной общей картине все произведения человеческого духа, приглядитесь внимательно, и вы заметите на них печать «язвы». И в этой сфере она тоже все душит, мертвит и разлагает. Тут она еще более многообразна и бесчисленна, но так же мало исследована. Прозревая ее, апостол Иоанн говорит: «Все в мире похоть плоти, похоть очес и гордость житейская» (Ин. 2, 16). Она причиной внезапного упадка таланта у писателей. Она виновница неудачного правления царей. Она враг всякой радости и счастья. Непонятно? Возьмем пример. Вот вы перед министром с проектом какого–нибудь хорошего дела. Министра знаете вы как человека доброго, отзывчивого, приветливого в обращении. Заметив у вас добрую мысль, он поддержит ее, и выйдет в результате доброе дело. Но придите к этому министру, когда он не выспался или не переварил обеда, или когда он страдает катаром желудка и так далее, и он встретит вас брюзжанием, ничего хорошего в вас не найдет и своим гнилым словом убьет благую вашу мысль. И язву свою передаст вам. Поговорив с ним в такую минуту, вы тоже выйдете от него раздражительным и мрачным. Все пессимисты в мире, в сущности, больные люди. Их мрачные теории суть не что иное, как результат тех или других ненормальностей в отправлениях организма. Стонет, страдает народ в государстве, расстроилось его политико–экономическое положение, — ищите причину в ненормальностях мозговых функций в головах правителей или даже в их желудочных расстройствах. Если получше послушаете какую–нибудь музыкальную пьесу, и после нее вам станет тоскливо, грустно, или вы ощутите в себе какое–то смутное чувство неудовлетворенности, туманного порыва в даль, знайте, что это печать «язвы», наложенной на пьесу ее автором, пораженным уже «язвой». Тоскливая, заунывная песня русского мужика — результат постоянного недоедания и частых голодовок с их спутниками — всякими болезнями.
То же в литературе и искусствах… Музыкальные произведения для танцев отличаются веселостью. Они назначены ведь для веселья, но загляните в историю происхождения тех меланхолических вальсов, от которых молодежи не танцевать хочется, а плакать. Это в большинстве случаев произведения чахоточных авторов, в минуты своего творчества харкавших кровью.
Преступники–рецидивисты — дети родителей, изъеденных все той же язвой. Тут действует один из ее бесчисленных когтей, которыми она терзает человечество. Этот коготь известен под названием алкоголя. А таких ядов, убивающих в человеке жизнь, много. Большая часть их еще науке не известна. И все они всё та же «язва»…
Работа «язвы» доступна наблюдению. Возьмите мысленно бойкого ученика — талантливого юношу, удивляющего своих родителей и школьное начальство своими блестящими успехами, стараниями, прилежанием, добрыми наклонностями. Лишите этого ученика свежего воздуха: пусть наживает себе он, допустим, малокровие; расстройте его половые отправления, и вы увидите, как отупеет его ум, ослабнет память, зачахнет воля. Через больший или меньший период времени он обратится в тупоголового лентяя, а несколько шагов дальше, и в преступника… И тут все эти двойки и единицы по успехам и по поведению — печать все той же «язвы».
«Язвой» поражен самый родник бытия. Здоровый инстинкт размножения — заповедь «плодитесь и размножайтесь» — положенный в основу счастья семейной жизни, изъеден «язвой». И семейная жизнь обратилась для человека в ад. Тут работа «язвы» наиболее планомерна. Тут, например, если в предыдущих поколениях прадедов, дедов и отцов поражена была преимущественно физическая, телесная природа, в последующих поколениях отцов, сынов и внуков следуют аборты и выкидыши, недоноски, а иногда и совсем иссякает родник: получаются бездетные родители. Если же в предыдущих поколениях поражаема была преимущественно духовная сторона, получаются неврастеники, психопаты, сумасшедшие, эпилептики, маньяки, идиоты, уроды, вроде сиамских близнецов, временами прямо–таки чудовища, которых уже нельзя назвать и человеком. На них смотрит человек и в безотчетном ужасе, бледнея, отступает…
Как имя этой «язве»? — Имени ей нет. Она известна людям под тысячами названий, но имени, которое определяло бы ее сущность, нет. Ее проявление в человеке люди называют болезнями, пороком. Ее переживание — страданиями, мучением, слезами, горем, воплями и стонами людей. Продукт работы ее в мире зовут нечистотою, гноем, тиной, гнилью, скверной. Отражение на экономической жизни человека — нищетой и беднотой. Присутствие ее в воздухе, воде и пище зовется заразой, ядом, вообще тем, что вредно человеку. В сфере деятельности мыслей, чувств и воли человека ее проявления зовутся грехами, нечестием, заблуждением, беззаконием, преступлением, ошибками и в переносном смысле — мраком, тенью, смертной, мертвой спячкой. Цель ее работы — уничтожение всего живущего на свете и окончательное распадение, разложение вселенной. Результат ее работы в людях и животных наименован вырождением, а последний акт этой работы люди назвали смертью. Сама же она остается безымянной. Может быть, будущие поколения людей проникнут в тайну «язвы», постигнут ее сущность и дадут ей имя, а теперь, когда, нащупывая в себе мысль о ней, люди желают назвать ее общим именем, то они употребляют в таких случаях слово: зло.
Так вот на борьбу с каким врагом вы выступили… Не один вы… С ним борются во всеоружии науки доктора. Бой идет с ним по всему лицу земному. В каждом городе, а теперь почти и во всех селах имеются склады оружия — аптеки. Больницы, клиники, лечебницы, госпитали — главная арена боя. Борются с ним правители, законодатели, судьи, философы, ученые и мудрецы, писатели, художники, поэты. Есть тысячи и миллионы рядовых борцов, сплотившихся в кружки, общины, братства. Существует целая армия спасения… Спасут ли они человечество от этого врага? Ответить на это можете и вы, и всякий человек, если обратите внимание на то, каким оружием борются люди с этим врагом.
