Кем бы ни был Бодхидхарма—простым монахом шри-ланкийской школы или кем-то еще, где бы он ни жил, если жил вообще, разве приписываемые ему слова не раскрывают саму суть?
Замечание: Мы все непрерывно сталкиваемся с его объективированным отражением в феноменальной жизни, но его необъективная природа — это у-нянь, которая не может быть объективирована как сознание.
49. В технических терминах — II
Феномены как феномены не могут быть источником феноменов, и, тем не менее, поскольку они не могут быть чем-либо кроме как собственным ноуменом, в абсолютном смысле они неотделимы от своего источника.
Поэтому как объекты мы можем быть лишь видимостью, но как объекты мы не являемся субъектом нашей видимости. Тем не менее, поскольку как объекты мы не можем быть чем-либо кроме как собственным субъектом, в абсолютном смысле мы неотделимы от своего субъекта.
Этот субъективный ноумен, однако, всегда транс- цендентен, лишен объективного существования и потому не может рассматриваться даже как «одно».
Вот почему феноменально, как говорится, «нас нет» — то есть мы лишь видимость, а ноуменально «нас нет» как объектов, поскольку ноуменально мы— субъект и, как таковой, не существуем как объекты.
Поэтому говорят, что мы «ни есть, ни нет», потому что никогда не могло быть никаких «нас», кроме как объективных видимостей, и что мы есть, — это отсутствие обеих концепций.
Как это становится просто и очевидно, когда выражается в терминах, к которым мы привыкли!
Я есть — но нет никакого «я»
Пока мы верим, что мы — объект, идея «я» всегда будет присутствовать.
Но когда мы осознаем, что то, что мы есть, не может быть объектом, идея «я» неизбежно исчезает.
Потому что идея «я» сама является концептуальным объектом, а ничто объектное не может быть тем, что мы есть.
Определение необъектных отношений
Нет ни объектного себя, ни объектного другого, есть лишь это взаимное отсутствие, которым мы ноуменально являемся.
Там, где нет концепции разделения, не может быть никакой эмоциональности. Нет и отношений, только целостность. И «целостность» сходна с «исцелением» и «непорочностью»32, и в ней есть чистая радость неэмоциональное™ .
Всякая воспринимаемая «вещь» — продукт ума. Как «вещи» мы являемся этим,
И как нечто отличное от «вещей» мы также являемся этим.
Каждое проявление, таким образом, — продукт ума.
Чем бы мы ни были в проявленном — это продукт ума.
Чем бы мы ни были в том, что отлично от проявленного, — это сам ум.
Поскольку ум проявляется лишь в проявленном, Сам он — непроявленное.
Это то, что мы есть, когда отличны от проявленного.
Таким образом, мы, чувствующие существа, есть сам ум проявляющийся,
И, объективно, ум, проявляющийся как «вещи». Ноумен, как определяет термин, есть ум. Феномен, как определяет термин, есть видимость.
В непроявленном мы ноумен,
В проявленном мы видимость (феномен).
Они не отделены, не более отделены, чем вещество и его форма.
Их различие в видимости, которая есть у одного и отсутствует у другого.
Почему так?
Потому что в проявлении ум разделяется на наблюдателя и наблюдаемое. Наблюдаемое — видимость,
Его наблюдатель — противоположность видимости,
Двойственные аспекты проявляющегося ума. Знание того, что наблюдаемое не существует Отдельно от наблюдателя,
Знание того, что наблюдатель не существует Отдельно от наблюдаемого,
Восстанавливает единство разделенного ума. Тогда нет другого и, следовательно, не может быть себя.
Тогда нет себя и, следовательно, не может быть другого.
Без протяженности в пространстве, без длительности во времени,
В целостном уме,
Нет существ, чтобы страдать, испытывать боль или удовольствие,
Ненавидеть или любить.
Исчез вместе с эго бич волеизъявления,
Ум как концепция отсутствует абсолютно, Чистая ноуменальность, некому ее осознать, Ничем не сдерживаемые и сияющие — это все, что мы есть.
Воспринимать моток веревки как змею — это иллюзия;
Перестать воспринимать змею — значит воспринимать моток веревки тем, чем он является.
Воспринимать моток веревки как моток веревки — все еще иллюзия.
Перестать воспринимать моток веревки
как моток веревки — значит воспринимать предполагаемый моток веревки, чем бы ни был предполагаемый моток веревки.
Чем бы ни был предполагаемый моток веревки, он свободен [пуст] от концепции мотка веревки,
Потому что пустота — это воспринимание самого воспринимания,
Поскольку воспринимающий восприятия змеи и восприятия веревки должен уйти со своими объектами, оставляя лишь воспринимание — то есть то, что есть, или таковость.
Пустота, которая есть ничто (не форма),
которое есть ноумен, который есть субъект, который есть я,
И множественность, которая есть видимость (форма), которая есть феномен, который есть объект, который есть другой.
Неотделимы и являются аспектами друг друга, взаимозависимыми противоположностями.
Обоюдно противоречивы как концепции разделенного ума, но в их источнике в целостном уме, предшествующем концептуальной двойственности, в отсутствие объективной интерпретации, —
Их тождественность абсолютна.
Мы должны увидеть и понять, что их объективная интерпретация как противоположностей — иллюзия, а их абсолютная тождественность — конец иллюзии, то есть пробуждение от иллюзии [32].
Когда становится ясно, что объект всегда, неизбежно является своим субъектом, — а чем еще он может быть? — что другой всегда должен быть собой, феномен — ноуменом, видимость — бесформенностью (своим необъектным источником), а множественность — пустотой Абсолюта, эта тождественность концептуальных противоположностей становится очевидной.
Вот почему иллюзия и конец иллюзии (иногда называемые Неведением и Просветлением) — одно и то же, и если воспринимаются именно так, значит, воспринимает «просветленный» ум (целостный ум).
Учитывая вышесказанное, воспринимаемое есть воспринимающий, — и точка.
Без разделения на ноумен и феномен, достигается высшее сознание и создается правильное понимание среди чувствующих существ. Это называется методом опоры на феноменальные вещи для прояснения истины.
Фацзан, 643-712, из «Золотого Льва»
Фацзан был основателем школы хуаянъ, основанной на «Аватамсака-сутре», с философской точки зрения самой развитой формы буддизма и, возможно, завершающей учение школы вэйши, основанной знаменитым монахом Сюаньцзаном (596-664), который совершил путешествие в Индию и с которым они вместе работали какое-то время. Обе школы существуют и по сей день. Школу хуаянъ иногда называют «Школой цветочной гирлянды» ( — гир
лянда), называемой в Японии кэгон. Школа вэйши называется «Школой чистого сознания» и, философски, «Школой только сознания».
Совет разумен, и источник его безупречен.
Без ноумена нет феномена, и нет ноумена без феномена.
Без объекта нет субъекта, и нет объекта без субъекта.
Вне «многих» нет отдельного «одного», и нет «многих» вне «одного».
Это аспект того же учения, но воистину он говорит сам за себя.
Когда мы достигаем просветления, иллюзорное становится реальным, и никакой другой реальности не остается.
Фацзан, «Хуаянъ хуань юань гуанъ»
(«Созерцание возвращения к истоку цветочной гирлянды»)
До Пробуждения «я-и-другие по-разному ощущаются, бытие-и-небытие по-разному воспринимаются»; после Пробуждения «вещи и я одинаково забываются (исчезают), бытие и небытие видятся одним и тем же образом».
Тождественность бытия и небытия, себя и других, ведет к просветлению.
Се Линъюнъ, также известный как Се Юнцзя, 385-433, «Разговоры об Основах»
Здесь Се Юнцзя приводит и обсуждает слова великого Даошэна (360-434), основателя чанъ-цзун в Китае примерно за три поколения до Бодхидхармы. Даошэн с группой монахов, среди которых наиболее известны Сэнчжао (374-414), чья «Книга Чжао» была переведена Вальтером Либенталем [33] и который, как и Даошэн, был учеником Кумарадживы, и Се Юнцзя (385-433), разработали учение, впоследствии получившее известность как чань (в Японии—дзэн).
