Так как зашла речь о возвращении, то скажу, что возвратился и присоединился к нам среди прочих и всех остальных письмоносец, возлюбленный наш сын Климент, благоговейнейший игумен, принявший благосклонно все, что следовало сказать ему, и во всем показавший надлежащее покаяние, удовлетворившись которым мы и приняли его в свои объятия от всей души, надеясь, что и он по той же самой причине послужит для нас, грешных, хвалой во спасение.
Примите, прошу, и вы этого брата как братья, члена — как члены, единомысленного — как единомысленные. Ибо вы найдете его, по благодати Христовой, во всем правым и ищущим Бога.
Послание 91(150). К игумении никейской
И прежде мы слышали хорошее о твоем почтенстве и это побуждало нас написать тебе письмо, и теперь, на основании тех же похвал, мы пишем и приветствуем досточтимость твою, одобряя и ублажая то, что ты решилась ради Господа потерпеть скорби и притеснения, гонение на обитель и переселение в ссылку, и прочие бедствия, в которых проявляется исповедание.
Это достойно хвалы и признания, это — подвиги и доблести невесты Христовой и, что еще восхитительнее, священное влияние на подвластных сестер. Ибо и из них некоторые решились вместе с тобой терпеть лишения за исповедание, явили мужество, подверглись бичеванию и ссылке и прославили Бога в своем теле и в духе.
О подвиги! О прекрасное руководство! Каково начальство, таковы и подчиненные, какова учительница, таковы и ученицы. Ты могла бы сказать: Я и дети, которых дал Мне Бог (Евр.2:13), — доблестные, мужественные, скорее христолюбивые, чем плотолюбивые, считающие все за сор, чтобы приобрести Христа (Флп.3:8), посвятившие все члены свои Христу, чтобы угождать Любящему их.
Вы вступили в сонм исповедников, увенчаны вместе с мучениками, судя по произошедшему. Но так как никто не увенчивается, если незаконно будет подвизаться (2 Тим.2:5), а закон требует быть доблестным по вере и жизни до конца, то увещеваю и напоминаю поступать достойно звания, в которое вы призваны, со всяким смиренномудрием и кротостью (Еф.4:1,2), с осторожностью на будущее время, чтобы вы не были уловлены еще свирепствующей ересью, которая отвергает Христа, и чтобы как–нибудь не уклонились от подвижнической жизни, которая должна быть определена правилами, но делали все во славу Божию, во всем сияли светом заповедей. Это, верую, вы и делаете в похвалу славы Христовой, к вечному прославлению своему и, — если бы можно было сказать, — и нас, грешных.
Подлинно, если мы — от одного Отца и все между собой братия, то не несправедливо, что добродетели всех считаем доблестью каждого. Молитесь о нас. Приветствие наше в духе. Господь Иисус Христос со духом вашим. Аминь.
Я слышал, что ты предаешься строгому воздержанию, и обрадовался. Впрочем, так как умеренность во всем есть наилучшее дело, то напоминаю, что тебе надо быть умеренной и в этом, чтобы тело и покорялось, и не сделалось бессильным к исполнению заповедей.
Послание 92(151). К епископам, сосланным ради Христа в Херсон [ [209]]
Делом истинной любви и доказательством нелицемерной веры служит то, что отеческая святость ваша из такого отдаленного места прислала одного из гонимых вместе с вами братии, Агапита, монаха достопочтеннейшего, или лучше — блаженнейшего, по изречению Господа о гонимых за правду (Мф.5:10), — посетить, во–первых, божественную и верховнейшую главу, патриарха Константинопольского, а во–вторых, и нас, нижайших среди братьев и сынов духовных.
О прекрасное намерение! О искренняя любовь! И притом чьей любви это служит действительнейшим доказательством, как не любви тех, кто ради Христа решился разлучиться со своими и отправиться в чужую страну, отделенную таким огромным морем, и потерпеть там все, что случится?
Итак, благословен Господь Бог, Который внушил вам такое расположение к нашему ничтожеству и дал посланному силу и благодать возвестить нам все, что вы, преблаженные отцы, совершили и еще переносите, за имя Господа нашего Иисуса Христа. Услышав об этом, мы возрадовались, прославили, возблагодарили Господа, сказали, что поистине с вами Бог, почитаемый и благоугождаемый исповеданием истины.
Мне же кажется, что ваша ссылка устроена спасающим все Промыслом не только ради вашей безопасности, но и для спасения тамошних жителей. Ибо, прибыв туда, вы явились светильниками для находившихся во мраке и заблуждении жизни, руководителями слепых, учителями добродетели, проповедниками благочестия, обличителями совершенной здесь страшной дерзости против Христа.
Так, здесь и везде, на суше и на море, Господь лучезарно явил исповедников — для доказательства истины, для ниспровержения нечестия, как и в прежние времена. И возвеличилось имя Его, и прославился избранный народ Христов, и обличилось христоненавистное сборище, и великий дракон, ассирийский ум, достиг, наконец, предела жизни, достойного дерзости, которую он совершил против Бога.
Впрочем, о том, в каком положении теперь находятся дела, говорить было бы излишне, потому что письмоносец, по благодати Христовой, в состоянии передать все обстоятельно. Ему же мы вручили вместе с письмом и некоторое приношение, которое удостойте принять, не лишая нас честных молитв ваших об укреплении души.
Послание 93(152). К игумении гординской [ [210]]
Возлюбленный брат наш Антоний потребовал у нас настоящее письмо, утверждая, что мы давно обещали сделать это. Поэтому ради посланных вами, я и беседую с вами, и приветствую вас, как матерей, как сестер в Господе, помня ваше радушие и подвиг любви, которую вы явили во имя Его, избегнув общения с еретиками и сохранив себя неповрежденными от мира.
Будьте же внимательны и впредь, святые, так как нечестие еще угрожает. Сохраняйте залог веры неприкосновенным, и, если бы должно было умереть, скорее с радостью предайте самих себя, чем сделайтесь общниками ложного учения иноверных.
Призываю же вас свято проводить оставшуюся жизнь, чтобы вам не воспламеняться рабской страстью, но девством, которым Христос уневестил вас Себе, освящать сердца и тела, избегая лицезрения мужчин насколько это возможно. Ибо от этого созерцания воспламеняется огонь и возбуждается грех.
Игумения пусть будет как игумения, являя образ благочестия. Ученицы пусть будут как ученицы, имея одно сердце, одну волю, не споря, не пустословя, не приобретая ничего в собственность, но внимательно слушая наставницу, соблюдая в законе Господнем то, что она повелела. Если же это приличествует ученицам, то тем более — игумении, для которой насколько велика награда за предстоятельство, настолько велика и опасность впасть в грех.
Слова: «мое» и «твое» — да уйдут из киновии, как причина тысячи войн. Своеволие в мыслях и делах да будет изгнано как разрушение надлежащего порядка. Пусть не будет словопрений и шума, ибо это недостойно монахов. Но что является молчаливым, что является молитвенным, что является хвалебной песнью, что является трудолюбивым, то делайте. И Бог мира и любви да будет с вами. Молитесь обо мне, грешном, чтобы и я был невредим. Благодать Господа нашего Иисуса со всеми вами. Аминь.
Послание 94(153). К Евдокии, девице [[211]]
Нехорошо забывать о дружбе и благодеяниях. Ибо если неразумные животные, хотя они и лишены разума, умеют сохранять расположение к благодетелям, тем более нам, созданным по образу Божию, подобает иметь безукоризненную память о друзьях.
Поэтому мы и заботились о том, чтобы послать к твоей чести возлюбленного нашего брата Протерия, желая возвестить, что мы не забыли тебя, но всегда помним и другим рассказываем о твоем сострадании к нам, грешным, рассказываем, каково оно и как велико. Ибо во время гонения, во время преследования за Христа, когда мы — я и брат Николай — содержались в темнице и стражи по приказу нечестивых никому не позволяли подходить к месту нашего заключения, тогда ты — не стану говорить о прежнем, хотя и того достаточно, — полагаясь на Бога, посылала к нам, кормила нас молоком, питала, поила, утешала, ободряла, смело подвергая самое себя смертельной опасности, которая вскоре и постигла бы тебя на самом деле, если бы десница Божья, упредив, не избавила тебя.
Ты знала клеветы соседей, обвинения начальников в том, будто ты принимала подарки от осужденного и слушалась его приказаний, и другое. Но — о, величие веры! — в то время, когда те так метались, ты не оставляла своего дела. Как будто не случилось ничего особенного, ты продолжала свое служение, умилостивляя стражей подарками и через нас, грешных, служа Богу, от Которого — и избавление от опасностей, и спасение сверх ожидания.
Чем это меньше услуг Прискиллы и Фивы или подобных им по служению, за которое они ублажаются божественным апостолом? Ничем, кажется мне, кроме того, что здесь услуга оказывалась недостойным. Но это еще более достохвально: ибо там величие лица подвигло бы к благотворительности даже бесчувственные камни, а здесь, напротив, ничтожество предстоящих могло бы и чувствительные души расположить к бездействию.
