Чем это меньше услуг Прискиллы и Фивы или подобных им по служению, за которое они ублажаются божественным апостолом? Ничем, кажется мне, кроме того, что здесь услуга оказывалась недостойным. Но это еще более достохвально: ибо там величие лица подвигло бы к благотворительности даже бесчувственные камни, а здесь, напротив, ничтожество предстоящих могло бы и чувствительные души расположить к бездействию.
Если же так было, и, однако, ты поступала противоположным образом, то смотри, какой ты достойна похвалы. Поэтому, прекрасная дева, получив милость, мы справедливо прославляем тебя, уважая и прославляя вместе с тем и прочие твои доблести: воздержание, небрежение о волосах, неизысканность в одежде, подаяние милостыни и целомудрие, относительно которого ты никогда не слыхала укоризны ни от кого из людей.
О, прекрасная деятельность твоя! О боголюбезная и старческая глава! Ты процвела, как роза среди терний, ты благоухаешь, как истинная лилия, среди рода коварного и развращенного. Что же остается? Пребывать тебе и впредь безукоризненной, сохраняя себя в безопасности, соблюдая и все остальные заповеди Господни, как то: совершенно не клясться именем Господа и не нарушать ничего другого из заповеданного. Говорю это не потому, что признаю тебя виновной в этом, но желая, чтобы ты была совершенной во всем и таким образом достигла обетованных благ. Брат Николай приветствует тебя, а я приветствую господина двоюродного брата твоего.
Послание 95(154). К Василию, игумену
В том, что написал ты, почтеннейший брат, ты выразил свое удовлетворение епитимьей и готовность к исправлению, как объяснил мне не только письмоносец, но еще прежде него — почтеннейший брат наш Петр, любимый и тобой. Этому возрадовался я, смиренный, и возблагодарил Бога.
Подлинно, не маловажно и не недостойно внимания то, что мы, почтеннейший, допустили, приняв участие в отречении от иконы Христовой. Напротив, это весьма преступное дело и очевидно соединенное с отречением от веры. Ибо отвержение образа восходит к первообразу, и к этому отречению от Христа причастны все, каким–либо образом имевшие в том общение.
Ты объяснил еще, что позволил истребить иконы по причине страха перед гонителем. Это — тягчайшее беззаконие. Если же ты, как говоришь, и подписал[212], то и это — грех и отречение. Что же нужно делать, если ты испрашиваешь целебного врачевства и вместе с тем говоришь, что не можешь перенести немногого оставшегося, ссылаясь на болезнь и соглашаясь лучше принять и то, и то?
Тесно мне отовсюду: и от братолюбия, если так оставлю, и от величия греха, если уменьшу врачевание. Впрочем, побуждаясь более любовью, со страхом и трепетом определяю следующее: в течение еще одного года воздержись, брат, от причащения Святых Тайн за оба прегрешения, т. е. за ниспровержение святых икон и за нечестивую подпись, ибо подписью является даже то, если бы ты был вынужден только начертить знак креста. При этом совершай те же молитвы и коленопреклонения, если не будет болезни.
Но так как эта епитимья очень мала, то прибавление достаточной милостыни да будет надлежащим вознаграждением, а какой именно — это объяснит брат Евсевий. Ибо ему вместе с двумя другими братьями, по твоей просьбе, я позволил идти туда ради экономии, для того, чтобы успокоить тех, которые уловлены здесь и там, а также и для того, чтобы ты имел доброе утешение для души не только в том монастыре, где ты находишься, но и в каком–нибудь диком месте.
И впредь, возлюбленный, как ты обещал, остерегайся, чтобы никогда больше не пасть и не предстать пред очи Антония. Но будь готов выйти не только из монастыря, но и из тела ради любви ко Христу.
Послание 96(155). К Никите, куратору
Нет ничего похвальнее истинного друга. Но когда среди любящих возникает разногласие относительно веры, тогда, естественно, вместе с верой разрывается и любовь.
Но зачем мы сделали это вступление, господин? Твоя почтенность хорошо знает и прежнюю дружбу, и последующее разделение. Поэтому мы сомневались, можно ли тотчас принять посылки от твоего превосходительства. Но после того, как наш брат Гликерий сообщил то и другое, а именно то, что и дружба остается, и Православие укрепилось, падения же произошли по причине человеческой слабости, и в общение с еретиками ты вступил, как всякий любящий жизнь, мы, став более снисходительными, и приветствие вместе с приношением приняли, и снова возлюбили, и к прежнему возвратились, особенно, когда услышали, что твоя честь готовится восстановить святые иконы в часовне, что есть доказательство более горячей ревности.
Действительно, драгоценнейший, заблуждение иконоборцев очевидно. Ибо некогда, когда Бог был бесплотен, нельзя было изображать Бога, потому что сказано: Бога никто никогда не видел (1 Ин.4:12), — и тот, кто делал это, идолопоклонник.
Когда же Бог Слово сделался Плотью, уподобившись нам во всем, тогда Он стал описуем, т. е. подобно нам изображается, если действительно верен апостол, сказавший: «Бог явился во плоти». Если это так, то Он изображаем во плоти. И о чем бы другом человеческом ты ни сказал, все это Он встретил во плоти: ел во плоти, потел во плоти, плакал во плоти, страдал во плоти.
И это учение укрепилось как очевидное. Опровергать же то, что Он может быть изображен во плоти, — это значит одновременно опровергать и все сказанное. И таким образом необходимо было бы говорить, что Бог не явился во плоти. Что можно найти более иудейского, чем это.
Это сказано, насколько возможно сказать в письме. Если же Бог даст нам когда–либо увидеться друг с другом, тогда тебе будет сказано столько догматов истины относительно написания и почитания святых икон поклонением, сколько твоя честь в состоянии будет выслушать.
Послание 97(156). К Василию, духовному сыну
Мы желали вместе с господином Григорием видеть здесь и тебя, возлюбленный сын. Но так как этого не случилось, то утешаем себя за это лишение письмом, извещая, что мы всегда держим тебя в своем смиренном сердце, желая спасения и тебе, и находящимся с тобой братьям и сынам.
Подлинно, слава для отца — доброе мнение о сыне, и священная похвала для него — добровольная жизнь сына. Поэтому увещеваю тебя в Господе не только самому быть стойким, но и заботиться о братьях, быть любимым и любить, быть уважаемым и уважать. Ибо где духовная любовь, там Христос посреди, как Он Сам обещал (см. Мф.18:20).
Руководи агнцами Христовыми, как прекрасный наставник, сострадательно и снисходительно заботясь о них, как о собственных членах. Ты знаешь, каков ты, как беспристрастен, как обходителен, как точен в исполнении заповедей Божьих.
Да будет у всех одна душа, так чтобы все было общее, да будет откровенность, потому что все открывающееся есть свет, и наоборот. Да будет послушание, при котором враг не найдет места для обольщения. Да будет смирение, ради которого Бог стал Человеком, чтобы таким образом сделать людей богами.
О добрый Василий, соблюдай залог, отвергая злое, усваивая божественное как образец доброго делания для всего братства. Так, кто презирает тебя, тот презирает Бога, и кто повинуется тебе, тот повинуется Богу. Поминай вместе с братьями и мое смирение.
Послание 98(157). К братиям, находящимся в Греции
Возлюбленным братиям, Григорию, Иезекиилю, Ерасту, Феофану, Анине и прочим, находящимся в Греции.
Время говорить, и время молчать (Екк.3:7). Вторая часть этого изречения имела силу в предшествовавшие дни, а теперь я скажу о нынешних обстоятельствах. Мы говорим вам, отцы и братья, только выйдя из города, по благоволению Божьему, и говорим апостольскими словами: Радуйтесь всегда в Господе; и еще говорю: радуйтесь (Флп.4:4). Радуйтесь не радостью здешнего мира, которая является не радостью, а тяжкой печалью, так как преданный ему бесчинствует, но радуйтесь по духу святости, о том, что вы избавились от рабства врагу, от суетной жизни, от плоти и крови и служите Богу Живому и Истинному, от Которого было и прежнее блаженство среди гонений, и нынешнее пребывание на чужбине постигло вас, рассеянных здесь и там, пока Господь, призрев, не дарует мир Своей Церкви и не соберет нас воедино.
В настоящее же время, прошу вас, братья, поступать достойно звания, в которое вы призваны (Еф.4:1), со всякой осторожностью и внимательностью, со всяким смиренномудрием и повиновением друг другу, так чтобы предстоящий занимал место начальника не ради бесовского высокомерия, но показывал при этом образец добродетели для тех, кто ему следует, подчиняется и повинуется, как мне, недостойному, или лучше — Христу, ради Которого, дети, и вся жизнь наша, и ежедневная добровольная смерть, согласно с таинством спасения.
Смотрите, как вам вести себя: не как страстным, но как бесстрастным, не как плотолюбцам, а как боголюбцам. Не обращайте взоров на лица женщин, и в обращении друг с другом не будьте дерзки. Дерзость — это огонь, сжигающий душу.
