д) «Слово Божие», Евангелие, имеет определенное, ограниченное содержание, которое ни служители, ни кто–либо еще не имеют права изменять (4:2; 11:4). Это Евангелие обладает чрезвычайной силой, которая приводит непокорных людей под водительство Божье (4:6; 10:4,5).
е) Павел был апостолом Христа у язычников — и когда присутствовал с ними лично, и через свои писания. Воскресший Господь дал Павлу это «полномочие», призвав его во время известного события по дороге в Дамаск (10:8; 13:10). Оно сохраняет силу по отношению к новым поколениям христиан благодаря его посланиям, которые стали частью канонического Писания. Данное послание важно еще и потому, что именно здесь Павел защищает свое апостольство от своих хулителей — как древних, так и современных. В нем Павел отвечает на вечный вопрос: почему к нему нужно относиться как к имеющему авторитет над церквами и христианами.
ж) Христианское жертвование и служение имеют источником благодать Божью, которая направлена на нас и проявляется в нас. Они являются ответом на эту благодать. Охотное и щедрое жертвование во всех его формах приносит обильное богатство жертвователям (гл. 8,9).
Примечательно, что побудил Павла выразить свое учение в данном послании продолжительный личный кризис, который он переживал во время написания выстраданных опровержений по поводу его второго визита в Коринф (2:1–4,9), во время бегства в отчаянии из Эфеса (1:8–11), а также в Троаде и Македонии, где он испытал глубокое беспокойство из–за коринфян (2:13; 7:5,6). Не будет преувеличением сказать, что появление в Коринфе «лжеапостолов» с их «другим Евангелием» и «другим Иисусом», сопровождавшееся серьезными нападками на честность и прямоту Павла, могло легко привести к исчезновению там того христианства, которое проповедовал Павел. Последнее выжило и сохранилось в большой мере благодаря этому великому посланию.
3. Трудности для современного читателя
Современные читатели сталкиваются с двумя проблемами, когда читают литературу, подобную Второму посланию к Коринфянам. Во–первых, наше понимание повседневной жизни в таком городе, как Коринф 2000 лет назад, сегодня ограничено. Тем не менее нам все–таки неплохо удается оценить его уникальное географическое положение. Город находился на узком перешейке, положение которого благоприятно для ведения морской торговли с западного и восточного направлений, а сухопутной торговли — с северного и южного. Римский писатель Страбон характеризует Коринф как «всегда большой и богатый». Современные исследователи оценивают численность населения города примерно в 750 000 человек (что сопоставимо с современной Аделаидой или Сан–Франциско). Дополнительные сведения общего характера о Коринфе заинтересованный читатель может найти в предисловиях к стандартным научным комментариям.
Читая послание Павла к коринфянам, стоит задаться вопросом: кто были эти люди — горожане или селяне, богатые или бедные, образованные или необразованные, молодые или пожилые, евреи или язычники? И хотя наше представление о первых читателях Павла всегда будет неполным, на поиски ответов на эти и подобные им вопросы было затрачено много труда. Так, с помощью современных исследований, основанных на социологических подходах, мы знаем, что христиане–коринфяне были преимущественно представителями среднего класса, образованными городскими жителями, хотя среди них было и некоторое количество бедных, а также рабов. Несколько членов этой церкви происходили из высших слоев общества провинции Ахаия. Община состояла как из евреев, так и из язычников[2].
Другая, возможно, большая трудность заключается в том, что все наши знания о проблемах в Коринфе почерпнуты из послания Павла, которое и было написано с целью разрешить эти проблемы, как он их себе представлял. К сожалению, он никак не называет и не описывает «оскорбителя» и «оскорбленного» (7:12), неназванного критика (10:7— 11) и вновь прибывших «апостолов» (11:13). Мы можем лишь догадываться о численности и составе тех, кто поддерживал Павла и противостоял ему.
Происхождение незнакомцев остается одной из больших нерешенных (и не решаемых?) загадок Нового Завета. Анализируя данные самого послания, мы получаем сведения, из которых трудно что–либо предположить. Несомненно, они «Евреи… Израильтяне… Семя Авраамово» (11:22), на основании чего можно сделать вывод, что, подобно Павлу (см.: Флп. 3:5.), они были евреями с глубокими корнями в иудаизме. То факт, что они были «служителями правды» (11:15), позволяет предположить, что служили они еврейскому закону и фарисейству. Снова на ум приходит Павел, когда он пишет о себе: «по правде законной — непорочный» (Флп. 3:6). Его настойчивые заявления о том, что слава Моисея теперь превзойдена, находятся в противоречии с превозношением Моисеева закона незнакомцами (3:7—17). Миссионерская деятельность последних, по мнению Павла, была (еврейским) вторжением в его (языческую) область служения и, следовательно, нарушением договора о ведении миссии, заключенного в Иерусалиме за десять лет до этого. Такую ситуацию не так уж трудно представить, ведь из Послания к Галатам нам известно об иудействующих миссионерах, деятельность которых была направлена по сути, против Павла. Данная Барреттом характеристика незнакомцев как «евреев, иерусалимских евреев, иудействующих евреев» представляется довольно точной и правомерной. Даже их сверхъестественные, экстатические и мистические способности (5:11–13; 12:1–6 [3] [4]) вполне вписываются в еврейский контекст.
Проблема установления происхождения этих «служителей» in к я к тому доброжелательному приему, который был им оказан в Коринфе, особенно теми, кто высоко ценил ораторские способности, то есть теми, кто так критично относился к недостаткам Павла в этой области (10:7—11). Почему эти христиане–евреи так хорошо были приняты (по крайней мере некоторыми) греками из коринфской церкви? Если это были евреи, говорящие по–арамейски, почему Павлу понадобилось использовать приемы греческой риторики («сравнение» и «похвалу»), занимающие центральное место в десятой и одиннадцатой главах? Трудность установления происхождения незнакомцев, о которой свидетельствует отсутствие единого мнения среди ученых, заключается в том, что одни факты указывают на их еврейское происхождение, другие — на греческое, а также на принадлежность греческой культуре.
По поводу этой проблемы следует сделать два замечания. Во–первых, из того, что они «Евреи… Израильтяне… Семя Авраамово», совсем не следует, что говорить они были должны исключительно на арамейском или древнееврейском. Опять–таки, можно вспомнить Павла, который, будучи говорящим по–арамейски «евреем от евреев» (Деян. 21:40; 22:2), знал также греческий и прилично писал на нем. Возможно, недостатки Павла были связаны с его внешним видом и голосом. Возможно также, что они имели отношение к какой–то болезни. Поскольку в письменной греческой речи Павел проявляет немалые риторические способности[5], совсем нетрудно допустить, что палестинские «апостолы» обладали навыками красноречия. Во–вторых, тщательное изучение отрывка, где Павел защищает свою манеру говорить (10:7–11; 11:5,6), позволяет предположить, что Павел скорее отвечает на старую, коринфскую по происхождению критику, а не на замечания о том, что его риторические способности уступают способностям незнакомцев. Проблема, по всей видимости, связана с неназванным критиком Павла, который, будучи уверен в том, что сам является служителем Христа, высказывает недовольство тем, что «в посланиях он [Павел] строг и силен, а в личном присутствии слаб, и речь его незначительна». Он утверждает, что Павел бездействует, находясь с ними, силу же проявляет только в письмах, находясь далеко (10:7— 11). Этот человек, наряду с другими коринфянами, уже на протяжении некоторого времени выражал недовольство Павлом. Прибытие незнакомцев с их мистическими дарами могло спровоцировать нарастание противостояния Павлу со стороны тех группировок коринфской церкви, которые уже были критически к нему настроены.
Павел пишет о «высших Апостолах» (11:5; 12:11) и лжеапостолах, принимающих «вид Апостолов Христовых» (11:13). Это одни и те же люди или разные? Многие полагают, что «высшие Апостолы» являются именно теми апостолами, то есть лидерами иерусалимской церкви, как Иаков и Петр. Однако это представляется маловероятным. Контекст указывает на то, что «высшие апостолы» (11:5) — это как раз те, кто прибыл в Коринф, чтобы провозглашать «другого Иисуса» и «другое Евангелие». В Первом послании к Коринфянам Павел настаивает, что он и апостолы провозглашают одно и тоже Евангелие. Таким образом, будет более правильным утверждать, что «высшие Апостолы» были на самом деле «лжеапостолами»[6].
В чем же состояла миссия незнакомцев в Коринфе? Эти «апостолы» не ратуют за обрезание язычников, как того требовали некоторые ревнители иудейских традиций, что отражено в Послании к Палатами. Во Втором послании к Коринфянам тема язычников и обрезания не упоминается. Как отмечалось мною в других работах, их миссия, вероятно, имела целью и евреев, и язычников[7]. Недовольство, высказанное в адрес Павла на собрании с пресвитерами в Иерусалиме, было вызвано тем, что он призывал евреев отступить от Моисея, не обрезать детей и не соблюдать еврейских обычаев, а также игнорировал принятое в Иерусалиме постановление, требующее от язычников воздерживаться от идоложертвенного мяса и употреблять в пищу мясо, приготовленное исключительно кошерным способом[8]. Вполне возможно, что эти четко сформулированные обвинения представляли собой основные моменты критики Павла иудействующими христианами. Если придерживаться этой теории, можно предположить, что «апостолы» намеревались ограничить христиан–евреев из Коринфа рамками Моисеева завета, а христиан–язычников они хотели обязать подчиняться требованиям иерусалимского постановления. Таковы некоторые трудности, с которыми сталкивается современный читатель. Но даже при таких пробелах в наших знаниях, смысл большей части послания вполне ясен.
