Когда весной 1881 года Амвросий Оптинский напишет исполненное болью послание «Нигилисты и цареубийцы суть предтечи антихриста», его предупреждение попросту никто не услышит. А кто услышит — не примет всерьез, потому что нигилизм уже поразил русское общество снизу до верху, определяя место Церкви между ярмарочными скоморохами и театром.
Над «поповскими баснями» откровенно потешаются во дворцах и в избах, в университетах и торговых рядах, в библиотеках и кабаках, воспринимая веру православную в лучшем случае как исторический атавизм или элемент культурного декора. В худшем — досадным пережитком. И доживающее свой век дворянство, и вступившая в права буржуазия, и нарождающийся пролетариат всё охотнее «веруют в обезьяну Дарвина», чем в Христа. Подобно вирусу из уст в уста передается подхваченное Карлом Марксом глумливое изречение о том, что «религия — опиум для народа», способ одурачивания и успокоения непросвещенных масс…
Как тяжело, как невыносимо горько звучали слова псалма для тех, кто всем разумением своим держался Православия, кто всем сердцем был предан Иисусу Христу:
«Сказал безумец в сердце своем: «нет Бога».
Они развратились, совершили гнусные дела; нет делающего добро.
Господь с небес призрел на сынов человеческих,
чтобы видеть, есть ли разумеющий, ищущий Бога.
Все уклонились, сделались равно непотребными;
нет делающего добро, нет ни одного…»
Жизнь человеческая подобна еле теплимому огоньку: малейшего дуновения порой достаточно, чтобы погасить пламя, неловкого движения хватит, чтобы мерцающая звёздочка захлебнулась сама собой. Но если пламя зажжено от сошедшего с небес чудотворного огня, то никакие житейские бури его не задуют, никакие мировые шторма не зальют.
Избранники приходят в этот мир не по своему хотению, не ради того, чтобы выбирать или устраивать свою судьбу.
Они рождаются и проживают свой век, неся на плечах крест, незримый для остальных.
Они живут так, чтобы каждым деянием или помыслом принадлежать Господу и даже собственными немощами и скорбями приносить в мир Его волю.
Каждое их дыхание — тест для мира, каждая молитва — экзамен, каждая смерть — его переоценка.
Матрона не была желанным ребенком. Ещё до рождения её небогатые родители, крестьяне Никоновы, уже обременённые тремя чадами, воспринимали своё нерождённое дитя как «лишний рот» и подумывали пристроить младенца расти за «Христа ради» или за казенный счёт.
Так бы и отдана была Матронушка в детский приют, а потом в богадельню, как бы не приснился её матери дивный сон: слепая белая птица с человеческим ликом, слетев с небес, присела на её правую руку. Странная вестница выбрала десницу намеренно, потому что ею полагает на себя человек крестное знамение…
Проснулась мать в священном ужасе: «Может вовсе и не птица, а херувим, посланник рая, чьё имя переводится как милующий? Не Спаситель ли сказал: «Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут…»
Знает бедняк, что тяжело быть милостивым, когда у тебя голодные дети мал мала меньше… Но ещё тяжелее человеку верующему бросить вызов словам Христовым, восстать против небесного знамения, противопоставить себя херувиму…
Дитя родилось 22 ноября, сразу после великого праздника всех Небесных Сил бесплотных — Собора архангела Михаила, в день святой Матроны Константинопольской.
Девочка была чудной, словно не от мира сего: крошечной и невесомой, как птичка. Глаз не было вовсе, словно истаяли они от невыносимого для земного зрения горнего света… Тогда и мать, и отец слепорожденной девочки всерьёз восприняли сон, рассудив, что дитя и правда избранно Богом.
Так, благодаря сновидческому знаменью и дивному совпадению рождения дочери с церковным чествованием Сил бесплотных, осталось дитя жить в семье. Благодаря вмешательству Сил Небесных была принята Матрона родителями, как некогда после явления ангела праведному Иосифу был принят и Сам Спаситель…
Девочку крестили в сторожке: храм был закрыт на ремонт. Вперед пропустили ребеночка из семьи зажиточной, чьи родители, вероятно, побрезговали идти после убогонькой…
Стоило священнику погрузить ребенка в купель, как явилось первое чудо: столп легкого пара поднялся над водой и благоухание тут же наполнило сторожку. Потрясенный священнослужитель тут же сказал: «Я много крестил, но такое вижу в первый раз, и этот младенец будет свят». И тут же добавил: «Если девочка что–то попросит, вы обязательно обратитесь прямо ко мне, идите и говорите прямо, что нужно…» Впервые без сомнения и сожалений обрадовались родители, что оставили девочку в семье: слепенькая, маленькая, как только душа держится в чахлом тельце, а тут такая честь от уважаемого человека! Воистину диво дивное: сам отец Василий от крещения почтил дитя!
На груди у Матроны — не то нарост, не то родимое пятно в виде креста… И захочет кто снять, отнять от Христа, да не сможет: избранная и призванная Им, родная Ему ещё до рождения. Так сбылось в Матрониной судьбе слово Господне о Своих избранных: «Прежде нежели Я образовал тебя во чреве, Я познал тебя, и прежде нежели ты вышел из утробы, Я освятил тебя: пророком для народов поставил тебя… ко всем, к кому пошлю тебя, пойдешь, и все, что повелю тебе, скажешь…»
Но не открыл Господь ни им, ни иерархам церкви, ни князьям, ни вельможам, ни умудрённым, ни прославленным — никому во всей погружающейся в смуту Российской империи не открыл, что появилась на свет святая Матрона всея Руси, которой было уготовлено Господом в самые страшные и безбожные дни принести невиданную доселе святость и неописуемую благодать в Москву, чтобы она воистину стала Третьим Римом.
Глава 4. Люди злые и люди добрые
Редко кто из почитателей Матроны задумывался над смыслом, которое несет в себе имя её родового села — Себино. Между тем в жизни святой нет ничего случайного и даже самая малая деталь исполнена глубокого смысла.
В названии затерявшегося на карте крошечного села Тульской губернии, расположившегося близ легендарного Куликова поля, мы услышим созвучие голосов всемирных, характеризующих традицию и историю христианского мира, найдем и сочетание родных, исконно русских, смыслов и образов.
Имя святого мученика Себастьяна (Севастиана), происходит от греческого слова «sebactos», что значит священный и почитаемый; древнерусским словом «себьи» называют деревянные крюки для укрепы на дне моря сетей.
Этимология имени села приобретает в жизни святой сакральное значение: на протяжений всей жизни Матроны будут соседствовать непрестанное мученичество и гонения за веру вкупе с апостольской «ловлей человеков» из бушующих пучин адовых.
Сызмальства постигала Матронушка добро и зло человеческое, не умозрительно, по сказкам да книжкам, а на непосредственном отношении к себе.
«Богом обиженная, природой обделенная, калека несчастная…» — так не стесняясь говорили, ещё больше думали про себя окружавшие её близкие люди. Не жаловали Матрону и старшие братья, каждым куском оговаривали: «Зачем зря кормить убогую? Какой от неё прок? Кому нужна такая уродина?»
Не нужна была Матронушка миру раньше, не нужна была бы и теперь. Сегодня, вооруженные техническими средствами, её и вовсе бы не допустили появиться на свет, «милосердно» посоветовав родителям превентивно избавиться от ребенка с врожденной патологией…
Всем известно, как бессердечны бывают дети, выбирая себе на потеху стрекоз или лягушек, с какой бессовестной жестокостью разоряют птичьи гнезда или топят в воде мышат, с каким азартом истязают безответных и беззащитных сверстников.
Вполне вкусила от детской злобы и маленькая Матрона, которую дети ради забавы хлестали крапивой, чтобы прорекла слепая, указала на своего мучителя. Или сталкивали дитя в яму, хоронили заживо, чтобы посмотреть, как слепая выбираться станет и найдет ли дорогу домой…
В этих, казалось бы, незначительных штрихах, проявилась вся ненависть и чужеродность хищного мира к кротким и незлобивым избранникам Божьим, что маленькая Матронушка, сама не ведая того, уподобилась Господу Христу:
«Люди, державшие Иисуса, ругались над Ним и били Его; и, закрыв Его, ударяли Его по лицу и спрашивали Его: прореки, кто ударил Тебя?»
Насмешки и унижения преследовали святую Матрону на протяжении всей многотрудной жизни: одни потешались над немощами и жизнью на «птичьих правах». Другие, худшие первых, над её служением «не по чину», над пророчествами и чудесами, что творила силой Божьей в утешение людям.
Одни доносили и гнали за незаконное проживание без прописки, за то, что инвалид, а не проживает в интернате или на попечении у близких, за то, что не имеет официального признания, что мешает строить счастливое безбожное будущее, распространяя среди несознательного элемента «поповские пережитки» и суеверия.
