3. Безвозмездность творения
Свободное изволение Триединого дать существование тварям само по себе обладает логикой дара: существуя, тварь не может не испытывать удивления как адресат совершенно безвозмездного дара ее Творца. Если учесть, что акт творения осуществляет предустановленный план Отца, то понятен чарующий смысл безвозмездности подобной божественной инициативы.
а) Творение и призвание к богосыновству
Божественный замысел совпадает с воплощением предвечного Сына и миссией Духа Святого, имея своим содержанием сообщение не божественной жизни вообще, но богосыновства: основой выполнения Иисусом Христом миссии Посланника (ср. a)po/stoloj в Евр 3, 1) служит Его сыновняя связь с Отцом (ср. Ин 5, 19–47). Результат этой миссии – возможность участия человека в этом сыновстве[312].
И поскольку акт творения, раскрываемый в посредничестве Иисуса Христа, несет в себе не только дар бытия, но и призыв к богосыновству, то безвозмездность творческой инициативы Бога выступает здесь во всей своей полноте.
Очень важно, в частности для этой темы, верное понимание смысла, в котором употребляется здесь слово безвозмездность. Нельзя забывать, что оно немедленно влечет за собой тему благодати. В своем глубочайшем смысле благодать означает, что христианское спасение предлагается в качестве чистейшего дара. Действуя самостоятельно, человек не способен ни получить, ни завоевать спасение: он может только принять его в дар.
Прежде чем мы остановимся на этом подробнее, отметим сразу же, что утверждение о значении безвозмездности Творения никоим образом не мешает верному пониманию христианского спасения. Действительно, признать в Творении, исходя из посредничества Иисуса Христа, волю Троицы создать людей, для призвания их стать сыновьями Божиими по усыновлению[313], не значит подвергнуть сомнению различие между тварной природой человека и содержанием этого призвания, на которое у тварей (сыновей в Сыне) не может быть никаких претензий. Речь идет о том, что свободное изволение Троицы не является чем-то внешним для предназначения твари именно потому, что, согласно божественному замыслу, совпадает с творческим актом, устанавливающим причинно-следственный и временной порядок. Более того, будучи абсолютно несводимо к чему-либо, это изволение представляет собой единственно возможный ключ к верному пониманию предназначения человека.
Введение темы благодати позволяет с самого начала указать на ясную связь между свободной божественной творческой инициативой и призванием человека стать по благодати сопричастником тринитарной жизни[314].
Аспект безвозмездности творческого акта Бога должен быть сразу же положительно уточнен, на основе содержания спасительной божественной инициативы, исключающей какие бы то ни было претензии или права со стороны человека: приход Христа в человеческую историю есть исключительно дар щедрости Отца.
б) Безвозмездность и сверхприродность
Понятие безвозмездности, понимаемое в указанном только что смысле, может быть далее уточнено как сверхприродность[315]. Это относящееся к творению свойство свидетельствует, что содержание дара, предложенного человеку, совершенно превосходит его реальность, но в то же время при своей исключительности абсолютно соответствует глубочайшей структуре его бытия.
Понятие сверхприродность проливает свет на то, что сотворение человека для его соучастия в тринитарной жизни есть абсолютно не выводимый из человеческого существования акт и только принятие этого дара позволяет человеку стать поистине самим собой.
При размышлении о предустановленном плане Божием в аспекте спасения человека сверхприродность позволяет понять место, занимаемое в этом плане человеком, и ту связь, которую последний призван установить с божественной инициативой.
Всеохватывающий характер замысла Троицы не преобладает над человеком и не является для него внешним, но есть единственный путь, на котором он может встретиться с истиной своего существования и адекватным образом исполнить свое предназначение.
При внимательном рассмотрении видно, что свойство сверхприродности объясняет изначальную загадочность существования человека. При движении «снизу» становится понятно, что человек есть, но не имеет в себе основания собственного бытия. Свободная творческая инициатива Троицы обнаруживает себя в качестве такого основания, которое, совершенно превосходя природу человека, может быть определено как сверхприродное. Тем самым человек способен обрести истину о самом себе и найти решение своей загадки, не теряя при этом собственной драматической природы. Тесная связь между безвозмездностью и сверхприродностью предохраняет сверхприродное от чисто внешнего понимания.
в) Творение и избрание
Введенное понятие безвозмездности предоставляет возможность для двух важных разъяснений.
Во-первых, человек обнаруживает, что он полностью определен тем, что является адресатом Божиего дара: в этом смысле безвозмездное избрание сыном в Сыне не добавляется внешним образом к уже установившемуся человеческому субъекту, но, в конечном итоге выражает достаточное основание его бытия[316]. Здесь мы говорим о творении и избрании, желая особенно подчеркнуть, что призвание к богосыновству, будучи чистейшим даром божественной воли, находится у истока самого человеческого существования, происходящего от свободной инициативы Троицы: так в общих чертах можно выразить антропологическое значение глубокого единства между актом Творения и Заветом, а значит лучше выявить смысл откровения об основаниях творческого действия Триединого Бога[317]. Тем самым каждый человек существует потому, что именно он желанен Богу.
Во-вторых, если считать, что человек создан, чтобы быть безвозмездно избранным, то понятно, что он может соотноситься с божественным даром, вызвавшим его существование, только через свободное принятие инициативы некого предшествующего ему Иного: всеобщее предназначение спасительной божественной воли, открытое во Христе, прямо или косвенно затрагивает каждого человека и делает возможной саму его свободу[318]. В этой перспективе связь между творением и избранием позволяет с самого начала учитывать изначально драматическую форму человеческого существования.
Это изначальное избрание требует, чтобы каждый человек в объективной реальности своей личной истории свободно принял божественную инициативу, выражающуюся через дар благодати, обретаемый в христианской икономии посредством таинственной сопричастности искуплению, совершенному Христом: только так это избрание, совершенное Богом безвозмездно раз и навсегда ради каждого человека, осуществляется как встреча божественной и человеческой свободы.
Тогда становится ясно, что смысл употребляемого здесь понятия избрание имеет свою точную аналогическую интонацию. Вместе с тем понятно, что хотя само по себе и допустимо утверждать, что Бог мог и не желать для людей участия в богосыновстве Своего Сына Иисуса Христа[319] (свобода творения!), следует признать существование миропорядка, явленного через Откровение Божиим планом.
г) Свобода и безвозмездность
Таким образом, допустимо наряду с более традиционной для католического богословия темой свободы, рассматривать и тему безвозмездности.
Оба эти понятия проясняют друг друга: свобода позволяет понять, что Бог не нуждался в сотворении этого мира, где люди изначально призваны к участию в божественной жизни, а безвозмездность открывает сокровенную сердцевину свободной инициативы Бога. Последняя не только свободно творит, но и вызывает к жизни существа, которые бы знали и любили Бога: Творение объяснимо только, исходя из совершенно свободной божественной воли вызвать к существованию ad extra сыновей в Сыне[320].
Совместное рассмотрение свободы и безвозмездности дает возможность выразить в богословских понятиях то, что в акте творения Триединого Бога решение сообщить ad extra Свою жизнь содержит в себе свободу человека как адресата божественного действия. Бог, творя, призывает человека быть причастником самой Его жизни. Другими словами, после свободного изволения творить в божественном плане не было какого-то момента установления домостроительства благодати, но Триединый Бог свободно определил это домостроительство в самом акте творения. Оно абсолютно безвозмездно, но в то же время установлено в истории раз и навсегда.
