Наконец, Старец взял в руки камень и швырнул его в пропасть, говоря диаволу: «Ну ладно, так уж и быть, я успокою твой помысел». Диавол, потерпев неудачу сбросить Старца в пропасть, сказал ему, якобы с восхищением: «Вот это да, такого ответа мне не дал даже Христос! Ты ответил лучше». — «Христос — это Бог, — сказал Старец. — Он не такой, как я, клоун.Иди за мною, сатана».
Так, имея в себе Божественную Благодать, Старец избежал первого искушения — броситься в пропасть и разбиться о скалы. Кроме этого, он избежал и более глубокой пропасти — гордыни — не приняв диавольской похвалы, которая побуждала его возомнить себя выше Христа.
* * *
У себя в аскетирии Старец имел старый будильник, который надо было покачать, для того чтобы он ходил. Однажды, когда Старец по привычке раскачивал будильник, желая дать ему ход, лукавый стал внушать ему следующие помыслы: «Если бы ты был женат, то сейчас укачивал так своего малыша». О таких вещах Старец не думал никогда в жизни — даже будучи мирянином. Его реакция была молниеносной. Без задержки, он со всей силы запустил будильником в скалу напротив, находившуюся метрах в трех от него. Будильник должен был разлететься на мелкие кусочки, но, не долетев до скалы сантиметров десять, он вдруг резко остановился, медленно опустился вниз, ровно встал и затикал: тик-так, тик-так... «Ах ты, диавол!» — воскликнул Старец, видя в этом бесовскую энергию. Он взял камень и прихлопнул будильник сверху.
Самым замечательным в этом событии была немедленная реакция пустынника на диавольское искушение. Он ничуть не замедлил в приражении помысла, не стал с ним собеседовать, не стал ему отвечать, но воспротивился молниеносно.
* * *
Старец рассказывал и следующее: «Однажды ночью я спускался по тропинке, на которой были ступеньки. Моя зажигалка барахлила. Я щелкал ей, стараясь разглядеть, куда мне ступать. Вдруг я вижу перед собой руку, держащую светильник, который освещал и тропинку и всю местность вокруг. Я тут же закрыл глаза, отвернулся от этого света и сказал диаволу: "Не нужен мне твой свет"». Старец сказал так, потому что знал: тот, кто дает ему такой ложный свет, — это диавол.
«Живя на Синае, — рассказывал Старец — я дружил с двумя куропатками. Это время было для меня временем расстройств и огорчений. Птицы прилетали посидеть со мной за компанию и меня утешить. Куда бы я ни шел, они — слыша мои шаги — прилетали и садились рядом. Когда я вырезал иконки, они усаживались мне на плечи. Однажды целую неделю я болел и не выходил из кельи. Выздоровев, я по обыкновению поднялся на вершину холма и стал звать птиц, чтобы их покормить. Птицы не появились. Я оставил им корм и ушел. На следующий день, когда я поднимался на вершину холма, птицы вылетели навстречу и стали летать вокруг меня, радостно хлопая крыльями. Корм они оставили нетронутым. Но, увидев меня, они его съели.
Дикие животные — это очень любочестные создания. У диких животных я нашел больше любочестия, чем у многих людей. Лучше дружить с животными, чем с людьми мира сего. Если — после Бога — ты хочешь иметь истинного друга, то подружись со Святыми. Если же у тебя нет друзей Святых, то дружи с дикими животными».
* * *
Также Старец рассказывал: «Однажды я сварил в консервной банке немного рисовой каши. На следующий день, очищая банку, я бросал засохшие кусочки риса мышам. После этого каждый раз, когда я вырезал иконы и из-под резца вылетали стружки, мышки, видя падающие кусочки дерева и принимая их за рис, собирались вокруг меня. Если мы живем правильной жизнью, то рядом с нами умиротворяются даже дикие животные».
Бесстрастие святых Иоакима и Анны
Будучи на синае, Старец пережил в Святом Духе сверхъестественное событие: ему было дано постигнуть целомудренную и освященную связь святых богоотцов Иоакима и Анны, от которых была зачата и рождена Пресвятая Богородица. Старец был извещен, что «святые Иоаким и Анна были совершенно духовными людьми, без всякого мирского мудрования. Такой бесстрастнейшей супружеской пары, как они, никогда не было. Сначала наедине они помолились со слезами Богу о том, чтобы он даровал им дитя, а потом сошлись как муж и жена — по послушанию Богу, а не по плотской похоти. Поскольку зачатие Пресвятой Богородицы было без наслаждения, Она была Всечистой. Конечно, Она не была освобождена от первородного греха, как прельщенно думают паписты, потому что Она была зачата естественным образом, то есть не бессеменно. Но Ее зачатие произошло совершенно бесстрастно, именно таким образом, как Бог хотел, чтобы рождались люди».
В другой раз в беседе Старец снова говорил об этих истинах и подчеркивал их значение. Видя, что один из собеседников ему не доверяет, Старец приподнялся и решительно сказал: «Я пережил это событие!» Он хотел ясно дать понять, что то, о чем он говорил, — не просто его собственные благоговейные помыслы, но — Божественное Откровение.
В келье Святых сорока Мучеников
Во время Святой Пятидесятницы Старец вместе с другими отцами пошел служить Литургию в келью Святых сорока Мучеников. С собой они взяли много красных пасхальных яиц. После Божественной Литургии к келье подошли бедуины, и монахи стали раздавать им пасхальные яйца. Яиц было сорок и бедуинов, которые пришли к келье сорока Мучеников, тоже оказалось ровно сорок.
Однажды Старец почувствовал особое теплое чувство, необъяснимое утешение и очень сильную любовь к Пресвятой Богородице. Он удивился, не зная, что это значит и почему его посетило такое утешение, — и записал дату этого события[69]. Позже он узнал, что в тот самый день скончалась его мать, которую он любил чрезвычайно, но оставил ради любви ко Христу и к Пресвятой Богородице. Этим утешением Матерь Божия словно говорила Старцу: «Не расстраивайся, твоя Мать — это Я». Божия Матерь, если можно так выразиться, усыновила Старца с того времени, как он стал монахом. Кроме этого, Старец удостоился неоднократно видеть Пресвятую Богородицу, беседовать с Ней и даже принимать пищу из Ее Пречистых рук.
Старец и два других Синайских отца поднялись на вершину святой Екатерины, чтобы отслужить там Божественную Литургию. После Литургии отцы начали спускаться вниз, а Старец подошел к скале, на которой когда-то написал свое имя богохульный писатель Казандзакис[70]. Зубилом Старец сбил с камня имя этого известного безбожника. Он считал неприличным, чтобы паломники видели на святой вершине Синайской Горы имя этого богохульника — «скверну безбожия на месте святе»[71].
Один из спускавшихся отцов — родом с Крита — услышав, как Старец бьет зубилом по скале, подумал, что он поправляет камни на тропе и стал его торопить: «Эй, отец Паисий! Оставь ты эту тропинку! Пойдем вниз». Старец с улыбкой ответил ему: «Что могу — то делаю, батюшка...»
Испытывая отвращение к Казандзакису из-за его безбожия и богохульств, Старец не желал ни видеть, ни слышать его имени.
Недопущение до причастия и божественное утешение
В один из воскресных дней Старец увидел из своей кельи, как на Святую Вершину поднимаются паломники. Заметив среди них священников и поняв, что будет служиться Божественная литургия, Старец пошел вслед за ними. На вершине он поисповедовался священнику в том, что накануне, то есть в субботу, он «не постился» — а именно, добавил себе в пищу ложку растительного масла, не зная о том, что на вершине будут служить Литургию. Притом, что всю предшествовавшую неделю Старец провел в сухоядении и масла не вкушал, священник не разрешил ему причащаться. Старец смиренно послушался и не стал подходить к Святой Чаше, однако почувствовал такое утешение и Благодать, словно причастился.
Невидимая брань и невыразимые состояния
В письме с Синая от 1 марта 1964 года Старец пишет: «Бес часто тревожит меня, несмотря на то что я довел свою плоть до изнеможения. Благодарю Матерь Божию за то, что Она не гнушается мной, но всегда мне помогает.
Всеблагий Бог попускает искушения для того, чтобы мы подъяли подвиг — после которого будем увенчаны неувядаемым победным венцом. Несколько дней назад в исихастирии диавол сильно волновал меня. Эта брань продолжалась почти неделю, как раз в то время, когда я готовился причаститься на Божественной Литургии, которая должна была совершаться на Святой Вершине. Благодарю Благого Бога за то, что Он меня сохранил — брань была такой сильной... После этой борьбы Благий Бог — поскольку Он меня уберег — удостоил меня причаститься на Святой Вершине. Весь тот день после Причастия я испытывал такую радость, что не могу описать. Я рассыпался в прах от великой любви Божией и чувствовал Его присутствие близ себя. Поэтому враг диавол и вел против меня такую напряженную брань — желая лишить меня этого духовного радования, которое дало мне силы на долгое время...»
