11
Даже если субъект говорит, что называется, «в сторону», он все равно обращается к тому Другому с большой буквы, концепция которого сложилась у нас уже после того, как настоящий текст был написан. Это обстоятельство требует некоторого epochè в употреблении термина «интерсубъективность», которым мы пользуемся и по сей день (1966).
Термины эти [allocutaire, locuteur] мы заимствуем у покойного Эдуарда Пишона, чьи указания относительно развития как нашей, так и других освещающих потемки человеческой души дисциплин, обнаруживают в нем ясновидение, объяснить которое можно лишь его занятиями в области семантики.
Эта ссылка на апории христианства предваряет другую, более строгую, ссылку на эти апории в той кульминации янсенизма, которую мы находим у Паскаля; его пари, до сих пор совершенно непонятое, заставило меня снова поднять весь этот вопрос, чтобы показать, сколь неоценимые сокровища хранит он для аналитика. На данный момент (июнь 1966 г.) результаты этого исследования не были мной обнародованы.
Слова эти принадлежат одному из наиболее заинтересованных в данной дискуссии психоаналитиков (1966).
Ср.: Gegenwunschträume, в: Traumdeutung, G.W., II, S. 155–157 и 163–164. Английский перевод: Standard Edition, IV, p. 151 и 157–158, французский перевод: изд. Alcan, p. 140 и р. 146.
Чтобы оценить итоги этих процедур, следует внимательно изучить заметки Эмиля Бореля в его книге Le Hasard (Случай), где автор показывает тривиальность «замечательных» на вид результатов, получаемых путем манипуляций над любым числом — заметки, которые я с тех пор успел достаточно популяризировать (1966).
Ср.: C.I. Oberndorf, «Unsatisfactory results of psychoanalytic therapy» — Psychoanalytic Quarterly, 19, 393–407.
., в частности: Do Като, Мориса Леенхардта, гл. IX и X.
Jules H. Massermann, «Language, behavior, and dynamic psychiatry», Inter. Journal of Psychan., 1944, 1 и 2, p. 1–8.
Афоризм Лихтенберга: «Сумасшедший, воображающий себя князем, отличается от настоящего князя тем, что первый — только князь со знаком минус, а второй — сумасшедший со знаком минус. Если их рассматривать без знаков, то они подобны друг другу». (А. 108)
Чтобы получить наглядное субъективное подтверждение этого замечания Гегеля, достаточно было во время недавней эпидемии миксоматоза увидеть на дороге слепого кролика, обратившего к заходящему солнцу пустоту незрячих глазниц, ставшую вдруг взглядом — взглядом, выражавшим воистину человеческую трагедию.
Предыдущие и последующие строки показывают, что я разумею под этим термином
Ошибка Райха, к которой мы еще вернемся, послужила причиной того, что он принял герб [armoirie] за доспехи [armure].
Ср.: Клод Леви-Стросс, «Language and the analysis of social laws», — American Anthropologist, vol. 53, N 2, April — June 1951, p. 155–163.
Последние четыре параграфа переписаны заново (1966 г.).
Два последние параграфа переписаны заново (1966 г.).
О гипотезе Галилея и часах Гюйгенса см.: Александр Койре, «An experiment in measurement», — Proceedings of American Philosophical society, vol. 97, april 1953. Два последних параграфа переписаны заново (1966 г.).
Впоследствии намеченные здесь мысли получили у нас дальнейшее развитие (1966 г.). Четыре параграфа переписаны заново.
«Sur la theorie du symbolisme», — British Journal of Psychology, IX, 2. Перепечатано в Papers on Psychoanalysis Ср.: Écrits, p. 695.
Речь идет об учении Абхинавагупты (десятый век). См. работу Д-ра Канти Чандра Пандей «Indian Esthetics», — Chowkamba Sanskrit Series, Studies, vol. II, Bénarès. 1950.
Параграф переписан заново (1966 г.).
Сказано для всякого, кто еще способен понять это, обратившись в расчете найти подтверждение теории, рассматривающей слово как «действие рядом» (почему не «действие к…»?), к переводу греческого термина parabolê у Литтре, не заметившего, что слово это сохраняет указанное им значение исключительно в силу богослужебного употребления, в котором слово «Слово» уже с 10-го века было закреплено за понятием воплощенного Логоса.
У каждого языка есть свои формы передачи, и поскольку законность подобного исследования определяется его успехом, ничто не мешает нам извлечь из него моральный урок. Рассмотрим, к примеру, изречение, послужившее эпиграфом к нашему предисловию [En particulier, il ne faudra pas oublier, que la séparation en embryologie, sociologie, clinique n'existe pas dans la nature et qu'il n'y à qu'une discipline: la neurobiologie a laquelle l'observation nous oblige d'ajouter l'épithète d'humaine en ce qui nous concerne]. В силу избыточности языковых средств стиль его покажется вам, вероятно, несколько вялым. Но стоит его от этой избыточности освободить, и смелость его будет вознаграждена заслуженным восторгом. Внемлите: «Parfaupe ouclaspa nannanbryle anaphi ologi psysoscline ixispad anlana — egnia kune n'rbiol' ôblijouter tetumaine ennouconc…». Наконец-то перед нами сообщение в чистом его виде! Поднимает голову смысл, свидетельство бытия уже слышится в нем, и наш победный ум завещает будущему свой бессмертный отпечаток.
Эдвард Гловер. «The Therapeutic Effect of Inexact Interpretation»; a Contribution to the Theory of Suggestion», — Int. J. Psy., XII, p. 4.
Роберт Флис, «Silence and Verbalization. A Supplement to the Theory of the 'Analytic Rule'», — Int. J.Psy., XXX, p. 1.
Термин эквивалентен немецкому Zwangsbefürchtung, который нужно разложение на составные компоненты, не утратив при этом его семантических ресурсов.
Два параграфа переписаны заново (1966 г.).
Термин этот относится к обычаю кельтского происхождения — сохраняющемуся в некоторых библейских сектах в Америке и по сей день, — который позволяет обрученным молодым людям или даже просто гостю и дочери хозяина дома, спать вместе в одной постели, но при условии, однако, что спят они не снимая верхней одежды. Значение слова связано с тем, что девушку в таких случаях плотно заворачивали в несколько простыней. (Об этом упоминает де Квинси; ср. также книгу Орана Младшего о подобном же обычае у секты Амишей.) Таким образом, миф о Тристане и Изольде, как и представленный этим мифом комплекс, навечно предопределяет судьбу психоаналитика, пустившегося в поиски души обреченной на обманный брак, постепенным ослаблением обусловленных инстинктами фантазмов.
Таким образом, здесь получает определение то самое, что в дальнейшем будет рассматриваться как основа переноса, а именно субъект-почитаемый-знающим (1966).
Именно таков правильный перевод этих двух терминов, которые до сих пор с достойным лучшего применения упорством переводили (на что нам уже случалось указывать) как «анализ законченный и анализ бесконечный».
Ср. Авл Геллий, Аттические ночи, II, 4: «Когда в ходе судебного процесса встает вопрос о том, кто будет представлять обвинение, и на эту роль находится двое или более претендентов, решение, которым трибунал назначает обвинителя, называется дивинацией… Словно это происходит от того, что поскольку обвинитель и обвиняемый суть лица коррелятивные и один без другого существовать не может, а при вынесении суждения, о котором идет речь, имеется в наличии только обвиняемый без обвинителя, то чтобы узнать то, о чем дело обвиняемого умалчивает, что оно оставляет еще неизвестным, т. е. обвинителя, следует прибегнуть к дивинации.»
Два параграфа переписаны заново (1966 г.).
Ляжет этот камень во главу угла или будет отвергнут, мы видим свою силу в том, что в этом пункте никогда не уступали (1966).
Форма эта называется Laksanalaksana.
Эти четыре слова, заключающие в себе нашу позднейшую формулировку повторения (1966 г.), заменяют неуместную в данном случае ссылку на «вечное возвращение» к которой, однако, и сводилось все, что мы могли тогда по этому вопросу сказать с надеждой, что нас поймут.
Начатки топологии, применяемой нами в течение последних пяти лет (1966 г.).
Следует пояснить, что речь здесь идет не о тех «дарованиях», на отсутствие которых у новичков привыкли жаловаться, а о том тоне, которого им действительно не хватает слишком часто.
