Дым из развалин башен-близнецов все еще подымался над Манхэттеном, когда Боб Боуэрс снова беседовал с кардиналом. Он сказал, что ему нравится приход в Милтоне, где он прослужил уже почти шесть лет. Лоу сказал, что в Чарльзтауне приход Св. Екатерины борется за свое выживание. Боуэрс все время служил в приходах для средних классов и богатых людей, но он мечтал служить бедным в духе Дороти Дей. Лоу тихо закрывал по несколько церквей в год там, где из-за перемен оставалось слишком мало людей, так что приход не мог свести концы с концами. «Спасите школу», – сказал ему кардинал.
– Приход идет ко дну?
– Этот приход никогда не будет закрыт, – заявил Лоу.
Кардинал вручил священнику ключи и конверт. Так Боуэрс получил свое новое назначение. Ни слова не было сказано о финансовом состоянии прихода и о том, что он должен отчислять диоцезии от своих сборов. Если приход не платил вовремя, у долгов могли нарастать проценты. Лоу простил долги нескольким бедным приходам. Боуэрс не думал о финансах. Он был полон решимости заняться первоочередными делами – стабилизировать приход и спасти школу.
Св. Екатерина Сиенская – это самый бедный из трех приходов, расположенных на территории в три квадратные мили; в других приходах большинство составляли белые. Боуэрс поселился в трехэтажном приходском доме, где было 28 комнат (включая все необходимое для пяти спален); этот дом напоминал о былых временах благополучных священников, а сейчас использовался лишь отчасти. Монахини, которые некогда бесплатно преподавали, исчезли, в школе осталось около 120 учащихся, большинство из них белые. Изучив ситуацию, Боуэрс узнал, что около семидесяти пяти детей из прихода ходят в приходскую школу за пределами Чарльзтауна. Семьи иммигрантов из Доминиканской республики и Пуэрто-Рико, составлявшие треть его прихода, были слишком бедны, чтобы платить за обучение, однако из-за ее репутации школа отталкивала белое население.
В этой церкви сменилось несколько священников. «Одного арестовали за то, что он избил домработницу в прошлом приходе, – вспоминал Боуэрс. – Другой был таким глубоким интровертом, что не мог даже разжечь огонь. Мне досталось гиблое место, – и с улыбкой добавлял: – Именно о таком я мечтал». На воскресные службы приходили самые разные люди. Около трети из них были старыми ирландцами, предки которых жили здесь много поколений, еще треть говорила по-испански и в основном состояла из бедняков, кроме того, там были зажиточные люди, такие как Питер Борре, жившие на перестроенной верфи.
Мир пошатнулся 6 января 2002 года, в день Богоявления, когда группа расследования Globe, возглавляемая Уолтером В. Робинсоном, начала публиковать материалы о том, как Лоу и подчиненные ему епископы на протяжении последних шестнадцати лет перемещали священников, совершивших сексуальные преступления против детей. Эти статьи были как гром среди ясного неба для Боуэрса и пастырей Бостона и его окрестностей, которые, как и миряне, кипели негодованием против Лоу и его подручных.
Многие священники были этим подавлены; после каждой новой публикации они все больше испытывали стыд, становясь перед алтарем. Лоу приносил публичные извинения. Но адвокаты пострадавших вместе с Globe копали все глубже, так что в СМИ имя кардинала Лоу стали связывать с жертвами преступлений. Подобно воинам на холме в «Макбете», жертвы выходили вперед и призывали Лоу к ответу.
Один из пострадавших, Артур Остин, ежедневно приходил к собору и стоял около него, как еврей у Стены Плача, так что он стал сенсацией для СМИ, которые задавали вопросы о том, не скрывают ли епископы и каких-то еще священников. 4 марта Лоу попал на обложку журнала Newsweek с подзаголовком «80 священников Бостона обвиняются в сексуальных преступлениях против детей – новая охота на души в Америке». В эти холодные дни Артур Остин, стоявший у собора Св. Креста, говорил: «Я чувствовал себя Сизифом – меня наказывали не за плохое поведение, но за то, что я говорил правду»[175].
Католический мир Бостона переживал смертные муки. Во время мессы отец Боуэрс замечал, что язык тела прихожан передает тревогу, а их каменные лица показывают, что они чувствуют себя преданными. В начале одной воскресной проповеди он сказал, что ему нужно послушать их. И люди заговорили: они выражали ярость против кардинала и епископов, которые посылают преступников в новые места, где у них будут новые жертвы. «Это мерзавец Бернард Лоу!» – воскликнул один мужчина. Окружающие сказали: «Тс-сс!» Но Боуэрс его не останавливал.
В СМИ заговорили об отставке Лоу, кардинал был в замешательстве.
В конце апреля Лоу отправился в Рим встретиться с папой Иоанном Павлом и семерыми другими кардиналами США, поскольку скандал уже упоминался в заголовках газет всего мира. Множество журналистов собралось в Ватикане. Боуэрс следил за событиями с помощью Globe и теленовостей.
Иоанн Павел страдал от паркинсонизма. Его лицо было отечным, тело скрюченным, он плохо говорил – когда-то он был крепким папой с харизматическим даром, а сейчас как бы воплощал в себе слабость и изолированность структур управления церкви. Дрожащим голосом он зачитал статью в газете и сказал, что эти сексуальные преступления – «вопиющий грех в глазах Божиих». Но он здесь же стал оправдывать епископов, заговорив о «нехватке общих знаний, а также порой неверных советах специалистов по клинической психологии, из-за чего епископы принимали неверные решения», – во всем виноваты специалисты. Церковь стремится «найти более надежные критерии», продолжал он, а пока им не следует забывать о «силе христианского обращения… о радикальном решении оставить грех и повернуться к Богу» – выразив этими словами надежду на исправление некоторых священников, совершивших сексуальные преступления.
Папа не понял сути дела, решил Питер Борре, наблюдавший за этим по телевизору.
Он думал о том, есть ли у кого-то план действий.
«Люди должны знать, что среди священников и монашествующих нет места тем, кто причиняет вред юным людям», – заявил Иоанн Павел.
Но как это сочетается со словами о «силе христианского обращения»[176]? Будут ли педерасты лишены сана? Как суды Ватикана намерены в данном случае осуществлять справедливость?
Кардиналы в критическом положении
Живущие в ином мире, чем Боуэрс и бесчисленные священники Бостона, кардиналы и члены Курии, близкие к папе, удалились для проведения тайного совещания. О Лоу говорить перестали. Борре качал головой. Если Лоу не удастся оправдаться перед Ватиканом, с ним все кончено. Вся эта история напоминала ему Уотергейтский скандал.
23 апреля 2002 года на дневном закрытом собрании в Дворце Апостолов под роскошными фресками Болонской залы Лоу приносил извинения папе с его внутренним кругом и своим собратьям кардиналам. До этого газета Los Angeles Times приводила слова анонимного кардинала о том, что Лоу должен подать прошение об отставке. Репортер Ларри Стеммер смог поговорить с Рожером Махони, кардиналом Лос-Анджелеса, после чего интересующиеся сделали вывод, что этот высокий долговязый иерарх, который служил мессу на похоронах Френка Синатры, убедив его ранее исповедаться, не признает Лоу достойным оставаться в рядах князей церкви[177].
Кардинал Дарио Кастрилльон Ойос выразил иное мнение. Этот уроженец Колумбии, замечательный лингвист, излучающий доверие, спал на постели папы Пия XII[178]. Кастрилльон был префектом Конгрегации по делам духовенства и носил в себе классический латинский дух авторитаризма – был религиозной версией caudillo, диктатора. Он проклинал СМИ за их антикатолические выпады. На пресс-конференции за несколько недель до встречи кардиналов Кастрилльон изумил журналистов, заявив, что данный кризис коренится в «пансексуализме и сексуальной распущенности», которыми пропитана американская культура[179].
В 1992 году отец Роберт Трупия, которого обвинили в сексуальных преступлениях относительно подростков, вступил в борьбу с епископом Таксона. Специалист по каноническому праву, Трупия подал прошение в Конгрегацию духовенства, где он утверждал, что расследование под руководством епископа Мануэля Морено основывалось на предвзятом мнении епископа. Трупия написал Морено письмо, в котором он говорил, что уже «не отвечает за себя», и грозил рассказать публике о том, что он вступал в половую связь с покойным епископом и что они двое вместе с третьим священником совершали половой акт с тинейджером-наркоманом. Трупия, которому тогда было сорок два года, просил в обмен на свое молчание отправить его на пенсию с хорошей характеристикой. Морено предложил ему лечь в психиатрический госпиталь. Предшественник Кастрилльона смягчил приказ епископа, предоставив священнику оплачиваемый отпуск. Трупия обратился в Апостольскую сигнатуру, ватиканский аналог Верховного суда. Морено нанял церковного адвоката в Риме, чтобы тот защищал его позицию. Новый префект Конгрегации духовенства (сам специалист по каноническому праву) показал свою власть, обратившись 13 декабря 1996 года с письмом к Морено, где он потребовал «найти «разумное решение» для этой проблемы»[180].
