Мы настоятельно призываем Ваше Преосвященство начать осмысленные переговоры с монсеньором Трупией о предложенных им условиях решения проблемы. При этом мы также рекомендуем Вашему Преосвященству… чтобы требование о возмещении убытков не предъявлялось снова в будущем в результате каких-либо новых решений.
Морено написал Кастрилльону: «Как мы полагаем [позиция Трупии], наносит ущерб верующим, а также его «жертвам» прошлого… мы не можем предоставить монсеньору Трупии «свободу», поскольку не знаем, будет ли он относиться к священству с должным уважением и верностью». 31 октября 1997 года Кастрилльон пишет ответ: «Касательно ущерба, нанесенного незаконным указом, Конгрегация считает, что за это несет ответственность Ваше Преосвященство со 2 июня 1996 и далее. Предпочтительнее было бы… разрешить эту проблему беспристрастно», – эти слова подразумевают, что Морено должен сделать так, чтобы Трупия вышел на пенсию с хорошей характеристикой. Кастрилльон также выразил желание, чтобы Морено оплатил расходы Трупии на судебный процесс и посоветовал использовать его как консультанта по вопросам канонического права! Ответное письмо к Кастрилльону епископа Морено отражает понятное чувство разочарования:
«На прошлой неделе я поставил Конгрегацию в известность о том, что мы подали судебный иск относительно действий монсеньора Трупии в середине 1970-х относительно алтарника, тогда несовершеннолетнего. Речь здесь идет о вполне серьезном, а не воображаемом риске.
Я нахожусь в недоумении относительно указаний Конгрегации о компенсации ущерба. Я выплачивал монсеньору Трупии заработную плату в полном объеме и оплачивал страховку машины, о чем Конгрегации хорошо известно. Мне не сообщили никаких подробностей, так что я даже не смогу оправдываться в случае обвинения в причиненном ущербе.
Монсеньор Трупия покинул свой пост и не имеет права туда возвращаться.
Я с глубоким уважением отношусь к деятельности Конгрегации по делам духовенства, тем не менее, для решения этого вопроса я был вынужден обратиться в Сигнатуру».
«Когда я увидел эти документы, – вспоминает адвокат из Таксона Лайн Кедиган, который вел дела нескольких жертв Трупии, – я подумал: это же просто золотая жила! Знаю, это звучит ужасно, но здесь в тесных рамках клерикального мира Морено изо всех сил пытался предотвратить скандал, а Кастрилльон продемонстрировал всю глубину испорченности»[181]. Трупия покинул Таксон с условием, что он будет ежемесячно получать чек на $1475, и нашел себе жилье в окрестностях Вашингтона. Он стал консультантом по каноническому праву диоцезии Монтерея в Калифорнии – пока жизнь ему не отравил судебный иск в Аризоне. Потрясая письмом Кастрилльона как пресловутым дымящимся ружьем, Кедиган потребовал от Трупии выплатить $14 миллионов компенсации его жертвам. Когда наконец Ватикан в 2004 году лишил Трупию сана, диоцезия Таксона, сославшись на 11-ю главу Кодекса, попросила о защите от банкротства на фоне исков тридцати трех других жертв сексуальных преступлений, по большей части совершенных другим священником. В итоге диоцезия выплатила нужную сумму в $22 миллиона[182].
В день встречи по неотложному делу в Ватикане в 2002 году кардиналы, вероятнее всего, не знали о том, как Кастрилльон потерпел фиаско в деле Трупии (статья Майкла Резендея о Трупии в Boston Globe вышла несколько месяцев спустя). Но итальянцы, собранные на совещании, понимали, что американцы несут большие финансовые потери. Пока кардиналы обсуждали вопрос о том, что они поведают внешнему миру после совещания, Кастрилльон коснулся реальной темы: надо выразить свое несогласие. Он вместе с генуэзским архиепископом Тарчизио Бертоне – бывшим специалистом по каноническому праву Конгрегации Доктрины Веры при кардинале Йозефе Ратцингере – настаивал на том, что надлежит сделать заявление о «сомнительных поступках пастырей». Священники, не придерживающиеся учения церкви, способствовали созданию атмосферы вседозволенности среди священства. Эти люди даже не задумались о мотивации епископов, покрывающих педофилов.
Еще один член Курии поддержал Кастрилльона и Бертоне: это был кардинал Джеймс Френсис Стеффорд, бывший архиепископ Детройта. Он хотел включить в пресс-коммюнике по поводу кризиса упоминание об энциклике 1968 года о контроле рождаемости[183] – послушание учению пап стоит превыше всего. Но по международным новостным каналам показывали больного папу с дрожащим голосом, который ничего не говорил о внутренней культуре сексуальных отклонений или о том, что он возглавит соответствующее расследование. Кардиналы и архиепископы Ватикана умыли руки, переложив всю вину на низшее духовенство. Иоанн Павел, который был столь великой нравственной силой в борьбе с диктаторами и Советским Союзом, не хотел разбираться со случаями сексуальных преступлений священников в 1990-х, когда он был еще здоров. Он не поставил вопрос о том, почему культура целибата так спокойно смотрит на злодеяния, наносящие серьезный вред детям, и не спросил кардиналов, что они предлагают с этим делать, если не считать их публичных извинений.
В римской Курии преобладали итальянцы. Они смотрели на окружающий мир через прессу, описывающую положение дел Ватикана – читая Corriere della Sera, Il Giornal, еженедельник L’Espresso, La Repubblica и другие газеты и журналы. Но система законов Италии не способствовала хирургическим расследованиям, которые могли делать юристы в Америке, Ирландии, Канаде и Австралии, где соблюдались принципы британского общего права. Когда судьи отдали епископам распоряжение открыть папки с делами обвиняемых священников для адвокатов их жертв, в англоязычных СМИ появилось море сообщений о тайной сексуальной жизни духовенства. В то же время в распоряжении итальянских журналистов было крайне мало документов, так что они могли знать лишь о редких подобных случаях. Курия и кардиналы полагали, что настоящий «скандал» был порождением странных законов Америки и СМИ, враждебно относящихся к католикам.
Кардинал Йозеф Ратцингер не делился с журналистами своими мыслями о встрече кардиналов в 2002 году, как это делали другие ее участники. Он, единственный из всех кардиналов Курии, думал о необходимых мерах по решению кризиса. Когда американские епископы ранее пытались исправить положение, они сталкивались с препятствиями. В 1989 году американские епископы через канонистов попросили у Ватикана разрешения лишать сана священников, вина которых в серьезных преступлениях против детей и подростков доказана. Правом дать это разрешение обладал только папа. Иоанн Павел ответил отказом. Ранее он был кардиналом в Польше и знал, что коммунистическая полиция прослушивала телефоны священников, чтобы потом их шантажировать. Польская церковь противостояла режиму. Он видел в священстве героическую силу сопротивления, осаждаемую противниками, и это помешало ему, когда он стал папой, обратить внимание на криминальную сексуальную субкультуру среди духовенства. В то же время канонисты Ватикана видели в просьбе американских епископов вмешательство в сферу их компетенции.
«В Америке Конференция епископов пользуется машиной для расторжения браков, – сказал мне выдающийся знаток канонического права, пожелавший остаться анонимным, в Риме солнечным днем осени 2002 года. – Это постоянно критикуют в Риме ответчики на процессах аннуляции брака… Подобный опыт ведения дел с американскими епископами вызвал сопротивление, когда встал вопрос об особых действиях относительно педофилов. Мы видим, как вы обращаетесь с аннуляцией браков. Как вы будете поступать в случае педофилии?» Этому священнику вопрос казался кристально ясным. «В 1989 году, – продолжал он, – Святейший Престол хотел сказать: у вас есть для этого предписания закона. Используйте их!»[184] Он имел в виду следующее: епископы должны устраивать закрытые канонические суды над преступниками, чтобы затем послать их результаты в Ватикан для принятия окончательного решения. Церковных юристов отпугивала мысль ведения официального церковного суда, который затем должен ждать годы, чтобы получить разрешение лишить преступника сана.
Епископы также хотели, чтобы установленный канонами пятилетний срок давности в случае сексуальных преступлений против детей был продлен, чтобы они могли изгонять преступников. «Лишь после шести лет обсуждений этого вопроса – в 1994 году – Рим согласился продлить срок давности для американских епископов до десяти лет с того дня, как жертве преступления исполнится восемнадцать», – пишет Николас П. Кефарди, специалист по каноническому праву[185]. Если бы в 1989 году Иоанн Павел дал положительный ответ на просьбу епископов и если бы они пользовались полученным правом, лишая преступников сана, а не отправляя их на лечение, скандал не имел бы такого масштаба и церковь не понесла бы таких великих потерь. Вместо этого на протяжении двенадцати лет епископы рассылали папки с материалами на самых злостных преступников по различным службам и конгрегациям в Риме, таким как конгрегации по делам Духовенства и Доктрины веры, в канцелярию, занимающуюся религиозными орденами, в Секретариат Ватикана и Апостольскую Сигнатуру, то есть Верховный суд. Большинство подобных материалов в 1980-х и 1990-х годах поступало из англоязычных стран. При этом «епископы, которые желали наказать и выгнать виновных священников, не могли ничего сделать из-за бесконечных бюрократических и канонических процедур, в которых применялись вступавшие в противоречие один с другим законы и существовала неясность относительно того, в чьей компетенции находится решение вопроса», – писали позже Лори Гудстейн и Дэвид Холбфингер в New York Times[186]. Эта система порождала комические ситуации вроде той, когда Кастрилльон искал работу для педофила Трупии в сфере канонического права. В апреле 2000 года епископы англоязычных стран встретились с бюрократами Ватикана, умоляя их о помощи. В 2001 году Иоанн Павел подписал документ, в составлении которого участвовал Йозеф Ратцингер, в котором говорилось, что ответственность за решения в этой взрывоопасной сфере лежит исключительно на Ватикане[187].
