Коллектив Авторов - Contra Dei #1

Сатанизм имманентно содержит творчество и действие, что никак несовместимо с Die absolute Ordnung Бога. Повторюсь: именно поэтому сатанист стоит в оппозиции к Богу — это борьба за свою жизнь, за существование своей Личности.

В заключение следует упомянуть пантеизм и деизм. Пантеизм, собственно говоря, теизмом не является, и противостоит сатанизму не более, чем язычество. Что же касается деизма, то еще древними было сказано: de non apparentibus et non existentibus eadem est ratio.

Примечание. Разумеется, если Бог есть именно в виде ens realissimum, то получаем такой же фатализм, как при материалистическом детерминизме,[10] только вместо материалистической всеобщей причинности выступает "Божья воля". Основная антиномия данного вопроса возникает потому, что в случае бытия всесвободной сущности человек онтологически не может иметь собственной свободы (именно об этом писал Августин). Свободная воля человека при всесвободной воле Бога — это oxumoron. Ничто не происходит без воли Бога. Да, схоласты заявляют, что свободная воля человека — по воле Божией, но антиномичность такой позиции разрешена быть не может. Над этой проблемой во всей ее полноте бился, насколько мне известно, только Кант. Но разрешения так и не дал.

В общем, такой вариант религиозного восприятия Бога приводит к тому, что Кукловод разыгрывает сам перед собой спектакль по собственному проекту и не более того. Однако никаких посылок к такому грустному сценарию в действительности не наблюдается.

Немного отвлекусь от темы для профилактики стандартного непонимания. Возражение, которое я предвижу, более наглядно демонстрируется на примере моего старого афоризма:

Вселенная имморальна — в природе нет ни Добра, ни Зла. Но если кто-либо начинает утверждать, что существует некое Добро — я становлюсь на сторону Зла, противостоя ему; его поползновения нарушают гармонию Вселенной.

Я встречал возражения наподобие такого: "Так что, если я назову Добром, к примеру, познание, то ты станешь на сторону невежества?".

Подобный тезис свидетельствует исключительно о неспособности высказывающего мыслить системно, с учетом всех аспектов действительности (а часто — и о некомпетентности в соответствующих областях). Хотя еще Л. Вингенштейн писал, что "Только факты могут выражать смысл; класс имен этого делать не может.[11]", это не означает, что имена/названия не имеют никакого значения и полностью взаимозаменяемы, это значит, что именование осмысленно лишь постольку, постольку то, что именуют, имеет смысл. В самом деле, тот же Витгенштейн отмечает: "Мы создаем для себя образы фактов… Образ изображает то, что он изображает, независимо от своей истинности или ложности, через форму отображения.[12]"

Психология бессознательного однозначно показывает, что многие слова являются не просто условными идентификаторами, но к ним привязаны подсознательные ассоциации на архетипическом уровне. Восприятие архетипов человеком всегда нуминозно; а вследствие средового фактора yuch формируется со множеством фильтров, мешающих адекватному восприятию действительности, в том числе и с такими, при которых существует нечто "априорно доброе" и "априорно злое", поэтому осознанное понимание многих символов изначально искажено. В таких случаях часто происходит вытеснение, т. е. устранение неприемлемых влечений и переживаний из сознания.

Однако восприятие архетипа, символа и т. д. не обязано быть общепринятым.[13] The Watcher, № 4 (сент. 1990):

Следующее описание Дьявола, сделанное Полом Карусом, автором "Истории Дьявола", отлично характеризует природу Сатаны как ее понимают современные мыслящие сатанисты: "Дьявол — это космический бунтарь, революционер в империи тирана, оппозиция к однообразию, диссонанс во вселенской гармонии, исключение из правила, страстная жажда самовыражения, живое противоречие воле Бога, навязывающего всем определенный тип поведения; он нарушает монотонность, заполнившую бы космические сферы, если бы каждый атом в бессознательной праведности и с благочестивым повиновением рабски следовал бы предписанному курсу.

Если мы поменяем местами значения слов «стул» и «стол», то ничего в восприятии не нарушится,[14] это будет не более чем смена условного идентификатора, указателя на функцию. Но если заменить противопоставленную пару архетипических терминов, то восприятие действительности исказится. Нельзя просто поменять «Добро» на «Зло», оставив все атрибуты неизменными — не зря добро делают, а зло — творят. В подобном случае, кстати говоря, и получается дьяволопоклонничество и тому подобное выворачивание восприятия действительности наизнанку. Сатанизм же — не становление действительности с ног на голову, а отход от человеческого восприятия действительности.

Ад как идея, рожденная из Хаоса, пронизывает собой каждую из мириадов граней Его содержания, определяет центр Хаоса и пути Его развития.

Она неподвластна попыткам упрощения и применения к себе постоянных оценок, она никогда не вместится в какие-либо пределы. Познание ее возможно лишь через эмпирическое постижение ее принципов, через вмещение их в себя и преодоление собственных ограничений, — через становление ее частью.

…это иное восприятие Вселенной, свойственное нашему племени. Это путь, покрытый непроницаемой Тьмой на всех ранее существующих картах — прорыв границ, за которыми простирается территории, принадлежащие Хаосу. Это рвущаяся из Него неудержимая мощь.

Сатана — это не другой-Бог, но анти-Бог. И в психологическом плане, и в мифологическом, и в оккультном Бог влияет на Universum[15] так, что Сатане ничего не остается в действительности, кроме как противодействовать Богу.

Поэтому и неправомочен контртезис, который я решил профилактически опровергнуть: сатанисты якобы просто меняют "хорошего Бога и плохого Сатану" на "плохого Бога и хорошего Сатану". Подобная инсинуация показывает лишь некомпетентность как в психологии, так и в оккультизме.

Реальное отношение Сатаны к "божественному трону" хорошо описал в "Восстании ангелов" Анатоль Франс:

Ныне благодаря нам старый бог лишился земного владычества, и все мыслящее на земном шаре не хочет знать его или же презирает. Но какой смысл в том, чтобы люди не подчинялись Иалдаваофу, если дух его все еще живет в них, если они, подобно ему, завистливы, склонны к насилию и раздорам, алчны, враждебны искусству и красоте? Какой смысл в том, что они отвергли свирепого демиурга, раз они отказываются слушать дружественных демонов, несущих им познание истины, — Диониса, Аполлона и Муз? Что же касается нас, небесных духов, горних демонов, то мы уничтожили Иалдаваофа, нашего тирана, если победили в себе невежество и страх.

И Сатана обратился к садовнику:

— Нектарий, ты сражался вместе со мной до рождения мира. Мы были побеждены тогда, ибо мы не понимали, что победа — дух, и что в нас, и только в нас самих, должны мы побороть и уничтожить Иалдаваофа.

Не буду говорить здесь об онтологическом, космологическом и телеологическом «доказательствах» бытия божьего, о пари Паскаля, доводах Р. Декарта о существовании Бога, категорическом императиве И. Канта et cetera. Я полностью согласен со статьей Р. Хазарзара "Скептический взгляд на бытие и небытие Бога", в которой показано, что "Остается одно из двух: или закрыть глаза на метафизику и вообще не касаться теологических вопросов, чем и занимается естественная наука, или говорить о бытии или небытии Бога только на уровне гипотезы (upoqesiV) или веры (pistiV). Конечно, есть еще третий, радикальный, путь позитивизма — объявить метафизические вопросы ложными и лишенными смысла, но от этого сами метафизические вопросы не перестанут существовать."

Отношение к Богу в сатанизме вовсе не зависит от его наличия либо отсутствия. Когда-то я это выразил так: "К вопросу о существовании единого бога. Я придерживаюсь нейтральной позиции: есть ли он, нет ли его — я все равно против."

В философском плане с учетом контекста прежде всего важно представление о Боге как об Абсолюте. Для начала вспомним известное рассуждение А. Шопенгауэра ("Новые афоризмы", 96):

Слово абсолют, взятое само по себе, есть нечто совершенно бессмысленное. Ибо оно — прилагательное, т. е. обозначение предиката, а предикат должен относиться к какому-нибудь объекту. Но ведь закон основания, неоспоримый закон, гласит, что каждый объект находится в необходимой связи с каким-либо другим; предикат же — абсолютное не выражает ничего другого, кроме отрицания связи с чем бы то ни было; это противоречит всякому объекту, — следовательно, предикат этот не может быть высказан ни о каком объекте, ибо тем самым последний был бы уничтожен. Так как субъект не есть объект, т. е. он непознаваем, то ему нельзя приписывать никакого предиката, — значит, и предиката абсолютного.