1 Hempel. Texte von Qumran, с. 322.
А. Дюпон-Соммер высказал это мнение при первом знакомстве с текстом до- j кументов и последовательно изложил его во всех работах, посвященных рукописям j с побережья Мертвого моря.
3 Delcor. Contribution, с. 534.
4Burrows. DSS, с. 278, 293; Он же. ML, с. 253—257.
5 С. Plinius Secundus. Historia Naturalis, кн. V, гл. 17. Тексты, с. 399.
проявилась в раннем средневековье в движении Маздака и в других аналогичных идеологических течениях1.
Текст Устава ясно показывает, что идея равенства в современном значении этого слова была невозможной для общества, часть членов которого — жрецы и левиты — уже в силу своего происхождения имели некоторые привилегии, и где все члены были распределены в длинной цепи иерархии, число звеньев которой равнялось числу членов общества. Стоящий на одну ступень ниже был обязан повиноваться вышестоящему (1Q S VI, 26), и все поведение человека опутывалось сетью правил, регулировавших распорядок его жизни целиком. Несмотря на это, жизненный уклад секты отличался своеобразным демократизмом: важнейшие решения принимались или утверждались общим собранием членов, в котором все, кроме не прошедших испытательного срока, могли принять активное участие. Должности, в том числе и подлежащие замещению только жрецами, были выборными. Должностные лица пользовались авторитетом, но не видно, чтобы они имели материальные преимущества, и, по всей вероятности, они должны были считаться с мнением общинников. Имущество принадлежало общине в целом, каждый вступающий в нее отдавал ей все, что имел, и это считалось почетным правом, которого нельзя было достигнуть сразу. Имущество провинившегося отлучалось вместе с ним, и никто не должен был им пользоваться под страхом такого же отлучения (1Q S V, 16—17, VII, 22—
25, IX, 8—9). Подобный распорядок, помимо поддержания уважения к общинной организации, вероятно, имел целью избежать тяжб с внешним миром, к власти которого мог бы апеллировать отлученный или ренегат в случае удержания правлением его личной собственности. Говоря о том, какое важное значение в идеологии общины имела общность труда, нельзя не отметить, что само требование личного труда должно считаться знаменательным для той эпохи, когда труд был отличительным признаком раба и неимущего. В общине же каждый находил широкое применение своему труду в мастерских Хирбет-Кумрана и в его домашнем и полевом хозяйстве2. Жизнь общинника любого положения была очень нелегкой из-за регламента благочестивого поведения и ритуальной чистоты, следование которому занимало целый день и, как самое меньшее, одну треть ночи (1Q S VI, 7—8). Нарушения строгих правил общежития, даже невольные3, влекли за собой систему взысканий; заурядным среди них было лишение пищи на 1/3 (или до 1/3 ?) рациона3. Неудивительно, что не всякий мог вынести подобный режим, и случаи
1Об иранских влияниях на кумранскую общину см. Dupont-Sommer. Nouveaux aPer9us, с. 157—172. Специальная статья Куна (Kuhri) осталась нам недоступной.
2Vaux. L'archeologie, с. 39—70; Амусин. Община, с. 91—106.
3 В тексте постоянно упоминается совершение проступка по заблуждению.
3В тексте это выражено неясно: сокращался ли рацион на 1/3 или умень-"Чался в 3 раза, составляя 1/3 от нормального.
отпадения, судя по тому, как часто они упоминаются в Уставе, не были исключительными явлениями. Правда, за ними могло следовать раскаяние и новое обращение (1Q S VII, 18— 21). Трудно сказать, насколько община радела о прозелитизме, но ренегатство она во всяком случае стремилась свести на нет. Этим прежде всего объясняется строгий испытательный срок и постоянная годовая проверка. Даже десяти-годичный стаж пребывания в общине не давал гарантии против отпадения: разочарование или усталость могли взять верх и после такого срока (1Q S VII, 22—25), вызывая великий соблазн среди остальных общинников.
Догматы и вероучение секты, основанные на системе иудаизма, насколько можно их проследить по вновь открытым материалам и Дамасскому документу, подробно описаны в очерках Амусина, Барроуза, Бардтке, Аллегро, Вермеша, Лихта и др.; поэтому здесь мы на них не останавливаемся. Как бы ни был узок круг влияния кумранцев, влияние это, несомненно, существовало, и в свете его более ясно представляются истоки зарождения христианства и возникновения христианской литературы. Не следует представлять ессейство революционным движением, учитывая стремление ессеев устраниться от рядовой массы народа и осуществить свой идеал общественных отношений в узком кругу замкнутой общины. Тем не менее это учение было противоположным той идеологии, которую проповедовала верхушка тогдашнего общества. Оно было своеобразной отрицательной реакцией на политику насилия и притеснений своего народа и соседних народов, которую откровенно проводила хасмонейская династия и ее преемники и которая была заменена еще более жестокой системой эксплуатации, осуществлявшейся чужеземными завоевателями. Дальнейшая публикация найденных материалов, быть может, внесет дополнительные сведения в изучение вопроса.
Идеи Устава обнаруживают сходство с учительными произведениями раннехристианской литературы: "Пастырь Гермы", "Два пути", "Послания Варнавы"1. В одной из своих работ И. Баер целиком отождествляет общину Устава с христианской церковью Иерусалима во
II в. н. э.2 Он видит точное сходство во вступительных обрядах, в требованиях к поведению неофита, в системе управления организацией. Церемонию благословений и проклятий он считает немыслимой для иудейской среды периода II Храма . Можно возразить, что община "Нового Завета", подражавшая обществу, руководимому Моисеем, как оно описано в Пятикнижии, вполне могла осуществлять обряды благословений и проклятий на горах Гевал и Гаризим3. Эти же обряды
1Audet. Affinites litteraires; Амусин. Община, с. 211—217. 2Baer. Manual of Discipline.
3Там же, с. 14—18.
4Втор. 27:12—26; Иис. Нав. 8:33—34.
исполнялись самаритянами и в то время, и позднее. Нет ничего невероятного и в том, что литература раннего христианства сохранила точки соприкосновения с этическим учением Устава, который мог быть доступен христианской среде в греческом переводе27.
С вопросом об иранском влиянии связан в Уставе дуализм теологической теории Добра и Зла (III, 13—IV, 26). Гипотеза о прямом влиянии пересматривалась в ряде позднейших работ28. В них намечается тенденция вывести идеологию кумранцев из сферы влияния чужеродной культуры: на схему борьбы двух сил в мире могли оказать влияние "свои" кумранские апокрифы, прежде всего "Заветы 12 патриархов"29. На наш взгляд, дуалистическая мысль Устава изложена более концентрированно и четко, нежели та же идея в "Заветах": дуализм не абсолютен, Добро и Зло не являются равносильными независимыми началами — "близнецами", как их называют Гаты30. Оба начала зависят от Бога, им ограничены, и Добру предназначена конечная победа. Элементы чужого мировоззрения (зороастризма) должны были быть переработаны ради подчинения их строгому монотеизму, который исповедовали сектанты Кумрана. Переработка чужеземной идеи дала блестящий результат в виде наглядной системы разделения в мире власти Зла и власти Добра. Эта концепция разрешается оптимистически победой Добра в конечной судьбе бытия. Такая теория давала каждому возможность определить свое место в мире и от каждого требовала участия в борьбе этих двух начал. Даже пассивное уклонение от подчинения силе Зла уже вносило в человеческую деятельность элемент активности в борьбе со Злом.
По мнению некоторых исследователей, кумранцы опирались на Библию, а в ней нет представления о существовании "духов"31. Последнее утверждение кажется произвольным в свете таких текстов, как Эккл. 3:21, I Сам. 28:8—20, Иов 1:2 и при наличии обычаев заклинаний, очищений, употребления амулетов. Об общей вере в злых духов у иудеев той эпохи наглядно говорят многие эпизоды Евангелий, кн. Товита, "Молитва тpex отроков" в кн. Даниила (LXX Дан. 3:86). Представление о множественности злых сил проявляется в разнообразии имен их носителей: Велиал, Сатана, Мастема, Асмодей и другие, Дошедшие до нас от того времени. В данном случае не имеет значения, называются ли злые силы и их вожди "ангелы" (букв.: 'посланцы') или "демоны"32 . Вполне соглашаясь с тем, что ареной борьбы Добра и Зла, что Устав по времени предшествует Дамасскому документу, поэтому в нем нет упоминания о Праведном наставнике и его антагонисте: они еще не выступили на арену истории. Другие думают, что Устав отражает расцвет секты, Дамасский документ — упадок33, когда уклад монастырской жизни распадался и на смену ему приходил более обычный порядок жизни в обществе.
