Лакан: — Возможно, обратившись к нашей схеме, мы внесем сюда некоторую ясность.
Д-р Перье: — Это можно предположить уже обратив внимание на тот факт, что Фрейд исходит из временных регрессий, из регрессий в истории субъекта. Поэтому регрессия в эволюции собственного Я приведет к совершенно элементарному, первичному, не получившему разработки состоянию — галлюцинаторному удовлетворению желания. Сперва он возвращает нас к изучению процесса сновидения, и в частности, к изучению нарциссизма сна в свете происходящего — сновидения. Прежде всего, он говорит об эгоизме сновидения, и этот термин в сравнении с нарциссизмом несколько шокирует.
Лакан: — Каким образом обосновывает он эгоизм сновидения?
Д-р Перье: — Он говорит, что в сновидении сама личность сновидца всегда является центральным персонажем.
Лакан: — И играет главную роль. Может ли кто-нибудь уточнить нам смысл слова "agnosieren"7 Значения этого немецкого слова я не смог найти. Однако смысл его не оставляет сомнений речь идет о том лице, которое всегда должно быть признано собственной персоной сновидца, alsdieeigenePersonzuagnosieren. Кто-нибудь может привести примеры использования этого слова? Фрейд не употребляет слова "anerkennen", что подразумевало бы измерение признания в том смысле, в каком мы постоянно упоминаем его в нашей диалектике. На уровне чего должна быть признана личность сновидца — на уровне нашей интерпретации или на уровне нашего гадания? Это вовсе не одно и то же. Отличие "anerkennen" и "agnosieren", это отличие того, что мы усваиваем от того, что мы знаем, — отличие, остающееся для нас, между тем, глубоко двусмысленным. Посмотрим, как сам Фрейд анализирует в "Traumdeutung" знаменитый сон о монографии по ботанике. Чем дальше мы продвигаемся, тем лучше становится видна гениальность первых прозрений о значении сновидения и его сценарии.
Г-жа X, может, вы дадите нам некоторые разъяснения по поводу слова "agnosieren"?
Г-жа X: — Иногда Фрейд употребляет венские словечки. Это слово больше не употребляется в немецком, но данный вами смысл верен.
Лакан: — В самом деле, интересно значение венской среды.
Во всей глубине оно выражается в отношении Фрейда к персонажу брата, этому другу-врагу, о котором он говорит, что тот играл в его жизни существенную роль и что ему всегда был необходим кто-либо, покрываемый таким Gegenbud. Но в то же время именно через посредство данного персонажа, воплощенного его коллегой по лаборатории — я уже упоминал о нем в моих предыдущих семинарах, когда мы в самом начале говорили о первых этапах научной жизни Фрейда, — именно в связи с ним и посредством него, его действий, его чувств Фрейд проецирует, оживляет в сновидении то, что было его латентным желанием, а именно, притязания его собственной агрессии, его собственных амбиций. Таким образом, мы убеждаемся в полной двусмысленности eigenePerson. Именно внутри самого сознательного представления сновидения, точнее, внутри миража сновидения должны мы искать в лице, играющем главную роль, собственную персону сновидца. Но это как раз не сновидец, а другой.
Д-р Перье: Затем Фрейд ставит вопрос, не является ли нарциссизм и эгоизм поистине одним и тем же. И говорит, что слово "нарциссизм" лишь подчеркивает либидинальный характер эгоизма. Другими словами, нарциссизм можно рассматривать как либидинальное дополнение эгоизма. В частности, Фрейд упоминает о диагностической способности сновидения, замечая нам, что в сновидении часто воспринимаются те вещи, которые совершенно не проявляются при бодрствовании: некоторые органические изменения, позволяющие диагностировать еще не проявившиеся в бодрствующем состоянии вещи. И тут встает проблема ипохондрии.
Лакан: — Да, здесь затрагиваются уже более сложные и тонкие вопросы. Подумайте хорошенько, о чем тут идет речь. Я говорил вам об обмене, который происходит между образом субъекта и образом другого, в той мере как образ этот получает в воображаемой ситуации либидинальную, нарциссическую нагрузку. При этом, подобно тому, как у животного некоторые части мира становятся непрозрачными и завораживающими, таким же становится и образ. В сновидении мы способны agnosieren собственную персону сновидца в чистом виде. Возможности познания субъекта во сне значительно возрастают. В состоянии бодрствовании, напротив, субъект, особенно, если он не читал "Traumdeutung', недостаточно воспринимает ощущения собственного тела, которые могут возвестить ему во время сна нечто внутреннее, кинестезическое. И в той мере, как в сновидении либидинальная непрозрачность оказывается по другую сторону зеркала, ощущение собственного тела не ухудшается, но, напротив, субъект более чутко начинает воспринимать и узнавать его.
Вам понятен этот механизм?
В состоянии бодрствования субъект обретает, по закону отражения, тело другого и поэтому многое в отношении себя игнорирует. То, что эго есть способность игнорировать, служит основанием всей аналитической техники.
Этот факт имеет далеко идущие последствия, вплоть до структурирования, организации и в то же время безотчетного исключения объектов из поля сознания, скотомизации — здесь довольно уместно употребление данного термина, — а также других разнообразных вещей, являющихся информацией, которая может поступить к нам от нас же самих — это своеобразная игра, отсылающая нам эту чужую по своему происхождению телесность. И так вплоть до — "Они имеют глаза, чтобы не видеть". Фразы из Евангелия всегда следует принимать в их буквальном смысле, иначе они остаются совершенно непонятными ведь думают же, что это ирония.
Д-р Перье: — Сновидение является также процессам проецирования, жстериоризации внутренней деятельности. Фрейд напоминает, что экстериоризация внутренних процессов является средством защиты от пробуждения. В истерической фобии существует то же самое проецирование, являющееся само по себе средством защиты и заменяющее внутреннюю функцию. Однако почему намерение спать встречает противодействие? Намерению спать могут помешать внешние раздражения или внутреннее возбуждение. Случай с внешними препятствием более интересен, и именно его изучением займется Фрейд.
Лакан: — Стоит внимательно отнестись к этому отрывку, поскольку он позволит внести немного строгости в использование в анализе термина проекции. При употреблении данного понятия вечно возникает путаница. В частности, мы все время соскальзываем на его классическое использование, говоря о проецировании наших чувств на нам подобного. Однако вовсе не о том идет речь, когда мы должны, подчиняясь давлению вещей, то есть в силу закона связности системы, использовать данный термин в анализе. Если в следующим семестре нам удастся заняться случаем Шребера и вопросом психозов, нам необходимо будет внести последние уточнения того значения, которое мы должны придавать в анализе термину проекции.
Если вы внимательно следили за ходом моего изложения, вы должны видеть, что так называемый внутренний процесс всегда приходит извне. Распознается он в первую очередь посредством наружного.
Д-р Перье: — Вот трудность, которую мы с отцом Бернартом и Андрэ Неманом, помогавшими мне, обнаружили вчера вечером, — что такое предсознателъное желание сна?
Лакан: — То, что Фрейд называет желанием сновидения, является элементом бессознательного.
Д-р Перье: — Совершенно верно. Как говорит Фрейд, сперва происходит образование предсознатеяьного желания сновидения — в состоянии бодрствования, как я предполагаю, — что позволяет бессознательному влечению выразиться благодаря материалу, то есть в дневных обрывках предсознатеяьного. Вот где возникает запутавший меня вопрос. Употребив термин "предсознательное желание сновидения", Фрейд говорит, что ему не было необходимости существовать в состоянии бодрствования и оно может уже обладать иррациональным характером, свойственным всему бессознательному. Оно лишь бывает выражено в терминах сознания.
Лакан: — И это важно.
Д-р Перье: — Нельзя смешивать, говорит он, желание сновидения со всем, что относится к порядку предсознатеяьного.
Лакан: — Вот!
Заметьте, как обычно понимают данный отрывок после прочтения. Говорят, что есть нечто очевидное и нечто латентное. И тут начинаются определенные усложнения. Очевидной является композиция. В результате разработки сновидения — очень любопытный оборот первого из его аспектов, воспоминания — субъекту удается воскресить в памяти очевидную часть сновидения. А вот то, что составляет сновидение, действительно относится к бессознательному, и нам необходимо отыскивать его. Находим мы такое желание или нет, очертания его заметны лишь на заднем плане. Бессознательное желание является как бы направляющей силой, принуждающей все Tagesresten, все неясные вспышки в сознании организоваться некоторым образом. Такое составление приводит к образованию очевидного содержания, т. е. миража, ничего общего не имеющего с тем, что мы должны реконструировать — с бессознательным желанием.
