В другом гимне из десятой мандалы упоминаются две собаки, Сарамеи, посланцы Ямы, но там не говорится о Сараме как об их матери. Это хорошо известный «похоронный» гимн X.14, и здесь стоит рассмотреть, в чем же заключалась роль Ямы и двух его собак в Ригведе. В более поздних представлениях Яма выступает богом Смерти и имеет свой собственный особый мир; но, вероятно, в Ригведе он изначально представлял одну из форм Солнца, – даже в достаточно поздние времена Иша Упанишады мы встречаем его имя, употребленное в качестве обращения к Солнцу, – а затем он становится одним из близнецов, рожденных от светозарного Владыки Истины. Он есть хранитель Дхармы, закона Истины, satyadharma, соблюдение которого является условием достижения бессмертия, а следовательно, он есть хранитель бессмертия. Его мир – это Свар, мир бессмертия, amṛte loke akṣite, где пребывает, как описывается в гимне IX.113.7, немеркнущий Свет, где утвержден Свар, yatra jyotir ajasram, yasmin loke svar hitam. Гимн же Х.14 – это, в действительности, не столько гимн Смерти, сколько гимн Жизни и Бессмертия. Яма и древние Отцы открыли путь к тому миру, который есть пастбище Коров, откуда врагу не угнать сияющие стада, yamo no gātuṁ prathamo viveda, naiṣā gavyūtir apabhartavā u, yatrā naḥ pūrve pitaraḥ pareyuḥ (стих 2). Душе смертного, восходящего к небу, нужно «миновать двух четырехглазых, пятнистых псов, Сарамеи, на добром (или верном) пути» (стих 10). На том пути к небесам они есть четырехглазые стражи, оберегающие человека на тропе своим божественным видением, yau te śvānau yama rakṣitārau caturakṣau pathirakṣī nṛcakṣasau (стих 11), и Яму просят послать их сопровождать душу в ее странствии. Эти псы «широко идущие, нелегко их убедить», они имеют статус посланцев Владыки Закона, пребывающих среди людей. Гимн взывает: «Пусть они (псы) вновь дадут нам блаженство здесь, в несчастливом (мире), дабы могли мы взглянуть на Солнце» (стих 12). Мы все еще находимся в системе старых ведийских воззрений – Света, Блаженства и Бессмертия, – а эти псы, Сарамеи, обладают всеми существенными характеристиками Сарамы – видением, широтой движения, способностью идти путем, которым достигается цель. Сарама ведет к простору коров, эти собаки охраняют душу в ее странствии к неуничтожимому пастбищу, к полю (kṣetra) сияющих и нерушимых стад. Сарама ведет нас к истине, к видению Солнца, что есть путь к блаженству; эти собаки несут человеку благоденствие в мире страдания, дабы было у него видение Солнца. Выступает ли Сарама в облике прекрасноногой богини, идущей по пути, или же небесной гончей, матерью этих стражей пути, широко идущих, – идея остается неизменной: это есть сила Истины, которая ищет и находит, которая открывает благодаря божественной способности внутреннего видения или интуиции сокрытый Свет и недостижимое Бессмертие. Однако именно этим поиском и отысканием Света и ограничивается ее функция.
Мы уже видели, и не один раз, что историю об Ангирасах, Индре и Сараме, о пещере пани, завоевании Зари, Солнца и Коров невозможно трактовать как историю политического и военного противоборства между арийскими захватчиками и жителями пещер – дравидами. Это противоборство искателей Света и сил тьмы; коровы – это озарения Солнца и Зари, они не могут быть лишь обычными коровами; широкое пастбище коров, где нет страха, отвоеванное Индрой для ариев, – это безбрежный мир Свара, мир солнечного Озарения, тройственные лучезарные сферы Небес. Следовательно, таким же образом и пани нужно рассматривать в качестве сил пещеры Тьмы. Верно, что пани – это дасью или дасы, их постоянно называют этим именем; их описывают как Даса Варна в противоположность Арья Варне, слово же варна (varṇa), «цвет», употребляется для обозначения касты или социального класса в Брахманах и еще более поздних писаниях, из чего, однако, не вытекает, что в Веде оно носит тот же смысл. Дасью есть те, кто ненавидят божественное слово; они есть те, кто не приносят даров или же священное вино богам, те, кто хранит свое богатство из коров и коней и другие сокровища для своих собственных нужд, не давая их провидцам; те, кто не совершают жертвоприношения. Мы можем, если пожелаем, предположить, что в Индии шло противоборство двух различных культов и что риши черпали свои образы из этого насущного вопроса противостояния представителей данных культов, применяя их к описанию духовной борьбы, подобно тому как они обращали и другие обстоятельства своей материальной жизни в символику духовного жертвоприношения, духовного богатства, духовной битвы и путешествия. Но совершенно очевидно, что – по крайней мере в Ригведе – они повествуют о духовной битве и победе, а не об обычных войнах и грабежах.
Такой метод весьма далек от критического или научного подхода – брать отдельные места и приписывать им определенные значения, которые подходят к ним лишь в том случае, когда не принимаются во внимание прочие места, где эти значения совершенно неприменимы. Мы должны взять как целое все упоминания в Веде о пани, об их богатствах, их характерных чертах, о победе над ними богов, провидцев и ариев и сделать общие выводы на основании всех приведенных данных. Следуя этому методу, мы обнаруживаем, что во многих из этих отрывков рассматривать пани как человеческих существ абсолютно невозможно – они выступают в качестве сил либо физической, либо духовной тьмы; в других же местах их совершенно невозможно принять за силы физической тьмы, но они вполне могут выступать врагами людей, ищущих богов и вершащих жертвоприношение, либо же врагами духовного Света; есть также и отрывки, в которых они не могут быть ни врагами людей, ни врагами физического Света, но определенно выступают врагами духовного Света, Истины и Мысли. Единственное заключение, возможное на основании всех этих данных, состоит в том, что пани всегда и неизменно являются противниками духовного Света.
Мы можем принять за путеводную нить, дающую нам общую характеристику этих дасью, стих V.14.4: «Агни, рожденный, воссиял, убивая дасью, уничтожая тьму Светом; он отыскал Коров, Воды, Свар», agnir jāto arocata, ghnan dasyūn jyotiṣā tamaḥ, avindad gā apaḥ svaḥ. Дасью делятся на две основные категории: пани, которые захватывают коров и преграждают воды, но ассоциируются, главным образом, с силами, удерживающими коров, и Вритры, которые преграждают воды и скрывают свет, но ассоциируются, главным образом, с силами, удерживающими воды. И все без исключения дасью стоят на пути восхождения к Свару и не дают арийским провидцам достичь богатства. Сокрытие света есть их противодействие видению Свара, svardṛś, видению солнца и высшему видению знания, upamā ketuḥ (V.34.9); запирание вод есть их противодействие нисходящему движению Свара, svarvatīr apaḥ, побуждающему движению или излиянию потоков Истины, ṛtasya preṣā, ṛtasya dhārāḥ; противодействие обретению сокровищ есть их сокрытие изобильной субстанции Свара, vasu, dhana, vāja, hiraṇya, того великого богатства, что находится в солнце и в водах, apsu sūrye mahad dhanam (VIII.68.9). Но поскольку вся борьба происходит между Светом и Тьмой, Истиной и Ложью, божественной Силой и небожественной, все дасью равным образом отождествляются с Тьмой; и лишь с рождением и возгоранием Агни возникает тот Свет, благодаря которому он убивает дасью и устраняет Тьму. Историческая интерпретация никак не может внести ясность в этот вопрос, хотя натуралистическая могла бы, если бы мы остановились лишь на одном этом отрывке и на основе его предположили, что возжигание жертвенного огня и является причиной ежедневного восхода солнца; но все же мы должны выносить суждения на основе сравнительного изучения и анализа всей Веды, а не на основе отдельных отрывков.
Противостояние ариев и пани или дасью является темой другого гимна V.34, а также гимна III.34, где мы встречаем выражение āryaṁ varṇam. Мы должны помнить, что дасью отождествляются с силами Тьмы; следовательно, арии должны быть связаны со Светом, и действительно, мы обнаруживаем, что в Веде свет Солнца называется «арийским Светом» в противоположность, очевидно, «Тьме дасов». Васиштха также говорит о трех арийских народах, как о «ведомых светом», «имеющих пред собою свет», jyotiragrāḥ (VII.33.7). Чтобы углубиться в вопрос интерпретации роли ариев и дасью, потребовалось бы его исчерпывающее рассмотрение, анализ всех сколь-нибудь значимых мест, где они упоминаются, и разбор всех трудностей, возникающих в результате исследования; но для моей нынешней задачи достаточно положить лишь начало такого рода исследованию. Мы должны также помнить, что в Веде встречаются такие выражения, как ṛtaṁ jyotiḥ, hiraṇyaṁ jyotiḥ – истинный свет, золотой свет, которые дают нам дополнительный ключ к пониманию образа. Я полагаю, что эти три эпитета солнечного света – ārya, ṛta, hiraṇya являются взаимодополняющими и почти равноценными. Солнце есть Владыка Истины, поэтому его свет есть Свет Истины, ṛtaṁ jyotiḥ; этот свет истины и есть то, чем владеет арий – бог или смертный, – то, что составляет суть его «арийства»; далее, эпитет «золотой» постоянно применяется к Солнцу, а золото в Веде, вероятно, есть символ субстанции истины, ибо ее субстанция есть свет, что и есть то золотое богатство, находящееся в Сурье и в водах Свара, apsu sūrye, – отсюда мы получаем эпитет «золотой свет», hiraṇyaṁ jyotiḥ. Этот золотой или сияющий свет представляет собой цвет или качество, варну истины; это также цвет тех мыслей, исполненных озарения, которые завоевывают арии; также и коровы имеют яркий сияющий цвет, они śukra, śveta, Светлые, в то время как дасью, будучи силами тьмы, предстают в черном, темном цвете. Я полагаю, что яркий цвет света истины, jyotiḥ āryam (X.43.4), и есть арийская варна, цвет тех ариев, которые «ведомы светом», jyotiragrāḥ; тьма ночи неведения – это цвет пани, варна дасов. В этом смысле варна может толковаться в значении природы или присущего качества и означать все то, что обладает этим особым качеством, цветом, выступающим его символом. И то, что эта идея была весьма распространенным воззрением у древних ариев, свидетельствует, на мой взгляд, позднейшее использование характеристики цвета для обозначения четырех классов общества – белого, красного, желтого и черного.
