По словам членов Легиона, после смерти он отправился на небеса.
В мексиканском городе Куэрнавака трое сыновей Масьеля вместе с их матерью Бланкой Ларой Гуттиэрос узнали о его смерти благодаря телевидению. 57-летний Масьель познакомился с 9-летней Бланкой в 1977 году, когда он выдавал себя за агента ЦРУ. Несколько последних лет он не контактировал с этой семьей.
Питер Борре, который пытался добиться вмешательства Ватикана в закрытие приходов, получил ответ в марте 2006 года. Кардинал Кастрилльон ответил на прошения прихожан письмом к епископу Уильяму Скайлстеду, президенту Конференции епископов США (чья диоцезия в Спокане заявила о своем банкротстве в связи с судебными делами о сексуальных преступлениях). Хотя Кастрилльон не упоминал Бостона, суть его слов была прозрачна.
Ваше Преосвященство,
Конгрегация считает нужным написать Вам кое-что о закрытии приходов в диоцезиях Соединенных Штатов, поскольку в последнее время некоторые диоцезии неверно толкуют канон 123 CIC и утверждают, что приход был «изъят», тогда как на самом деле произошло слияние или поглощение.
Приход есть нечто большее общественного юридического лица. Канон 369 определяет диоцезию как «часть народа Божия, вверенную епископу, чтобы тот о ней заботился»… Учитывая это, можно лишь с большой натяжкой говорить об исчезновении прихода[401].
Доходы закрываемых церквей следует передавать «расширенной приходской общине», в которую перемещаются прихожане. Однако Бостонская архидиоцезия стремилась продать церковные активы, чтобы сократить свой дефицит. Для Борре здесь не оставалось сомнений: Кастрилльон хотел себя обезопасить. Служащие Конгрегации по делам Духовенства давали свои советы архидиоцезии Бостона: надо, чтобы настоятели закрывающихся приходов «добровольно» передали ей средства. В первую очередь Кастрилльона волновало не то, что изъятие несправедливо, но то, как помочь Шону О’Мелли справиться с финансовыми трудностями.
Другие прелаты спешили закрывать церкви, учитывая то, что интерес СМИ к проблеме снизился. В феврале 2007 года Борре провел ночь на скамье церкви Девы Царицы Ангелов в Гарлеме в знак солидарности с четырьмя десятками прихожан, устроивших здесь бдения. На следующий день вечером он отправился в Бостон, а бдения продолжались. Прошло несколько часов, и в церковь пришли полицейские, приставленные к кардиналу Эдварду Игену, и выволокли оттуда протестующих, в основном женщин, которых отпустили лишь тогда, когда архидиоцезия заперла церковные двери[402]. Чикагский канонист Иген, обучавшийся в Риме, переехал в Нью-Йорк из диоцезии Бриджпорта, штат Коннектикут. В 1997 году он был снят в связи со скандалом и с тем, что он покрывал преступников. Тогда, пытаясь уменьшить финансовый ущерб, Иген заявил буквально следующее: «Каждый священник – человек свободной профессии»[403]. Три года спустя он был переведен в Нью-Йорк с его 2,5 миллиона католиков, чтобы сменить покойного кардинала Джона О’Коннора. «В католическом Нью-Йорке обычно ирландцы управляли пестрой смесью из стабильных этнических групп», – писал Дэвид Гибсон, автор статей о религии.
Но теперь эти старые католические общины переместились в пригороды, тогда как в Нью-Йорке остались новые более бедные иммигранты; они наполнили городские приходы, которым не хватало ни священников, ни средств. Пришлось закрывать церкви и школы. Создается впечатление, что после 200 лет колебаний в отношении численности верующих и влияния нью-йоркский католицизм стал зрелой промышленностью, с религиозной точки зрения, и он сейчас переживает неприятный этап свертывания…
О’Коннор был популярен потому, что не отказывал просителям, желавшим начать новый проект или умолявшим его не закрывать старый приход, и после своей смерти он оставил архидиоцезию с текущим дефицитом в размере $20 миллионов в год и инфраструктурой, нуждающейся в серьезной реконструкции. Находясь на своем посту, О’Коннор бездумно растратил десятки миллионов из резервных фондов. По словам одного священника, «О’Коннор тратил деньги, как пьяный моряк»[404].
Иген был совершенно иным. Этот кардинал, обожавший оперу, собирал незначительные пожертвования спонсоров, привлекая их своей игрой на фортепиано. В отличие от О’Мелли, Игена не привлекала идея сделать финансовые отчеты архидиоцезии открытыми для публики. «Хотим ли мы показать себя всем? – задавал он вопрос корреспонденту Times, вращая глазами. – Да, это была бы потеха для публики». Церковные иерархи, сообщил Иген, сократили дефицит, выплачивая по $3 миллиона в год для покрытия внутреннего долга в $40 миллионов, но эти сведения невозможно проверить[405]. Когда Иген закрыл литовский приход Пресвятой Девы Вильнюсской в Манхэттене, он просто позвонил настоятелю, здесь же сообщил ему, что церковь закрывается, и так закончилась жизнь прихода, просуществовавшего 107 лет[406]. Люди это как-нибудь переживут.
Три бостонских прихода, подавших канонические прошения в Рим, с 2004 года были заняты прихожанами двадцать четыре часа в сутки, несмотря на отказ Конгрегации духовенства удовлетворить их просьбы. Два других прихода получили отказ на свои прошения от Бостонской архидиоцезии, поскольку не подали их в течение положенных тридцати дней; их апелляции так и не достигли Рима, но люди все равно спали на церковных скамьях. Таким образом в 2006 году бдения проходили в пяти приходах.
Для подачи прошений в Апостольскую Сигнатуру группам нужен был надежный консультант. Как видел Борре, только двенадцать человек были квалифицированы исполнять роль адвокатов в Сигнатуре, чьи имена были перечислены в издании Святейшего Престола Annuario Pontificio. Только двое канонистов из мирян имели право подать прошение, последнюю апелляцию, Святейшему отцу. Это были австрийка Марта Веген, которая в 1998 году представила обвинения против Масьеля трибуналу Ратцингера, и Карло Гулло, итальянец, изучавший каноническое право в Папском университете Святого Креста, тесно связанном с Опус Деи (Гулло заверил Борре, что он не состоит в Опус Деи).
Карло Гулло родился в 1942 году в Тоскане, был женат и имел четверых уже больших детей. Он изучал право в Сицилии в Университете Мессины, а затем получил степень по каноническому праву в Грегорианском университете. В юридической системе Италии канонисты стали играть важную роль после подписания в 1929 году Латеранского пакта, которым Муссолини дал право церкви заниматься брачными гражданскими делами. До 1970-х годов развод был незаконен, для расторжения брака требовалось признать его недействительным. В 2002 году в Папском Латеранском университете обучалось семьсот студентов, желавших получить степень по каноническому праву, преимущественно мирянок и мирян. Канонист может заработать $20 тысяч и более, решая имущественные вопросы в сложных случаях аннуляции брака[407]. Гулло работал вместе со своей дочерью Алессией, которая была одним из самых юных адвокатов, имеющих доступ в Сигнатуру. Она также отвечала за компьютеры в офисе своего отца.
Приветствуя Борре в электронных письмах, Гулло приписывал к его имени титул Dottor — доктор, тогда как Питер начинал обращаться к нему Egregio Avvocato — уважаемый адвокат. При знакомстве Борре пришлось говорить по-итальянски, поскольку Гулло не говорил по-английски. Алессия, хорошо знавшая английский, иногда помогала им разобраться в таинственной юридической терминологии. При общении с адвокатом Борре пришлось вспомнить свои школьные годы в Риме, поскольку Гулло писал меморандумы на латыни. Гулло так тихо говорил по телефону, что порой Борре приходилось напрягать слух. Деликатным голосом юрист объяснял, как сложно добиться отмены указа архиепископа. Однако такое случилось несколько лет назад, когда чикагский священник убедил Сигнатуру отменить решение об изъятии кардинала Джозефа Бернардина. Борре спросил, может ли он ознакомиться с этим решением.
– Доступ к нему закрыт, – ответил Гулло серьезным тоном.
Борре хотел узнать, как шло на том процессе общение между кардиналами и судьями.
– Не имею понятия, – ответил Гулло.
Он пояснил: адвокат не вправе находиться в зале, где заседают судьи. В Сигнатуре служат консультантами двадцать пять канонистов, в основном кардиналы (к ним принадлежит и Иген из Нью-Йорка). Судьи, живущие в Риме, под руководством префекта, которому помогают секретарь суда и «поборник справедливости», образуют трибунал под названием Конгрессио, который сортирует апелляции, чтобы решить, какая из них заслуживает коллегиального рассмотрения. Сигнатура занимается решениями других трибуналов и конгрегаций. Прихожан, если они приедут в Рим, никогда не допустят на заседание; им даже никогда не разрешат ознакомиться со служебными записками, представленными какой-либо из сторон, за исключением их адвокатов.
