В тех частях Германии, где протестантизм не одержал полной победы, католическая церковь особенно усилила свою деятельность. С помощью дворянства иезуиты должны были не только отстоять католические области Германии, но и повести наступление на протестантские. Руководствовались при этом главным образом принципами папского представителя Минуччи, считавшего, что в первую очередь должно быть «завоевано» дворянство, заинтересованное в том, чтобы только люди дворянского происхождения имели право на милости. Даже в школы старались принимать лишь дворян. Минуччи требовал, чтобы дворян не слишком «огорчали» недопущением множества бенефициев в одних руках. Он предостерегал против привлечения ученых к делу католицизма. «Некоторые из них, конечно, могут быть очень полезны, — писал он, — но, как правило, они принесут католицизму вред, так как отвергнут принцип наследственного и исключительного права дворянства на бенефиции и другие выгодные должности». Проникновение в религию недворянских взглядов, заявлял Минуччи, легко может оттолкнуть дворянство, составляющее главнейшую опору католицизма. По мнению того же Минуччи, после тех ударов, которые были нанесены папству и католицизму в Нидерландах и Англии, опасно было действовать открыто, с помощью одной лишь силы. Нужно было работать «для блага истинной церкви» осторожно, скрытно, и партия Минуччи вскоре присоединилась к «духовной сапе» иезуитов, особенно рекомендуя привлекать на сторону католицизма крупных князей, герцогов и королей.
Примером служил баварский герцог Альбрехт V (1550–1579), приютивший у себя иезуитов и предоставивший им в распоряжение университет в Ингольштадте. От населения потребовали немедленно присяги тридентскому вероисповеданию, запрещено было посещение иностранных университетов, назначен был высший религиозный совет, организовался «земский союз», стремившийся объединить всех католических князей Германии с Испанией и Римом. Сын Альбрехта Эрнест сосредоточил в своих руках множество епископств и тем увеличил могущество Баварии. Он был епископом Фрейзинга, Гильдесгейма, Льежа, Мюнстера, а также архиепископом Кельна и имперским аббатом Стабло и Мальмеди.
Такое же положение создалось и в Австрии, где иезуит Мельхиор Клезель, имевший огромное влияние на императора Рудольфа II, изгнал в 1578 г. из Вены всех протестантских проповедников, организовал в ряде городов католические советы и закрыл многие протестантские церкви. В 1595–1597 гг. в ответ разразилось крупное крестьянское восстание, которое было потоплено в народной крови. Одним из результатов поражения восстания было массовое насильственное обращение австрийцев в католицизм. Большую «идеологическую» роль играл при этом основанный в 1586 г. Грацский университет, рано попавший в руки иезуитов. В 1588 г. из Зальцбурга были изгнаны все некатолики. Не лучше обстояло дело в Вюрцбурге, где епископ Юл Эхтер насаждал с 1584 г. тридентизм: в течение одного года было изгнано 162 проповедника, а 62 тыс. протестантов были насильственно обращены в католическую веру. В Кельне в это время происходила настоящая война из-за кандидатуры на архиепископское кресло: католики призвали на помощь Испанию и Рим. С большим трудом кельнским архиепископом был избран упомянутый баварский герцог Эрнест, ставший благодаря этому одним из семи курфюрстов, избиравших германских императоров.
Продолжая борьбу за германских князей, Минуччи требовал от папы в особом тайном меморандуме создать в Риме для Германии датарий (распределитель духовных мест) и составить перечень наиболее знатных дворянских фамилий. Составление такого «каталога нисходящей знатности», советовал Минуччи, лучше всего поручить «отцам иезуитам» или папскому нунцию в Германии. Отныне каждая открывающаяся должность будет заниматься в соответствии со степенью знатности кандидата. Ни один капитул, никакой каноник не сможет возражать против назначения, исходящего законным образом из Рима. Значение же последнего поднимется на необычайную высоту как в материальном, так и в моральном отношении.
Тактика, разработанная Минуччи, достигла цели: в 1588 г. он представил папе свои «соображения», а уже в 1590 г. баденский герцог Яков начал вести особый список представителей германской аристократии, перешедших в лагерь католицизма.
Были, однако, случаи и обратного перехода, и не только в Германии, но и в некоторых других странах, — там, где шла классовая борьба с переменным успехом то в пользу буржуазии, то в пользу крупного феодального землевладения. Так, французский король Генрих III, бывший долгое время игрушкой в руках католической партии, внезапно сверг с себя «это тяжкое иго», арестовал архиепископа Лиона и кардинала Бурбона и даже убил герцога Гиза и его брата, кардинала. Папа Сикст V (1585–1590), возмущенный тем, что «благородный член святого престола» был убит светской властью без суда и приговора, резко упрекал своего легата в Париже Морозини, почему он не отлучил от церкви короля: «Он должен был это сделать, если бы ему это стоило даже ста жизней». Папа предложил Генриху III под угрозой отлучения от церкви немедленно выпустить из тюрьмы арестованных кардинала и архиепископа и явиться в Рим. Свою резкость Сикст объяснял «ответственностью перед богом, который счел бы его самым бесполезным папой», если бы он решительно не реагировал на «святотатственные поступки» Генриха III.
23 июня 1589 г. папский приказ с предостережением, что король погибнет, подобно царю Саулу, если не подчинится папе, был доставлен в Париж, а 1 августа доминиканский монах Жак Клеман убил Генриха III ударом кинжала. Накануне кордельерские монахи сняли «голову» на портрете Генриха, и религиозные процессии шли, выкрикивая:
«Погаси, господи, род Валуа», а в главном парижском соборе настоятель Пижена произнес проповедь на перифраз стиха Виргилия: «Пусть мститель восстанет из наших костей и огнем и мечом уничтожит Валуа, этот род тиранов».
Сам папа в убийстве Генриха III увидел, что «бог все-таки не покидает своей Франции»; ведь в убийстве Генриха «бедным монахом» с особой силой проявилось «вмешательство всевышнего». Однако «бог» требовал и «человеческого вмешательства». Папа немедленно сместил недостаточно решительного парижского легата Морозини, назначил энергичного Гаэтано, вступил в переговоры с испанским королем Филиппом II, предлагая ему французскую корону и обещая послать на помощь 15 тыс. солдат и 800 лошадей, не считая постоянной денежной субсидии на ведение войны. Франция должна была стать испанской провинцией — того требовали интересы католицизма. Это было и в интересах религиозного фанатика Филиппа II, сына «универсального императора» Карла V. Гаэтано уже приготовил приказ о введении во Франции инквизиции и об отмене галликанской «свободной церкви». Приказ этот, однако, никогда не был осуществлен. Король Генрих IV, представитель новой династии Бурбонов, опубликовал в 1598 г. Нантский эдикт, предоставивший во Франции почти полное равноправие гугенотов с католиками.
Покончив таким образом с религиозными войнами, тянувшимися свыше 30 лет, Франция двинулась по пути абсолютизма, враждебного феодальному сепаратизму аристократии, но вполне сочетавшегося с социально-политическими интересами феодального класса в целом, с феодальной эксплуатацией народа, выгоды которой, наравне с землевладельческой знатью, сумела использовать для себя и церковь во главе с римским папой. Солидарность с Римом реализовалась на деле. Генрих IV в 1597 г. содействовал папе в его стремлении присоединить к Папской области город Феррару. Этот город — один из центров гуманизма, в котором велись оживленные диспуты о Гомере, Виргилии, Аристотеле, папство вскоре превратило в монастырско-кладбищенский город, жители которого массами стали переселяться в Модену, тем более что в Ферраре в большом числе появились инквизиторы, выискивавшие все новые жертвы.
Значительное ослабление позиций католицизма в конце XVI в. папство пыталось компенсировать путем активизации деятельности инквизиции. Усилились жестокие преследования всякого вольного слова, свободной мысли. Долгие годы в застенках инквизиции томился мужественный борец за свободу своего народа, родоначальник утопического коммунизма Томазо Кампанелла. По обвинению в ереси 17 февраля 1600 г. был сожжен живым на костре осужденный инквизицией Джордано Бруно.
Еще будучи монахом, Бруно вызвал преследование со стороны доминиканцев за отрицательное отношение к учению о троичности и воплощении бога. Впоследствии Бруно стал устно и печатно распространять атеистические идеи, он резко выступал против католицизма, называя его «торжествующим зверем». Бруно нападал и на церковь вообще, эту «матерь и дочь мрака и заблуждений», не делая исключения и для протестантизма, который он обвинял в «узком фанатизме». Особенно возмущала Бруно столь ревностно проповедовавшаяся церковью вера в различные авторитеты. Он издевался над теми, кто смотрит на окружающий мир «чужими глазами» и вечно ссылается на «бедного Аристотеля», «которого они не понимают и никогда не читали». «Авторитет, — говорил Бруно, есть познание при чужом свете», истина добывается сомнением во всем, обращением к собственному разуму; прежде всего необходимо «прогнать сон и тучи многих измышлений, которые затмевают ум». Но основное «преступление» Бруно состояло в том, что он разделял и развил взгляды Коперника в области астрономии и своим учением о множественности миров нанес сокрушительный удар теологии. Этого было достаточно, чтобы он был приговорен к сожжению на костре. Сам Коперник избежал такой участи, так как не напечатал при жизни ни одного своего сочинения. Когда его преданный ученик Иоахим Ретик опубликовал в 1539 г. краткое изложение системы мира Коперника, то вызвал страшный гнев церкви — не только католической, но и протестантской. Лютер и Меланхтон, которые одновременно с Ретиком состояли профессорами в Виттенберге, никак не могли примириться с «изменой» своего товарища по университету, перешедшего к изучению «проклятой» астрономии. Особенно их возмущало, что Коперник по настоянию именно Иоахима Ретика опубликовал за несколько дней до смерти свое произведение «Об обращениях небесных кругов», которое дало «отставку теологии». «С этого времени исследование природы по существу освободилось от религии… развитие науки пошло гигантскими шагами».
