Борьба съ никейскимъ учениемъ опять же началась съ того, съ чего она начиналась и ранее, т. — е. съ изгнания принимавшяхъ его епископовъ. Еще прежде чемъ Констанций сделался единодержавнымъ государемъ римской империи, на Востоке уже сумели оценить политическое значение того факта, какъ смерть Констанса, покровителя никейцевъ. Маркеллъ и другие никейцы были изгнаны отсюда и на соборе восточныхъ епископовъ въ Сирмии, составившемся въ 351 году при лагере Констанция, издано было новое вероизложение, известное подъ именемъ первой сирмийской формулы, которое открыто проводило субординационизмъ въ учении ο Сыне и резко осуждало учение Маркелла, оправданнаго было въ Сардике. Востокъ, такимъ образомъ, быстро очистился отъ никейцевъ и снова возвратился на свою прежнюю догматическую позицию. Оставался незатронутымъ здесь пока одинъ только Афанасий, но это потому, что, во–первыхъ, его безопасность была гарантирована нарочными распоряжениями императора, а во–вторыхъ, на этотъ разъ Афанасию готовилея более сильный ударъ. Осуждение его теперь хотели провести по всей церкви, не на Востоке только, но и на Западе. Прошлая борьба съ никейцами ясно показала, что пока Западъ не примкнетъ къ осуждению никейцевъ, все попытки сломить ихъ церковный авторитетъ останутся безуспешными. Поэтому, лишь только западныя области признали власть Констанция, противники никейцевъ поспешили перенести сюда свои операции и сделали Западъ ареной новой борьбы съ ними. Западные епископы совсемъ не были подготовлены къ штурму, столь неожиданно разразившемуся надъ ихъ головами. Находясь вдали отъ событий, совершавшихсяна Востоке, знакомые съ ними только понаслышке, они мало постигали внутреннее ихъ значение, да и не видели пока въ этомъ нужды. Разделяя общее всему Западу предубеждение противъ восточныхъ противниковъ никейскаго собора, они хотели неизменно держаться составленнаго въ Никее символа, видя въ немъ оплотъ противъ арианства, но положительный смыслъ его имъ былъ недоступенъ, да и жизненныхъ интересовъ они не связывали съ нимъ. Изъ восточныхъ защитниковъ никейскаго символа на Западе наиболее популярно было имя Афанасия, однако, вследствие отдаленности своей отъ Александрии, западные епископы не были въ состоянии проверить все возводимыя на Афанасия обвинения и оправдывали его более, какъ непоколебимаго борца за веру, сливая дело его почти до безразличия съ вопросомъ ο вере. Быстрый натискъ соединенныхъ силъ императора и придворныхъ епископовъ не далъ имъ времени обдуманно разобраться въ предъявленныхъ къ нимъ требованияхъ и выработать общую программу деятельности, — и все они, за малыми исключениями, уступили реакции. Въ первый разъ западнымъ епископамъ пришлось столкнуться съ восточными вопросами на неболомъ собрании въ Арелате, происходившемъ въ 353–мъ году, вскоре же после поражения Максенция. Отъ западныхъ здесь категорически потребо–вали осуждения Афанасия, котораго обвиняли теперь въ тяжкихъ политическихъ преступленияхъ, при чемъ обвинителемъ былъ самъ императоръ. Утверждали, что Афа–насий возстановлялъ противъ Констанция его умершаго западнаго брата и поддерживалъ сношения съ бунтовщикомъ Максенциемъ, являясь, такимъ образомъ, прямымъ врагомъ своего законнаго государя. Такъ какъ на лицо не было ни обвиняемаго, ни его представителей, то и проверить обвинение было невозможно; оставить же его безъ внимания оказывалось неудобнымъ въ виду личности обвинителя. Подозревая, что въ жалобахъ на Афанасия не все обстоитъ чисто, западные епископы сделали было попытку перенести дело на догматическую почву и сначала предложили обсудить вопросъ ο вере, а потомъ объ Афанасии. Но имъ строго было заявлено, что всякия разсуждения ο вере излишни и не относятся къ задачамъ собора. Такимъ образомъ, дело Афанасия было резко разграничено отъ вопрсовъ догматическихъ, и это разграничение оказалось той ловко расчитанной ловушкой, въ которую попались все западные. Одинъ только Павлинъ трирский не хотелъ согласиться на осуждение Афанасия, не выслушавъ предварительно его объяснений, и былъ тотчасъ же сосланъ въ Фригию. Все же прочие члены собора, въ томъ числе и оба епископа, присланные папой Ливериемъ, подписали его осуждение. Первый шагъ къ проведению осуждения Афанасия и на Западе сделанъ былъ, следовательно, легко и быстро. Но арелатское собрание, составившееся случайно при дворе Констанция, было слишкомъ ничтожно по числу своихъ членовъ,чтобы решение его получило авторитетное значение для всего Запада. Протестъ раздался прежде всего со стороны папы, который крайне былъ раздосадованъ податливымъ поведениемъ своихъ легатовъ и прислалъ новое посольство къ Констанцию съ просьбой обсудить дело на общемъ соборе. Къ папе примкнули другие видимые епископы Запада: Люциферъ калабрийский, Евсевий верчельский и Дионисий миланский, также заявившие желание ο созвании собора. Констанций, разсчитывая добиться осуждения Афанасия на большомъ соборе, уступилъ общимъ требованиямъ, и новый соборъ состоялся въ 355году въ Медиолане, куда императоръ перенесъ теперь свой лагерь. Собралось, однако, немного западныхъ епископовъ, не более 30—40, и притомъ въ числе ихъ находилось и несколько восточныхъ. Западные явились на соборъ съ твердымъ намерениемъ защитить дело веры и Афанасия, но, несмотря на свою многочисленность, не достигли ни малейшаго успеха. Руководители собора, Урзакий и Валентъ воспользовались уже испытаннымъ въ Арелате приемомъ и резко отделили догматические вопросы отъ осуждения Афанасия. Членамъ собора опять было строго запрещено поднимать речи ο вере, и когда одинъ изъ нихъ, Дионисий миланский, по цредложению Евсевия верчельскаго, сталъ было подписывать никейский символъ, Валентъ насильно вырвалъ его изъ рукъ Дионисия, сказавши: «этого никогда не будетъ», а затемъ и самыя заседания собора перенесены были изъ храма во дворецъ. Императоръ взялъ теперь на себя непосредственное наблюдение за соборными занятиями, и сначала следилъ за ними, сидя за занавеской, но когда на соборе вместо осуждения Афанасия раздались обличения на его обвинителей, Валента и Урзакия, Констанций не выдержалъ, отбросилъ занавесъ и, войдя въ залу заседания, грозно заявилъ отцамъ: «я самъ обвиняю Афанасия, и ради меня вы должны верить Валенту». Напрасно члены собора упрашивали проверить обвинения на Афанасия и заявили ο противоканоничности заочнаго его осуждения, — «моя воля—вотъ канонъ для васъ», — ответилъ императоръ и подъ угрозою немедленной ссылки и даже смерти потребовалъ признания Афанасия виновнымъ. Весь соборъ, за исключениемъ только трехъ епископовъ, уступилъ, подписалъ осуждение Афанасия и возстановиль общение съ восточными епископами, прерванное въСардике. Согласившиеся на осуждение Афанасия, члены были распущены по домамъ, а три, заявившие протестъ, — Люциферъ калабрийский, Евсевий верчельский и Дионисий миланский, — отправлены въ изгнание на Востокъ. Та же мера принуждения применена была и къ темъ западнымъ епископамъ, которые, предвидя исходъ собора, не явились на заседания его. Осий Кордубский, продолжавший требовать свободнаго собора, былъ задержанъ подъ арестомъ въ Сирмии и сосланъ въ Германикию, Иларий пуатьеский из–гнанъ во Фригию, a папа Ливерий после того, какъ будучи вызванъ ко двору, не поддался личнымъ убеждениямъ Констанция, долженъ былъ по приказанию царя оставить Римъ и удалиться во Фракию. Оппозиция Запада была сломлена: все сторонники Афанасия подпали изгнанию, прочие же епископы формально согласились на осуждение его и вступили въ общение съ его противниками. Теперь дошла очередь и до Афанасия. 6–го января 356 года по распоряжению Констанция александрийский военачальникъ Сирианъ собралъ въ Александрию все легионы Египта и Ливии и въ ночь на 9–ое января оцепилъ ими церковь Феоны, въ которой Афанасий совершалъ всенощное бдение. Воины разломали двери храма и ворвались въ церковь, чтобы схватить епископа, но народъ, собравшийся во множестве на богослужение, возмутился этимъ грубымъ насилиемъ, Въ церкви поднялись шумъ и борьба: одни изъ воиновъ взялись за оружие, другие бросились грабить церковь. Афанасий сиделъ на своей епископской кафедре и сначала увещевалъ народъ къ молитве, но затемъ, видя общее смятение, приказалъ всемъ присутствовавшимъ расходиться по домамъ и вместе съ ними самъ незаметно вышелъ изъ храма. Солдаты обыскали всю церковь, осмотрели сокровеннейшия места, опросили некоторыхъ клириковъ подъ пыткой, но Афанасия не нашли. Разгневанный неудачей, Констанций издалъ приказъ во что бы то ни стало достать Афанасия, но напрасно искали его по монастырямъ и пустынямъ Египта, — Афанасий какъ бы совсемъ исчезъ изъ глазъ людскихъ. Никто не могъ указать его местопребывания, и только самъ онъ, время отъ времени, давалъ знать ο своемъ существовании новыми полемическими сочинениями противъ арианства.
