Папа Иннокентий XI (1676–1689) в резкой форме протестовал против «королевского произвола» и обвинял французское духовенство в угодничестве и в рабском преклонении перед Людовиком XIV. Даже кровавые преследования протестантов, предпринятые во Франции во вторую половину царствования Людовика XIV, не могли заставить Иннокентия XI смягчить свой гнев. Правда, Иннокентий XI устроил торжественное богослужение по случаю отмены прав французских протестантов и уничтожения Нантского эдикта (1685), сопровождавшегося их вынужденным переселением из Франции в очень значительном числе (около 200 тыс. человек). Иннокентий XI называл гугенотов не только еретиками, но и изменниками, в отношении которых неуместна никакая жалость. С помощью иезуитских софизмов он оправдывал нарушение того эдикта, который в свое время торжественно и всенародно предоставил религиозную свободу всем протестантам и которому присягал в верности как вечному и не подлежащему нарушению сам Людовик XIV в первые годы своего царствования. Но даже и эта «богоугодная» мера короля не изгладила из памяти папы «святотатственной политики дерзкого нарушителя прав» Рима. Иннокентий XI продолжал упорно стоять на том, что одно, хотя и «очень благословенное», дело не может искупить всех преступлений короля и что никто не должен забывать, что преследование французских протестантов (гугенотов) исходит от приверженца противной богу идеи галликанизма. Папа ни на одну минуту не забывал, что Людовик XIV энергично отстаивал интересы «короны» против притязаний папства. Отношения между Парижем и Римом вскоре обострились настолько, что папа отлучил от церкви французского представителя в Риме, а Людовик XIV захватил Авиньон, находящийся на французской территории, но принадлежавший папству. Король запретил также вывоз денег в Рим и угрожал созвать церковный собор для организации национальной, совершенно независимой от Рима, церкви во Франции.
Решительность Людовика XIV только потому не испугала Иннокентия XI, что он был уверен в силе протестантских государств, которые в это время создали обширную коалицию против Франции, и папа, в ущерб «католическому делу», представленному на этот раз Францией, примкнул к еретической и республиканской Голландии, которая в союзе с некатолической Англией и германскими протестантами двинулась на Людовика XIV, Папа с чувством радости узнал о триумфе «еретического» дома Оранского, свергнувшего Стюартов, стремившихся к насаждению в Англии абсолютизма и католицизма, и вынудившего Людовика XIV, поддерживавшего английских католиков, искать себе союзников. Однако число противников Людовика росло, и среди этих противников был и папа римский. При таких обстоятельствах резкий тон французского короля в отношении папства значительно ослабел и началось отступление: Авиньон был возвращен курии, а постановления синода 1682 г. были признаны недействительными. Папа стал выдавать каноническое разрешение на занятие епископских должностей, которые в числе 35 считались вакантными из-за столкновения между королевской властью и папством, продолжавшегося почти девять лет. Так папство вышло победителем из этого спора.
Победа досталась ему благодаря оружию протестантских государств, не желавших допустить усиления Франции и со всех сторон теснивших Людовика XIV. Папа умело использовал, в угоду своим политическим интересам и с прямым нарушением того, что обычно в глазах католиков считалось самым важным, затруднения «старшей дочери церкви», как иногда в католических кругах называли Францию. Не без основания венецианский представитель в Риме мог писать 16 апреля 1689 г., что благим и богоугодным делом курия считает лишь то, что в той или иной степени ударяет по интересам Франции — безразлично, приносит ли это пользу католикам или еретикам.
II
В войне между сильнейшими европейскими государствами, разгоревшейся в начале XVIII в. за испанское наследство, все сильнее выдвигалась на первый план протестантская Англия. Мирный договор, выработанный почти под ее диктовку и известный под названием Утрехтского мира (1713 г.), менее всего считался с желаниями папства. Вопреки воле папы, Неаполь, Сицилия и Сардиния, много веков считавшиеся ленными владениями папства, были отданы новым государям. В Италию, в ближайшее соседство к папе, проникли представители Бурбонов и австрийских Габсбургов. Последние еще до Утрехтского мира лишили папство Пармы и Пьяченцы и поделили между собою земли, которые в течение двухсот лет находились в ленной зависимости от курии.
Из-за этих двух герцогств в 1708–1709 гг. шла настоящая война между императорской армией и папской, причем последняя была разбита и город Комаччо был оккупирован, а его крепостные стены были снесены. Отлучение от церкви императора Иосифа I повисло в воздухе и было встречено общим презрением. В виде отклика на это отлучение появился резкий памфлет профессора богословия Иегера из Тюбингена, отрицавшего за папством право претендовать на светскую власть и называть себя «государем». Когда неожиданно умер в 1711 г. император Иосиф I, папа отправил во Франкфурт, во время выборов нового императора своего племянника кардинала Албани с протестом против избрания Карла VI Габсбурга.
Особенно энергично протестовал Климент XI (1700–1721) против передачи в силу Утрехтского мира острова Сицилии савойскому принцу Виктору Амедею II, получившему титул сицилийского короля и продолжавшему владеть Пьемонтом. Хотя папство выиграло от того, что сравнительно большое и сильное Неаполитанское королевство, в состав которого раньше входил и остров Сицилия, теперь его лиши — Я лось и, следовательно, представляло менее грозную опасность для соседней Папской области, Климент XI считал, что участники Утрехтского мира не имели права распоряжаться «папским» имуществом без разрешения папской курии.
Он не хотел поэтому признать нового, «чужого» короля. Это непризнание Виктора Амедея II сказалось в том, что церковь, ведшая обширную торговлю в Сицилии, отказалась платить торговые пошлины и иные взносы в пользу «савойских властей», а когда королевские чиновники приняли репрессивные меры против торговцев духовного звания, не желавших подчиняться законам страны, то епископ Сицилии, по соглашению с папой, стал отлучать от церкви сначала отдельных лиц, а затем муниципалитеты и высших представителей власти, угрожая Сицилии общим интердиктом. Но отлучения и интердикты мало влияли на новое правительство. Началась упорная борьба, и Виктор Амедей II, «к ужасу всего католического мира», арестовал несколько десятков монахов и священников. Многие были высланы за пределы нового королевства; среди высланных преобладали иезуиты, направляемые непосредственно в Папскую область. Вскоре улицы Рима кишели сицилийским духовенством. В Сицилии, наоборот, чувствовался недостаток в священниках, и правительство стало назначать собственной властью таких, которые, невзирая на папские запреты, готовы были исполнять свои обязанности по приказу короля. В опубликованной папой в 1715 г. булле Сицилия вычеркивалась из списка государств католического мира, лишалась папской милости и не могла больше рассчитывать на божью помощь. Король Виктор Амедей II запретил объявление этой грозной буллы в пределах своего государства, и между курией и Сицилией сложились отношения, которые сам Климент XI назвал войной.
Эта «война» отступила, однако, на задний план перед более грозными событиями. Дело в том, что Неаполь и Сардиния по Утрехтскому миру были уступлены Австрии, заручившейся поддержкой Климента XI, союзника и друга Испании, что владения эти не подвергнутся нападению со стороны Испании. Австрия была занята войной с Турцией и лицемерно-набожно выставляла себя защитницей интересов христианства, которому будто бы угрожала опасность со стороны мусульман. Однако, несмотря на заверения Климента XI, австрийские владения в Италии оказались под ударом Испании, ее войска высадились на Сардинии и заняли ее столицу Кальяри. Было объявлено что остров принадлежит испанскому королю Филиппу V Бурбону. Австрия обвинила папу в тайных кознях совместно с Испанией, направленных против австрийских владений в Италии, выслала из Неаполя папского нунция и прекратила дипломатические сношения с курией. Вместе с тем был наложен арест на огромные доходы, получаемые папой в Неаполитанском королевстве, и был запрещен вывоз денег из австрийских земель в Папскую область. Так Климент XI одновременно втянулся в конфликт с Сицилией и Австрией.
Дело было улажено лишь после вмешательства сильнейших государств Западной Европы.
В результате их вмешательства папа потерпел серьезный урон: его ленные права на Сицилию и Сардинию не были приняты во внимание, хотя Климент XI многократно, но безрезультатно протестовал против нарушения «самых священных прав» римского престола, Политическое поражение папство стремилось компенсировать хотя бы на фронте борьбы с наукой и передовой мыслью. Известный итальянский историк Пьетро Джанноне был отлучен папой от церкви за то, что выпустил нашумевшую книгу «История Неаполитанского государства» (1723 г.), над которой он работал 20 лет. Джанноне вынужден был бежать из Италии. В своей книге он резко осуждал с точки зрения интересов буржуазии Неаполя папскую политику, мешавшую росту материального богатства отдельных государств и требовавшую особых привилегий для служителей церкви. Джанноне выступил «во имя государственных интересов и государственных начал», под которыми в действительности скрывались интересы поднимавшейся буржуазии. Свой протест против «папской опеки» Джанноне повторил в посвящении императору Карлу VI, который, несмотря на свою преданность католицизму, решил исключить представителей духовенства из числа руководителей созданной им привилегированной компании для торговли с Индией. Проклятие, провозглашенное церковью по адресу автора «Истории Неаполитанского государства», и отлучение его оказались бессильными в борьбе с влиянием этой книги не только в Италии, но и за ее пределами, в особенности в католических странах. Иезуиты возбуждали толпу против Джанноне и распространяли слухи о решении «даже добрейших ангелов» наказать страну, осмелившуюся оказать гостеприимство «религиозному отщепенцу». Несмотря на эту агитацию, правительство Венецианской республики намеревалось предоставить Джанноне кафедру в Падуанском университете. Потребовалось личное вмешательство папы, уведомившего о своем шаге и венецианскую государственную инквизицию, чтобы не допустить такого «издевательства над религией», каким была бы, по словам папы, профессорская деятельность «беглеца» Джанноне.
