Эндерсон начал амбулаторное лечение и стал посещать группу Анонимных алкоголиков. Исследуя свое пьянство, он с ужасом понял, что здесь есть нечто такое, что неподвластно его контролю. Как он понял, духовность, благодаря которой все эти католики оставались в своей церкви, имела миллион форм; он сам стал искать духовную основу для преодоления того дефицита любви, из-за которого он мог пить без остановки. Как может агностик встретиться с высшей силой? В этом ему помогали жена и товарищи по АА, но реальную надежную основу он получил от одного католического священника.
Отец Том Дойль, канонист ватиканского посольства, потерял свою работу и возможность стать епископом из-за написанного в 1985 году им вместе с другими авторами отчета, в котором он предупреждал иерархию о приближении кризиса вокруг преступлений священников. Дойль принадлежал к ордену доминиканцев, которые славятся своими проповедями; когда ему звонили журналисты, он все откровеннее и смелее говорил им о бездействии епископов. Этот клирик, носивший в посольстве отложные манжеты, которого приглашали на банкеты в Белый дом, стал капелланом в воздушных силах. В 1988 году, когда он распаковывал свои книги в коттедже на базе воздушных сил в Индиане, ему позвонил юрист по имени Джефф Эндерсон. Дойль приготовился внимательно слушать. Несколько дней назад он послал Эндерсону отчет на девяноста трех страницах, написанный им вместе с юристом Реем Маултоном и психиатром отцом Майклом Петерсоном, который уже был разослан всем епископам Америки. Этот документ был дымящимся ружьем для судебных процессов Эндерсона.
Разочарованный боец за ортодоксию, Том Дойль сам в тот момент приходил в себя после катастрофы, связанной с алкоголем. Оказавшись на дне, Дойль никогда не винил Ватикан или епископов; он признал, что не в силах справиться с проблемой, и направил всю свою духовную жизнь на то, чтобы встать на путь выздоровления. Он считал себя раненым целителем. Дойль, имевший лицензию пилота и состоявший в Национальной стрелковой ассоциации, был ярким консерватором. Но он стал другом в той же мере откровенного либерала Джеффа Эндерсона, в лице священника тот обрел брата, которого ранее у него не было; они оба были полны решимости освободиться от уз алкоголя и продолжать битву. Чтобы стать ближе к Богу, Дойль принял священство. Возмущенный действиями иерархов, которым он служил, Дойль стал консультировать жертв священников по телефону и через электронную почту. Представления Дойля о духовности сильно повлияли на адвоката, у которого никогда не было духовного руководителя. С другой же стороны, Эндерсон дал в руки бунтующего священника новое оружие: опытный свидетель на судебных процессах, тот мог использовать свои знания, чтобы напоминать иерархам о том, что они нарушают каноны церкви – и нравственные нормы. Дойль считал, что структуры власти ядовиты: прелаты, цепляющиеся за власть как наркоман за шприц, покрывали виновных. Дойль был радикалом – если вспомнить о смысле соответствующего греческого слова redux, которое означает корни, изначальные вещи. Он обладал трезвостью мысли судьи, а пост капеллана защищал его от санкций епископов диоцезий, и потому, когда позволяло время, он давал показания на процессах, которыми занимались Эндерсон и другие адвокаты. В 2002 году «Голос верных», недавно созданная группа сторонников реформ, присудил ему премию Честного Священника. В 2003 году архиепископ Эдвин О’Брайен, старший над вооруженными силами, устроил его увольнение в связи с туманными каноническими нарушениями, так что воздушные силы не могли этому возразить[552]. Это была месть. Путь в капелланы армии был для Дойля закрыт после девятнадцати лет службы – когда ему оставался только год до пенсии.
Эта мелочная месть иерархов показала их недальновидность: Дойль не собирался сдаваться. Он поселился в пригороде Вашингтона и посвятил все свое время деятельности свидетеля-эксперта в делах о сексуальных преступлениях духовенства. И он был крайне востребованным. В 2010 году Дойль собирался оставить священническое служение.
Когда двое братьев, Джеймс и Джон Ховарды, попросили Эндерсона представлять их интересы на суде против диоцезии Стоктона в Калифорнии, это стало поворотным моментом для адвоката. В начале 1980-х священник ирландского происхождения Оливер О’Грэди втерся в доверие к семье Ховардов и растлил четверых из семерых детей. О’Грэди также дружил с женщиной, чья девятимесячная дочь страдала от вагинальных рубцов из-за его надругательства. Семья обратилась в полицию. Церковный юрист заявил полиции, что О’Грэди более никогда не будет контактировать с детьми. Роджер Махони, епископ Стоктона, послал его к психиатру. О’Грэди говорил с ним о том, как его притягивают мальчики. В своем заключении психиатр нашел «серьезный дефект развития» у О’Грэди и предположил: «Быть может, на самом деле Оливер не призван к священству».
На Рождество 1985 года епископ Махони послал О’Грэди на сельский приход, не сообщив местным людям, что этот священник замешан в растлении детей. В 1993 году О’Грэди обвинили в развратных действиях относительно младшего сына Ховардов, Джона, которому тогда было пятнадцать лет. Когда братья обратились к Эндерсону, священник сидел в тюрьме. Адвокату из Миннесоты потребовался коллега из Калифорнии, чтобы тот мог заниматься делом в суде штата. Ларри Драйвон из Стоктона, пользующийся уважением адвокат с правом выступления на судах из знаменитой семьи юристов, стал его помощником. Драйвон согласился участвовать в дорогостоящей и длительной, как во всех подобных случаях, подготовке процесса. Зная, что Джефф Эндерсон преодолевает алкоголизм, жена Драйвона и некоторые друзья нашли для него группу АА, собирающуюся днем, на время процесса.
К тому моменту Роджер Махони стал архиепископом Лос-Анджелеса и кардиналом. Он перемещался по своей архидиоцезии, занимавшей 9085 квадратных миль, на вертолете, стоившем $400 тысяч, подарке Ричарда Райордана, богатого бизнесмена и будущего мэра. Лос-Анджелес был самой населенной и самой богатой архидиоцезией США[553]. Иоанн Павел II добродушно посмеивался над Махони, называя его «Голливудом», но тот уловил намек папы и перестал пользоваться вертолетом.
В 1960-х, будучи священником в Стоктоне, Махони дружил с Сезаром Чавесом из профсоюза работников ферм. Тот стал первым главой Калифорнийского управления сельскохозяйственным трудом – агентства по защите труда в штате, созданного при губернаторе Джерри Брауне в 1975 году. Но хотя Махони в отношениях с латиноамериканцами и иммигрантами слыл либералом, это никогда не окрашивало либерализмом его богословские представления, так что, исполняя социальное служение, он оставался верным генеральной линии церкви. Став архиепископом в 1990-х, он отказался поддержать могильщиков католических кладбищ, преимущественно латиноамериканцев, когда те хотели создать свой профсоюз. «Коммерческая фирма Western Sequoia Corp., занимавшаяся продажей мест на кладбище, что раньше осуществляли работники архидиоцезии, нанимает людей «по своему усмотрению», другими словами, она может уволить работника как только пожелает», – писал об этом Рон Рассел[554].
Махони в своих речах осуждал смертную казнь и аборты и защищал права иммигрантов, а в то же время собирал деньги с богатейших республиканцев Калифорнии. В 1996 году Махони приобрел за $10,85 миллиона парковку, расположенную на пяти акрах земли около автомагистрали Голливуд, чтобы построить на этом месте новый собор[555].
Он так умело отражал нападки СМИ, что Стив Лопес, колумнист Los Angeles Times, прозвал его «тефлоновым кардиналом»[556]. При своем почти двухметровом росте Махони высоко возвышался над Эндерсоном на процессе в Стоктоне. После шести месяцев борьбы за свободу от алкоголя адвокат чувствовал себя не в лучшей форме, ему приходилось просиживать допоздна, чтобы подготовиться к очередному заседанию суда. Однажды вечером он поговорил с Дойлем, и слова священника принесли ему утешение: «Ты это можешь. Ты не один. У каждого дня свои задачи. Относись к этому просто».
В личном деле О’Грэди содержалось письмо, где священник признавался в растлении девочки. «Я не знал об этом письме», – заявил кардинал присяжным.
– Кардинал, предположим, вы познакомились бы с его признанием [терапевту, работавшему с ним раньше] о том, что он трогал девятилетнего мальчика: доверили бы вы ему тогда заботу о душах в приходе Св. Андрея? – спросил Эндерсон.
– Это слишком теоретическая постановка вопроса, – ответил Махони. – Во всех случаях без исключения – когда есть такая проблема или мы ее подозреваем, – мы обращаемся к компетентным профессионалам, которые помогают нам принимать решения. Если компетентный профессионал не высказывает особых тревог или опасений, мы действуем в соответствии с его заключениями[557].
